Форум » Мировая история и культура до и после 17 века » Гигиена » Ответить
Гигиена
МАКСимка: Гигиена Людовика XIII Генрих IV крайним равнодушием к требованиям гигиены; мылся он крайне редко и источал сильный запах пота. В дневнике Жана Эруара, бывшего личным врачом Людовика XIII и наблюдавшего за королем с самого рождения (27 сентября 1601 года), имеется много подробностей, касающихся того, какие нормы гигиены соблюдались в отношении маленького дофина: «11 ноября 1601 года ему впервые натерли голову. 17 ноября 1601 года ему натерли лоб и лицо свежим сливочным маслом и миндальным молочком, поскольку там появилась грязь. 4 июля 1602 года его впервые причесали, ему это нравилось, и он поворачивался головой там, где у него чесалось. 3 октября 1606 года ему омыли ноги теплой водой в первый раз. 2 августа 1608 года впервые искупали». Иногда Генрих IV купался в речке и брал с собой сына. При этом, и будучи ребенком, и став взрослым человеком, Людовик XIII с трудом переносил дурные запахи Парижа и нередко лишался чувств от затхлого воздуха. Достигнув разумного возраста, Людовик XIII становится крайне чистоплотным. С трудом переносит неряшливость некоторых придворных. Каждое утро он принимает ванну- иногда по часу с лишним, а перед сном обтирается влажной губкой. Любит омывать ноги водой, настоянной на лепестках роз. Королевский медик Эруар во время многочисленных болезней короля предписывает ему принимать лечебные ванны.
МАКСимка: Для современных представителей североамериканского среднего класса "чистый" человек – это тот, кто каждый день ходит в душ и пользуется дезодорантом. У французских аристократов XVII века чистым считался тот, кто каждый день меняет льняную рубаху и поливает руки водой, пускай вода и мыло никогда не касаются других частей его тела. У римлян в первом тысячелетии, чтобы называться чистым, нужно было потратить не менее двух часов на купание, отмокание и отпаривание в воде различных температур, счистить пот и масло металлическим скребком, а напоследок намазаться маслом – это делали ежедневно, в компании друзей, но без мыла. Чистота в первую очередь определяется не с помощью взгляда или обоняния. Главное – это человеческое восприятие. В каждой культуре ее понимают по-своему, выбирая некую золотую середину между неряшливостью и изнеженностью. Гигиена всегда была удобным "кнутом", позволявшим ударить тех, кто понимает ее "неправильно". Чужаков обычно считали более грязными. Так, египтяне были уверены, что сидеть грязным в стоячей воде, как греки, глупо. Американцы в конце XIX века поражались тому, насколько неухожены европейцы. Нацисты утверждали, что евреи нечистоплотны. По меньшей мере со Средних веков путешественники в Европе пытались определить самую неопрятную страну – обычно этот титул доставался Франции или Испании. В то же время, представителей некоторых народов воспринимали как подозрительно чистых – например, европейцы многие века относились так к мусульманам, которые старательно очищали тела и мыли гениталии. Мусульмане отвечали той же монетой, считая европейцев откровенно мерзкими. В большинстве своем наши современники считают, что до XX века люди особо не мылись. Во время работы над книгой мне не раз приходилось отвечать на вопрос, который задают с нескрываемым отвращением: "Разве от них не пахло?" Как говорил святой Бернар, там, где все пахнут, никто не принюхивается. Запах человеческого тела окружал наших предков повсюду, и они были привычны к постоянному аромату высохшего пота. Он был частью тогдашнего мира, равно как запах еды, цветов, мусора, соснового леса или навоза. Двадцать лет назад в самолетах, ресторанах, гостиничных номерах и в большинстве общественных заведений держался устойчивый запах сигаретного дыма. Большинство из нас его не замечало. Но теперь, когда чаще всего в подобных местах курить запрещено, мы вздрагиваем от негодования, если кто-то курит в помещении. Обоняние способно адаптироваться и учиться. Нам, жителям современного Запада, определение чистоты кажется очевидным, универсальным и вневременным. В действительности ни одно из этих определений не соответствует истине. Чистота – это сложное порождение культуры, и ее понимание постоянно меняется. Самое страшное в "грязных" запахах, как нас предупреждают, – то, что мы можем их распространять, сами того не сознавая. Нельзя быть абсолютно уверенным, что ты достаточно чист. Для меня символом женской утонченности в свое время была модель с обложки буклета Kotex о менструации, который назывался "Теперь ты юная леди". Эта совершенная голубоглазая блондинка с длинными волосами в платье спортивного покроя явно не допускала ни одного лишнего волоска на теле и всегда источала запах детской присыпки. Я понимала, что мне никогда не стать такой безукоризненной блондинкой, хотя весь мир доказывал, что к этому нужно стремиться. Реклама учит мужчин, что они не продвинутся по службе без помощи мыла и дезодоранта, а женщинам постоянно напоминают, что никто не захочет заниматься с ними сексом, если не поддерживать тело абсолютно чистым. Неудивительно, что второй по популярности вопрос из тех, что мне задавали во время работы над книгой (почти всегда это делали женщины), был риторическим: "Как же они выносили секс друг с другом?" На самом деле, никаких доказательств того, что рождаемость когда-либо падала по той причине, что люди слишком сильно пахли, не существует. И пускай нашим современникам трудно это принять, связь между сексом, отсутствием запаха и чистотой не всегда была такой, как теперь, и строить догадки на эту тему невозможно. Древние египтяне уделяли чистоте большое внимание, но и мужчины, и женщины обрабатывали гениталии духами, которые были призваны усилить их природный запах. Древние в большинстве своем считали само собой разумеющимся, что в должных обстоятельствах здоровый запах человеческого тела может послужить мощным афродизиаком. Наполеон и его супруга Жозефина были для своего времени весьма привередливыми людьми и каждый день подолгу принимали горячие ванны. Однако из военного похода император писал жене: "Я вернусь в Париж завтра вечером. Не мойся". Когда я занялась изучением чистоты, люди стали периодически отзывать меня в сторону и признаваться в различных грехах: кто-то не пользуется дезодорантом, а просто моется с мылом, кто-то не каждый день принимает душ или ванну. Два писателя независимо друг от друга рассказали о суеверии: когда близится завершение важного проекта, они прекращают мыть волосы и не пользуются шампунем, пока дело не будет сделано. Одна женщина рассказала, что ее муж, с которым она живет уже почти 20 лет, моется по три раза в день. А она бы, по собственным словам, хотела узнать, как тот пахнет "на самом деле". То, в какой тайне люди рассказывали мне о своих "отклонениях", показывает, в каких жестких рамках мы живем. Пахнуть как человек – едва ли не преступление, нужно пахнуть экзотическими фруктами или печеньем. Стандарты, которые мы видим в журналах и на телевидении, – стерильные и искусственные. Что может быть более обыденным, чем взять воды, кусок мыла и умыться? Тем не менее, умывание связано с одним из самых глубоко заложенных в нас чувств. Почти во всех религиях вода и чистота служат символами благодати, прощения и возрождения. По всему миру верующие совершают омовение перед молитвой – буквальное, как мусульмане, или символическое, как католики, опускающие пальцы в сосуд со святой водой при входе в церковь. Устойчивая связь между грязью и виной, равно как между чистотой и невиновностью, укоренилась в нашем языке, если не в сознании. Мы говорим о "грязных шутках" и об "отмывании денег". Столкнувшись с чем-то морально неприемлемым, мы говорим: "Пойду помою руки". Понтий Пилат умывал руки, приговорив Иисуса к смерти, а леди Макбет неубедительно говорит после того, как подговорила мужа убить Дункана: "Немножечко воды все смоет с нас". Погружение в воду, крещение водой всегда связывается с переходом, сменой одного состояния на другое – превращением из безымянного младенца в члена общества, наделенного именем, вступлением в брак, уходом из жизни. Один из самых распространенных похоронных ритуалов – омовение покойного. Это действие лишено практического смысла, но имеет глубокое символическое значение. У иудеев последнее омовение – торжественный ритуал, в ходе которого представители похоронного товарищества поднимают тело и выливают на него двадцать литров воды. У других народов – японцев, ирландцев, яванцев, русских – принято, чтобы труп омывали родственники или близкие соседи умершего. Все это означает, что забота об усопшем должна сделать его чистым перед последним путешествием к месту упокоения. Климат, религия, отношение к частной жизни и личности также сказываются на том, как мы моемся. Для многих сегодняшних жителей Запада мытье – один из самых интимных процессов. Однако для древних римлян оно служило поводом для общения, как и для современных японцев, турок, финнов. В культурах, где групповая солидарность важнее индивидуальности, нагота вызывает меньше проблем, а необходимость очищать тело и избавляться от запаха не так необходима. Сообразно с тем, как меняются эти ценности, меняется и понимание слова "чистый".
Amie du cardinal: Интимная гигиена и гигиеническая традиция: от античности до наших дней Автор: Саид Ягья, Санкт-Петербург. Отрывок Падение Рима, создание в Европе германских государств означали глубокие перемены в социальной, культурной и религиозной жизни. В течение последующих почти полутора тысяч лет в Европе существовали крайне редуцированные гигиенические обычаи и правила. И простолюдины, и знать чрезвычайно редко заботились об общей гигиене, годами не принимали ванну, не совершали туалет половых органов. Так было в VI веке, так было в XIII веке, так было в конце XVIII века нашей эры! «Счастлив ваш нос, не обоняющий запах германца», - говорил в конце V века нашей эры галло-римский аристократ Сидоний Аполлинарий, обращаясь к своим родным, французский философ Монтень (XVI век) сетовал на то, что соотечественники не принимают ванну, а в середине XIX века Бальзак писал о «страшном зловонии и грязи» парижских улиц, домов и самих парижан. Не стоит думать, что такое небрежение гигиеною было вызвано недоступностью воды или моющих средств. Развитое мыловаренное производство существовало в Марселе, в Венеции, в городах Германии и Англии. Вместо мыла могли использовать щелок, пемзу, ячменную закваску, бобовую муку и глину (нынешний «гоммаж»!). Европейский «санитарно-гигиенический упадок» обусловлен тем, что в рамках новой религиозной традиции, распространившейся в европейском регионе, «телесное» называлось греховным. Поэтому заботу о теле, его чистоте и красоте считали занятием сомнительным или порочным. В течение веков те же религиозные положения определяли медицинскую и гигиеническую традицию, девизом которых стала латинская максима «Saepe manus, raro pedes, nunquam caput» («Руки - часто, ноги - редко, голову -никогда»). Иначе говоря, веками европейцы считали тщательные и регулярные омовения опасными или вредными процедурами. И проказники Бокаччо, и герои Шекспира, и мушкетеры Дюма, и фрейлины Марии Антуанетты мылись чрезвычайно редко. Полагали, что вода сквозь поры может проникнуть внутрь тела и «затопить» его, поэтому после ванны, которую принимали 2-3 раза в год (XV век!), рекомендовали неделю провести в постели, укрывшись периною. Даже в XIX веке существовали похожие предрассудки. «Не следует принимать ванну чаще 1 раза в месяц, - рекомендовали лекари 1850 года.- Долгое сидение в ванне, развивает праздность, вызывает снижение работоспособности» (Perrot Ph., 1981). В середине XIX столетия медики предупреждали: «Мытье часто является причиной головной и зубной боли» ( Vigarello G., 1985). Жирный блеск причесок красавиц XIX века (посмотрите на портреты Брюллова !) обусловлен тем, что волосы редко мыли, но часто смазывали жиром и затем посыпали крахмальной пудрой. Страсть к цветам и ароматам европейских королевских дворов (например, двор Людовика XV называли «парфюмированным») обусловлена не «куртуазностью» или «галантностью» нравов, а необходимостью скрыть смрад. Как показали историки Жорж Вигарелло и Ален Корбен, в Европе XVII – XVIII столетий общей практикой была так называемая «сухая чистка»: при дворе Людовика XIV лицо и руки протирали надушенными салфетками (прообраз нынешних гигиенических салфеток!), об общей гигиене не беспокоились, а на блестящих балах в воздухе стоял запах немытого тела. Редкие «чистюли» тех времен (к ним, например, относилась мадам Помпадур) нарочно не использовали духи, дабы подчеркнуть чистоту своего тела. В те времена много свадеб играли в июне, поскольку в мае было принято мыться, и в течение месяца человек пах сносно. Правда, на всякий случай невеста имела при себе пучок цветов, с тех пор и существует традиция свадебных букетов. Цветы использовали непосредственно на теле: например, французский врач Жером де Мерибель советовал натирать подмышки розами, если «они воняют козлом». Известный немецкий драматург Патрик Зюскинд, наш современник, в своем романе «Парфюмер» точно и верно писал о Франции XVIII столетия: «В городах того времени стояла вонь, почти невообразимая…»
Amie du cardinal: «МЕСТО ДЕЙСТВИЯ «ПАРФЮМЕРА» (средневековые парфюмерные фабрики в Грасе во Франции) Тихий, спокойный городок в приморских Альпах – таких много. Ратуша, церкви, мощеные площади и улицы, черепичные крыши. Однако же был век, когда Париж не мог жить без Граса… да что там, вся Европа не понимала, как она раньше могла обходиться без Граса! Средневековая Европа пахла плохо. Канализацию еще не придумали – ее роль выполняли канавки на улицах, где струились зловонные ручьи помоев. Ночные горшки стояли под кроватями по целой ночи. К мытью тела тогдашний люд относился подозрительно: нагота – грех, да и простудиться можно… Выход нашли такой: пользоваться духами. В сущности, Европа уже немного разбиралась в ароматах – после крестовых походов. Дамы были весьма довольны, когда кавалеры привозили ароматические вещества из дальних поездок или же покупали их у венецианских и кордовских торговцев благовониями. Кипр дарил Европе сандал, Сирия – камедь, Африка – сабур, выпаренный сок листьев алоэ, Индия – пачули, Средняя Азия – амбру и мускус… Но секретов дистилляции, известных арабским парфюмерам, Европа еще не открыла. Придворные алхимики, конечно, скрупулезно работали над созданием собственных рецептов. Полагая, что чем ингредиенты контрастнее, тем интереснее результат, они смешивали настой левкоя с сушеными толчеными лапками жаб или варили лепестки роз с конским навозом… Легко представить «прелесть» этих смесей – но алхимикам их безудержная изобретательность сходила с рук: хоть чем-то надо было душиться! В лексиконе прочное место заняли слова «опопанакс» и «асафетида», которая носила и другое название – «вонючая камедь». Слово «пахнет» мало подходит к асафетиде, уж скорее «смердит» - но вкусы не были тогда слишком избирательными. Гигиену так и не признавали. К чему? Есть духи, есть пудры, есть благовонные масла, и этим набором можно пользоваться хоть сто раз на дню. Чем больше намешано разных запахов – тем обольстительнее – так диктовала мода. Сохранилась записка, посланная Генрихом Наваррским своей возлюбленной, Габриэль д'Эстре: «Не мойся, милая, я буду у тебя через три недели». Что такое три недели без ванны для любящего сердца в XVI веке? Сущие пустячки. Душили все: лицо, тело, прическу, одежду, перчатки… Кожаные перчатки – это было модно и ново, их начали производить совсем недавно. Но запах натуральной кожи считался грубым и неприличным, и поэтому перчаточники вымачивали продукцию в сандаловой, мускусной, ванильной эссенциях. Перчатки и легли в основу истории возвышения и процветания города Граса. Жители его испокон века делились на тех, кто дубил телячьи кожи и тех, кто взращивал ароматические растения – жимолости, кассии, гиацинты, лилии. С XVI века обе корпорации неустанно искали способы промышленного (как мы бы сказали теперь) производства эфирных масел. Упорные поиски увенчались успехом – заработали перегонные кубы, тайну которых ревностно скрывали арабские мастера, и по всему городу разнесся аромат благовоний. В скором времени грасские парфюмеры получили признание, а близость к морским портам обеспечила им доступ к самым разным сортам заморских кож и душистым растениям всего мира. О перчатках можно было заботиться меньше: главным стало обилие ароматов. Каждая знатная дама желала иметь личное благоухание, отличное от всех прочих. Выполнить такие заказы можно было только научившись смешивать эссенции: розмарин и гиацинт, резеду и лилию, дубовый мох и бергамот. Искусство композиции духов, известное нынче повсеместно, тоже зародилось в перегонных мастерских Граса. Метод дистилляции поистине стал универсальным, но с наиболее тонкими цветами – например, с туберозой, с жасмином – обращались по-особому, с наивысшей деликатностью. Лепестки раскладывали на деревянной раме, обильно вымазанной говяжьим нутряным жиром, затем смывали получившийся крем спиртом и выдерживали настой строго определенное время – цветы отдавали свой запах без температурного воздействия. Этот способ получил название «анфлераж». В 1614 году грасские перчаточники из рук самого Людовика XIII получили патенты на производство духов, а через столетие Европа уже не могла без содрогания представить свою жизнь без грасских ароматов! Парфюмерные лавки наводнили столицы. Версаль получил прозвание «двора духов», положение обязывало менять ароматы каждый день, последним криком моды стал «красный крепон» - бант из ленты, вымоченной в вине с благовониями… Мужчины не отставали от женщин – даже (в особенности!) великие мира сего. Известно, что даже Наполеон возил за собою в походы солидный кофр, набитый приятно пахнущими горшочками и кувшинчиками, а в мирное время изводил на себя ежемесячно до шести десятков флаконов духов! Парфюмеры создавали духи для любого слоя общества, даже для отдельных районов. Были духи для модисток и швей, для королевских особ и для простолюдинов, для дам полусвета и дам на покаянии, душистая вода для предместья Сен-Жермен и притирание для прогулок в Булонском лесу… В конце XIX века химия догнала парфюмерию. С помощью синтеза удалось получить приятные запахи от искусственных веществ: кумарин стал пахнуть свежим сеном, терпинеол – сиренью, названия ванилина и гелиотропина говорили сами за себя… Грасские зелья растаяли в море новых композиций. Но доски для «анфлеража» источают тончайшие ароматы грасской розы до сих пор…
Amie du cardinal: Анник Ле Герер Ароматы Версаля в ХVII-XVIII вв. эпистемологический подход Когда говорят о ароматах Версаля, то на ум первым делом приходит королевский двор, где искусство казаться достигло своего апогея. В подобном контексте не вызывает удивления широкое использование как собственно духов, так и разнообразных душистых аксессуаров — саше, перчаток, надушенных вееров. Распространяясь в воздухе, аромат образует вокруг человека своеобразный ореол, продлевающий и возвеличивающий его присутствие. Он расширяет бытие и социальную сферу придворного. Непосредственный контрапункт этому благоуханию — чудовищная вонь вокруг дворца, не ведающего отхожих мест. Тому имеются весьма красноречивые подтверждения, в частности, следующее свидетельство Ла Морандьер, относящееся к 1764 году: «Парки, сады и сам замок вызывают отвращение своей мерзостной вонью. Проходы, дворы, строения и коридоры наполнены мочой и фекалиями; возле крыла, где живут министры, колбасник каждое утро забивает и жарит свиней; а вся улица Сен-Клу залита гнилой водой и усеяна дохлыми кошками». * Le Guérer A. Les parfumus à Versailles aux XVII et XVIII siècles: approche épistémologique // Odeurs et parfums / Textes rassemblés et publiés par D. Musset et Cl. Fabre-Vassas. P.: Ed. du CTHS, 1999, p. 133-141. 293 Широкое применение духов легко объяснить их статусом предмета роскоши, указывающего на общественное положение человека, а также необходимостью бороться против вони, — однако, как мне кажется, из всего этого не вполне ясно, почему такое небывалое распространение получают ароматические составы. Во времена Людовика XV французский двор так пропитался ими, что в Европе его стали называть «надушенным двором». Тут требуется иное объяснение, которое бы сопрягалось с уже имеющимися. Его логика менее очевидна, хотя мне оно представляется решающим. Эту логику я попытаюсь прояснить, рассматривая ароматические смеси той эпохи и их применение с позиций не столько исторического, сколько эпистемологического подхода. Чтобы лучше понять роль, отводившуюся духам, начнем с церемонии туалета: в данном случае она весьма показательна, ибо в ней прочитывается теория гигиены, во многом отличная от современных представлений. Туалет Людовика XIV, описанный герцогом Сен-Симоном *, не предполагает использования воды. Единственный ритуал, которому следует король-Солнце, — это омовение рук винным спиртом. В XVII веке туалет совершался в соответствии с совсем иными предписаниями, нежели в наше время. Его цель — обойтись без воды, считавшейся вредоносной, и, напротив, широко использовать душистые составы. Напомним, что эта тенденция восходит к 1348 году, времени великой эпидемии черной чумы. С тех пор врачи настоятельно рекомендуют избегать мытья горячей водой, полагая, что оно ослабляет организм, открывая кожные поры воздействию зачумленного воздуха. Этот страх перед водой и мытьем * Мемуары Луи де Рувруа, герцога де Сен-Симона (1675—1755), посвящены последним десятилетиям царствования Людовика XIV и началу Регентства (1691—1723 гг.). Описание туалета Людовика см. в изд.: Сен-Симон. Мемуары. М., Прогресс, 1991. Т. II. С. 317—319. (Здесь и далее знаком * отмечены примечания переводчика.) 294 нарастает на протяжении XVI века и достигает наивысшей точки в XVII столетии. Ароматические продукты должны были заменить воду при совершении туалета. Однако они не только очищают кожу извне: считается, что они чистят также внутренности тела и предохраняют его от воздействия дурного воздуха. Эти представления сегодня могут показаться удивительными, однако в основе их лежат две главных идеи: первая связана с тем, что можно обозначить как «реализм запаха»2, а вторая — с особыми свойствами, которыми наделяли ароматы еще со времен античности. Действительно, проникая в нас, запах, независимо от нашего желания, заставляет вступить с его носителем в прямой и очень личный контакт. Поэтому очень рано сложилось представление о том, что запах, в силу своей всепроникающей способности, обладает большой эффективностью. Кроме того, считалось, что запах заключает в себе принцип и действенность любого вещества. Из этого следовало, что запах — не только верный глашатай материальной действительности, не только активная, но и индивидуализированная реальность. Поэтому каждое вещество отмечено своим особым запахом: философ Гастон Башляр назвал это убеждение «субстанциалистским»3. Тем самым запахи цветов, дерева или камеди несут в себе энергию соответствующего растения. Согласно унаследованной от Древней Греции традиции, ароматы, выделяющиеся под действием солнца, имеют огненную и противогнилостную природу, а значит, способны препятствовать разложению. Это важнейшее свойство уже само по себе определяет многообразие применений ароматических веществ: в них есть особая сила, позволяющая очищать, оздоровлять и укреплять душу и тело. Считается даже, что ароматические вещества увеличивают естественные защитные силы организма, изгоняя такие печальные и благоприятствующие недугам страсти, как страх и тоска. 2 Bachelard G. La formation de l'esprit scientifique. P.: Vrin, 1980. Р. 115. 3 Ibid. Р. 102. 295 Все это позволяет объяснить, почему в эпоху, когда опрятность мыслилась в терминах «очищения» и «защиты» от дурных запахов, основополагающая роль отводилась духам. По мнению врачей, они были способны избавить организм от отбросов и одновременно создать защитную преграду между кожей и зачумленным воздухом. В XVII и XVIII вв. опасения вызывает не грязь как таковая, но загрязнение органов гуморальными жидкостями, застойным брожением, зловонными испарениями. Настоящее отсутстие чистоты — это не вши и блохи, а внутреннее разложение и миазмы. С точки зрения внутренней гигиены, духи действуют примерно так же, как кровопускание или прием слабительного: препятствуя излишнему полнокровию, они помогают содержать в чистоте внутренние органы и кровь. А впридачу они должны очищать кожу извне без ущерба для ее прочности и защищать ее от воздействия воздуха. Усиленное применение благовоний объясняется именно этой верой в их гигиенические и профилактические свойства. Быть опрятным значит протирать кожу душистым болонским мылом с лимонным или апельсиновым запахом; ополаскивать лицо и руки ароматическим уксусом; опрыскиваться «Императорской водой», «Венценосной водой», «Великолепной водой». Надо наносить на руки мази из ириса, росного ладана и сладкого миндаля, очищающие их, но не повреждающие. Непременно нужно натирать зубы коричной, апельсиновой, гвоздичной или лимонной пастой. Волосы рекомендуется содержать в чистоте при помощи сандалового, розового, лавандового, жасминового масла или мази. 296 Фактически в эту эпоху медицинские средства и парфюмерия не разделялись. Показательный факт: именно по приказу Антуана д'Акена*, первого медика Людовика XIV, Бленьи, врач Месье, брата короля, сверяет формулы различных ароматических составов и публикует их собрание, озаглавив его, между прочим, «Секреты красоты и здоровья». Возьмем для примера один из самых знаменитых составов — «Воду королевы Венгерской»; неразличение медицины и парфюмерии проявляется здесь особенно наглядно. Эта душистая вода на основе розмарина широко использовалась как средство туалета и при этом наделялась удивительными профилактическими и целебными свойствами. По легенде, когда-то семидесятидвухлетняя королева Венгрии излечилась с ее помощью от всех немощей, вернула себе красоту и здоровье и была просватана за польского короля. Бленьи оглашает внушительный перечень целебных свойств этого состава, предназначенного как для наружного, так и для внутреннего применения: • если смочить им затылок, виски и запястья, то он восстанавливает испарившиеся телесные духи, прочищает застойные нервы, улучшает память, придает рассудительности, силы и веселья, бодрит чувства; • один лишь его запах излечивает головную боль и «пары»; • если вложить в уши ватку, пропитанную им, это избавит от мокроты и шума в ушах; • если нанести его на живот, это облегчит почти все брюшные боли; • если нанести его на веки, это укрепит зрение; • если омыть им все тело, это великолепно поможет при апоплексии, параличе, подагре и ревматизмах. * Антуан д'Акен (1620-1696), первый медик Людовика XIV с 1672 по 1693 гг. Выступал против использования хины, ставшей модным средством в 1680-е гг. Современники считали его неловкость одной из причин смерти королевы Марии-Терезии, супруги Людовика XIV (1683). 297 «Вода королевы Венгерской» помогает также при опухолях, ушибах и ожогах. Одно время ею очень часто пользуется госпожа де Севинье*. А госпожа де Ментенон** настолько уверовала в благодетельные качества «Воды», что рекомендовала маленьким пансионеркам Сен-Сира*** регулярно использовать ее для защиты от дурного воздуха. Врачи единодушно уделяют столь важное место ароматам, духам и благовонным испарениям, поскольку убеждены в их удивительном свойстве: запахи как ничто иное способны обволакивать человека и проникать в глубину его тела. Когда в 1686 г. у Людовика XIV развивается опухоль, Антуан д'Акен лечит его душистым пластырем, куда, помимо прочих ингредиентов, входят галбанум, опопонакс, мирра, олибан и мастика. Как и все врачи того времени, первый придворный медик Его Величества считает, что жизненные силы этих пахучих благовоний могут, проникнув внутрь тела, исцелить от опухоли. По замечанию эпистемолога Франсуа Дагонье, «глубинная философия» от- нюдь не чужда древним фармакологическим рецептам. * Мари де Рабютен-Шанталь, маркиза де Севинье (1626-1696): ее письма к дочери, содержащие большое количество бытовых деталей, в основном относятся к 1670-м гг. ** Франсуаза д'0бинье, маркиза де Ментенон (1635-1719), воспитательница незаконнорожденных детей Людовика XIV и маркизы де Монтеспан, со временем занявшая место последней. По-видимому, с 1684 г. - морганатическая супруга Людовика. *** Женское учебное заведение, основанное в 1686 г. госпожой де Ментенон. Для его воспитанниц написаны две «библейские» пьесы Расина — «Эсфирь» и «Гофолия». 298 Эта вера в действенность душистых, легких, воздушных эманации безусловно способствовала распространению ароматических составов и их разнообразному применению. Когда один из придворных медиков Людовика XIV создает распылитель для благовоний, он спешит подчеркнуть терапевтическое значение своего изобретения. Благодаря этому небольшому прибору, именуемому «королевской курильницей», уверяет он, душистые составы будут проникать непосредственно в легкие, сердце и кровеносные сосуды, полностью сохраняя все свои целебные свойства. Об этой общности медицины и парфюмерии свидетельствует и множество иных, не столь многофункциональных продуктов. Например, «кюкюфы», лечебные колпаки, начиненные, в зависимости от финансовых возможностей владельца, либо благовониями, камедью и древесной смолой, либо мускусом и амброй. Их носят как ночью, так и днем, надевая под шляпу: похоже, они весьма полезны старикам, чувствительным к холоду и страдающим от головокружений, катаров, провалов памяти «и других старческих немощей». Существуют также косметические ткани и платки. Венерин платок — это кусок полотна, вымоченный на протяжении многих дней в ароматических составах; высушенный, он используется для сухого умывания лица. По тому же принципу изготавливаются ночные чепцы и повязки, предохраняющие от морщин. В ароматических составах вымачивают и белье, используемое в чисто медицинских целях. Упомяну лишь несколько подобных приспособлений, где благовония применяются для точечной профилактики. Это и «бодрящие повязки», которые защищают лицо врача у изголовья больного чумой, и «защитные рубашки», специально ароматизированные для работы в госпитале и призванные оберегать от опасных испарений, которые исходят от зачумленных. Для последних предназначены пропитанные благовониями саваны. Все эти средства должны воспрепятствовать распространению чумного духа, «нейтрализуя» его хорошими запахами. 299 Подобная логика, равно характерная для медицинского и для парфюмерного искусства, просматривается и в использовании животных и минеральных веществ, добавляемых к благовониям для усиления их действия. Стремясь повысить эффективность ароматических составов, врачи и фармацевты без колебаний прибегают к субстанциям животного и минерального происхождения. В 1655 г. Валло* изготавливает для Людовика XIV мазь, в состав которой входит перуанский бальзам, муравьиная эссенция и раковый спирт. Два последних компонента, весьма сложные в изготовлении, добавлены отнюдь не случайно, но в соответствии с определенной логикой. Лечение запахами и косметические приемы прошлого вполне «рациональны». Когда в ароматические составы добавляют легкое лисицы, волчью печень, медвежий жир, скорпионов, измельченных мокриц, белое мясо кита, пепел саламандры, масло из земляных червей, олений рог, золото, серебро или жемчуг, либо даже кровь, мочу и экскременты, то делается это для усиления их лечебных свойств. Считается, что они впитывают силу других ингредиентов и переносят их внутрь организма, охваченного недугом или подвергающегося опасности. Например, добавление мяса гадюки в знаменитый териак должно сообщить этому сложному ароматическому составу свойства противоядия. Другой пример — собачатина, которая входит в состав и мази против веснушек, и ароматического средства против ревматизма, именуемого «маслом рыжей собаки» и включающего шафран, алтей и зверобой. * Первый медик короля вплоть до 1671 г. 300 Однако введение животных или минеральных ингредиентов не должно заслонять того факта, что и в лекарственных, и в косметических составах важен прежде всего запах. Как утверждал один из медиков Людовика XIV, аббат Руссо: «Все действие лекарства состоит в передаче им [...] определенного запаха». Это относится и к целебным составам, включающим вещества животного или человеческого происхождения с тошнотворным духом. Таково, например, «универсальное средство», рекомендуемое аббатом Руссо. Несмотря на такие компоненты, как яички, половой орган и почки оленя, человеческие экскременты, моча и кровь, этот бальзам должен обладать приятным ароматом. Теми же предписаниями диктуется и выбор весьма мрачного лекарственного материала, высоко ценимого в эту эпоху, мумие; обращение к нему — это доведенная до пароксизма попытка усилить жизненную энергию ароматов. Аббат Руссо прямо говорит об этом: «Поскольку человек — повелитель всех тварей, то ни одно животное по своим целебным свойствам не может сравниться с человеческим телом». Считалось, что это древнее средство пришло из Египта: расхитители гробниц собирали в саркофагах фараонов пахучую жидкость, по консистенции напоминавшую мед. Однако повальное увлечение мумие вкупе с жаждой наживы очень быстро привели к распространению более чем сомнительных составов, которые уже в XVI веке клеймил великий хирург Амбруаз Паре*. Но поскольку поклонников этого средства не могли переубедить никакие предупреждения, медики принялись за создание современных соста- * Амбруаз Паре (ок. 1509-1590), известный хирург, близкий ко двору последних Валуа (Генриха II, Франциска II, Карла IX и Генриха III). Известен своими трудами о кровообращении. 301 вов, которые бы обеспечивали больных качественным мумие. В XVII веке, когда увлечение мумие достигло своего апогея, одним из самых удачных рецептов его изготовления считался рецепт Кроллиуса. Действие входящих в него благовоний многократно усилено за счет ингредиента, максимально близкого к жизни — тела молодого человека, умершего насильственной смертью. Согласно Кроллиусу, необходимо обзавестись трупом казненного преступника — молодого и желательно рыжего, поскольку рыжина есть символ жизненной силы. Затем отделить мясистые части, вытопить жир, хорошо промыть винным спиртом и держать под солнечными и лунными лучами два дня и две ночи, чтобы очистить содержащиеся в плоти жизненные принципы. Далее натереть их миррой, шафраном и алоэ и, наконец, подвесить над огнем, «как это делают с бычьими языками и свиными окороками, которые подвешивают над очагом, чтобы они приобрели восхитительный аромат»8. Запах — «душа лекарства». Медики эпохи настолько в этом убеждены, что Фуркруа*, член Королевского медицинского общества, профессор химии Королевского Ботанического сада, незадолго до Революции разрабатывает классификацию лекарственных средств, основанную на их запахах. Его номенклатура состоит из семи классов. Она содержит прежде всего амброзийные средства, которые благодаря сильному и очень действенному аромату стимулируют нервы и сердце. Подобным эффектом обладают серая амбра, мускус, циветта и сандаловое дерево. Есть и такие благовонные лекарства, как лилия, жасмин, тубероза, шафран, чей стимулирующий эффект * Антуан Франсуа, граф де Фуркруа (1755-1809) - политический деятель, химик и натуралист. 302 проявляется еще быстрее. Ароматических лекарств очень много, и их свойства весьма разнообразны. Растения с терпким запахом — чеснок, лук-порей, галбанум, опопонакс — провозглашаются действенным защитным средством от чумы. Многообразные достоинства, которые приписывали запахам медики, фармацевты и парфюмеры, естественно, поощряли неумеренное использование духов при версальском дворе. Для Людовика XIV это пристрастие в конце концов обернулось аллергией. Но прежде король лично наблюдал за изготовлением предназначенных для него благовоний, которым занимался знаменитый парфюмер Марсиаль. В XVIII веке, когда вода постепенно вновь начнет применяться при туалете, это не нанесет духам никакого ущерба: они широко используются для ароматизации ванны. И хотя при Людовике XV в версальском замке появляется несколько ванных комнат, это не отменяет широкого использования душистых смесей, ценимых за очищающий, предохраняющий и терапевтический эффект. Решительный перелом происходит во второй половине XVIII века. Развитие химии мало-помалу заставляет усомниться в профилактической действенности ароматов, тогда как усовершенствование дистилляционных процессов позволяет создавать все более тонкие благовония. Все это ведет к обособлению парфюмерии, которая, отдаляясь от медицины и фармацевтики, обретает новый размах. В эпоху торжества сенсуалистской философии парфюмеры стремятся прежде всего потакать чувству обоняния, мало заботясь о том, чтобы защищать или исцелять от недугов. Этот разрыв с прошлым настойчиво подчеркивается в «Трактате о запахах» (1777) Антуана Дежана, парфюмера и специалиста по дистилляции: он сразу заявляет, что намерен вести речь только о благовониях и стремится угодить лишь здоровым людям. 303 Больные же, нуждающиеся в целительных ароматах, найдут их в трудах медиков и фармацевтов. Постепенно сходит на нет и использование целого ряда веществ животного и минерального происхождения, которые ранее добавлялись к благовониям для усиления их действия. Парфюмеры перестают упоминать и о профилактических и терапевтических достоинствах таких популярных прежде составов, как «Вода королевы Венгерской». Жан-Луи Фаржон, бывший парфюмер Марии-Антуанетты, а затем штатный парфюмер Наполеона, в своем знаменитом трактате «Искусство парфюмера» (1809) почти не упоминает о традиционных способах применения ароматических составов в терапии и профилактике. Но хотя наступление рационализма лишило благовония былого значения, многовековая память об их сверхъестественных способностях жива и у современных парфюмеров. Нередко о былом «могуществе» напоминают названия духов: «Тайна» («Муstère») от Rосhas, «Черная магия» («Маgie noire») от Lancômе, «Чародейство» («Sortilègе») от Le Galion. Так что когда кутюрье Кристиан Лакруа выпускает духи «Жизнь» («La vie»), а Кларенс восхваляет достоинства своей туалетной «Живительной воды» («Еаu dynamisantе»), мы можем констатировать, что старинная вера в действенность ароматов по-прежнему остается частью нашей системы ольфакторных ценностей. Перевод М. Неклюдовой Ароматы и запахи в культуре. Книга 1/ Cост. О.Б. Вайнштейн. М.: НЛО, 2003, с. 293-303.
Amie du cardinal: Ванная комната во дворце Шантийи
Amie du cardinal: Червинская Кристина Зубная паста, щетка, жевательная резинка... Как все начиналось. Отрывок В средневековой Европе были популярны зубные эликсиры, производимые монахами и лекарями. Самым долговечным оказался эликсир отцов бенедиктинцев, изобретенный в 1373 году, который встречался в аптеках и в начале двадцатого века. Амбруаз Паре, популярный хирург 16 века, советовал обязательную гигиену полости, пропагандировал удаление зубного камня и отбеливание слабым раствором азотной кислоты. Впрочем, в Англии, в эпоху Елизаветы Первой кривые и черные зубы стали необыкновенно модными, так как сахар был одним их самых дорогостоящих товаров. Поэтому чтобы создать впечатление о себе, как о человеке богатом, знатные английские аристократы натирали их специальной мазью, чтобы придать им коричневый оттенок. Бедные слои населения 17 века чистили свои зубы солью, с помощью палочки, обернутой тряпкой. Сохранился и рецепт зубной пасты из 1,5 унции драконьей крови, столько же корицы, и 1 унции обожженного алюминия. Надо полагать, что массового распространения такая зубная паста не получила из-за явного дефицита драконьей крови, носителей которых средневековые рыцари совершенно уничтожили. Петр I в приказном порядке рекомендовал боярам чистить зубы толченым мелом и влажной тряпочкой. А народ повсеместно использовал угли из березовой древесины, которые отлично отбеливали зубы. Единственным условием было тщательно полоскать рот после такой процедуры. Придворный же стоматолог Людовика XV приучил всю французскую знать использовать мягкую морскую губку, смоченную в соленой воде. Почти современные зубной порошок и зубная паста впервые возникли в конце 18 века в Великобритании. Они имели весьма приличную тару в форме керамического сосуда. Люди обеспеченные наносили пасту на щетку, а те, у кого на щетку не хватало денег, пользовались собственными пальцами. Невзирая на то, что авторами рецептов были дантисты, лекари и химики, в состав входили такие абразивные вещества, как кирпичная пыль, измельченный фарфор, глиняные осколки, мыло и мел. Так или иначе, эти порошки не имели успеха среди широкого круга потребителей, а журналы советовали чистить зубы раз в две недели палочкой, вымазанной оружейным порохом. Бабушку всех европейских зубных щеток нашли немецкие археологи при раскопках на месте бывшей больницы в городе Минден. Ее возраст составляет 250 лет, а длина десять сантиметров. Она была сделана из кости животного и была похожа на свою предшественницу, обнаруженную ранее, поэтому специалисты пришли к выводу, что в середине 18 века в этих окрестностях находилась мастерская, которая изготавливала костяные щетки со свиной щетиной, крепившейся с помощью проволоки. Тогда началось ее триумфальное шествие, по-видимому, из-за того, что богатые европейцы включили в свой рацион сахар.
Amie du cardinal: Здесь можно посмотреть, как купалась Мария -Антуанетта. К сожалению, видео не документальное. Но интерьеры подлинные.
Amie du cardinal: Версальские сами понимаете что.
Amie du cardinal: В Версале можно было помыться и здесь.
Amie du cardinal: Гигиена в 1704 году
Amie du cardinal: Пишет Денис Абсентис ([info]absentis) @ 2008-09-22 13:01:00 26 парижских бань. ч.1 В 1292 г. в Париже существовало как минимум 26 банных заведений» - эта фраза из Жака ле Гоффа кочует из одной статьи в другую, показывая, что в средневековье с банным делом обстояло если не лучше, то, по крайней мере, не хуже, чем во времена Римской империи. Мантра «26 парижских бань» уже давно запоминается лучше, чем «26 Бакинских комиссаров», несмотря на картину Исаака Бродского. Просто сакральное число какое-то:) Откуда оно? Давайте представим, что мы ничего не знаем о средневековье и просто из любопытства задались целью уточнить этот вопрос с банями. Достаточно ли самых распространенных и общедоступных материалов для этого? Попробуем. Наверное, первым делом мы проверим цитату ле Гоффа. Да, все правильно, цитату не переврали. Только, естественно, «забыли» процитировать «неудобную» фразу, следующую за отквоченой: «В 1292 г. в Париже существовало как минимум 26 банных заведений. Причем парильни являлись местом наслаждений и даже пристанищем разврата». (Жак ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада) © Итак, оказывается, бани были просто публичными домами. Уточняем, а вдруг ле Гофф что-то не то имел ввиду (не забывайте, мы по условию задачи ничего толком о средневековье не знаем, даже такую «тайну полишинеля» про бани). Да, все правильно, бордели. Как в Германии1, так и во Франции2,7. Или, выразимся высокопарней, «салоны секс услуг». Сегодня они назывались бы «массажный салон». В принципе, там, конечно, и массаж сделать можно. В средневековых банях тоже было можно помыться заодно, ванны (кадушки) в этих «банях» присутствовали3. Параллельно мы уточним, когда эти бани в Европе вообще были. Нам будет несложно выяснить, что бани приходят в Европу после крестовых походов, в XIII веке4, а к 1500 году практически исчезают5,6,7. То есть были они в Европе чуть больше двухсот лет и были не совсем бани. И даже в эти двести лет бани периодически закрывались на время чумы (кроме немецких). Дальнейший поиск быстро выведет нас на статью Жукова Д.В. «Гигена в Средние Века». Это как раз тот автор, который нам нужен. Жуков Д. В. в 1995 окончил исторический факультет РГПУ им. А.И. Герцена, с 2000 аспирант кафедры педагогики и андрагогики Университета педагогического мастерства, учитель II категории. Автор и преподаватель курсов “История рыцарства”, “Дама в средние века”. Вот уж он-то очернять средневековье точно не будет. Статья, кстати, написана грамотно, с попыткой объективной подачи материала, без явных передергиваний (до вывода;) и т.п. и начинается с констатации того факта, что «в историографии вопроса существуют два различных течения: признающих и не признающих успехи гигиены в средние века». К какому течению принадлежит сам историк, думаю, понятно. После многочисленных цитат автор приходит к вполне прогнозируемому выводу: «Таким образом, как видим, в XII-XIII веках сложился устойчивый идеал чистоты и гигиены, во многом совпадающем с современными понятиями». Я бы не сказал, что мне ясно, каким образом этот однозначный вывод может появиться после приведенных самим автором цитат, вроде: «Монах Монтаудонский (ок.1193-1210) пишет, сколь претит ему «ждать ночью мойщицу горшка» (60,с.124). Если это ночной горшок, то, как вывод, существует специальная должность (женская). Если монах ждет ее не как женщину, а как мойщицу, то либо она делала обход ночью, либо ее вызывали по мере надобности. Другой клирик в городе обходится и без мойщицы запросто: «Выльешь грязный горшок – и платишь опачканной бабе, Чтобы конец положить злобной ее воркотне» (56,47-48,с.382). На мой взгляд, упомянутая «опачканная баба» вряд ли бы согласилась с тем, что ее состояние - это «устойчивый идеал чистоты и гигиены», да еще и схожий с современными понятиями:). Или если из горшка поливает священник, то это уже вроде окропления святой водой? Ну да я отвлекся. Нас интересует количество бань в Париже: «В 1292 году в Париже при населении примерно 150 тысяч* было не менее 26 бань (120,с.130). В 1296 г в Париже было не менее 11 бань, в 1297 – 20, в 1313 – 16 (122,149). Они работали ежедневно, кроме воскресенья. Богатые буржуа предпочитали мыться дома. Водопровода в Париже не было, и воду доставляли за небольшую плату уличные водоносы (120,с.130).» Итак: в 1292 - 26 бань, четыре года спустя - 11 бань, еще через год - 20 штук. Еще через шесть лет - 16. Спасибо за объективность Д. Жукову, не скрыл. Мы тоже теперь можем сделать свои выводы. Первый - 26 бань всегда цитируются любителями средневековья только потому, что это их наибольшее возможное число. То есть вроде и врать не надо ничего, а только процитировать правильно, умолчать чуть-чуть - и все повернулось нужной стороной. Было, мол, много бань, аж 26, причем - суггестия - всегда. Второй - это не вывод, а закономерный вопрос: что же это за строения такие, которых сегодня 20, завтра 10, послезавтра опять двадцать пять:). Какова их капитальность и размеры? Можно ли представить, что римских терм сегодня 15, завтра 5, через год - десять. Нет, это невозможно. Их как 15 было в Риме, так столетиями и стояли. Как было по Европе 300 терм 8, так и стояли - пока христиане их не разрушили или в церкви 9 и особняки монахов 10 не переделали. А вот кооперативных ларьков у метро - сегодня 20, а завтра 10 - это мы представить можем запросто. И современных полуподпольных маленьких «массажных салонов» типа «бабочка» и «мотылек» - тоже. А бани у нас что? То-то. Только сейчас их «закрывают» менты, а тогда - Церковь. Как у Броделя о закрытии бань и написано: «И несомненно, также по причине деятельности проповедников, католиков или кальвинистов, яростно обличавших бани как рассадник бесстыдства и угрозу морали». Сколько же посетителей эти заведения с "кабинетами" могли обслужить одновременно? Пять, десять? Сколько было в них номеров? *(учитывая, что в Париже в 1200 население 120 тыс. чел., а в 1328 году ок. 200 тыс.(Colin Jones, Paris: Biograpfy of a City), цифра 150 тыс. на 1292 г. выглядит несколько заниженной, но мы даже не будем к этому придираться). *** Так, может, лучше посмотреть на эти бани вживую, чего гадать-то? Может, не такие они маленькие были, как кажется? Историки ссылаются на какие-то туманные литературные источники, но ведь стоит просто измерить эту баню, какая она была, сколько людей вмещала, и вопросы сами отпадут. Правильно, может и стоило бы. Если бы они были. Но их, как на зло, почему-то нет. Развалины римских бань все время находят, в основном их еще к началу прошлого века, как я уже упомянул, раскопали и посчитали - получилось терм более 300 штук, а средневековые бани как корова языком слизнула. И не только во Франции. По всей Европе. Если найдется где в Испании еще не раскопанная ранее баня - то мавры до реконкисты построили. Или римская, дохристианская. Других нет. Вот в прошлом году, наконец, нашли-таки одну баню в Эрфурте. Я уж было обрадовался, не так все плохо, значит, было. Ведь славен был Эрфурт своими банями. И было их там, якобы, целых 10 штук. Какой только романтик не цитировал строки из того же ле Гоффа о хорошеньких Эрфуртских банщицах: «Кто же не сорвет у нее поцелуй, если только захочет, поскольку она отнюдь не сопротивляется? А когда у вас потребуют платы, то хватит и одного денье». (ibid) Не знаю, указано ли это у ле Гоффа где-нибудь в примечаниях, но оставил нам это вдохновенное описание очередного борделя немецкий поэт Николай де Бибера (Nicolaus de Bibera). С гневом отбросив предположение о поэтической гиперболе или фантазии поэта, мы только спросим: ну и где же она, эта баня? Не ее ли как раз нашли в Эрфурте? Увы, при ближайшем рассмотрении раскопанная баня опять оказалась средневековой еврейской миквой 1250 года (см. Шпигель или здесь). Как отмечено в статье, это отнюдь не первая раскопанная средневековая миква в Германии. А где же обыкновенные бани? Куда подевались? *** Но мы отвлеклись от Парижа. Вернемся во Францию. Властям такие «бани» тоже не нравятся. В XIII веке в регистре ремесел появляется запись об уставе банщиков, согласно которой банщик «не должен устраивать из своих домов днем и ночью публичных домов»11 и вообще даже не может открывать бани по воскресениям и праздникам. Там же, кстати, регламентируются и расценки: «Любой человек своему банщику платит за мытье 2 денье, а если он еще купается, он платит 4 денье». Вообще говоря, я не очень понимаю, что значит баня без купания. Протирание влажной тряпкой? Или «мытье» - просто эвфемизм секса? Или что? Может, кто-нибудь мне поможет расшифровать? Есть какие-нибудь мысли?;-) Предварительно же вырисовывается примерно такая картина, которая может изменяться в процессе поступлении дополнительных данных: На рубеже 13 и 14 веков в Париже на 150 тыс. населения появляются в среднем 18 маленьких частных «комплексов досуга» (по недоразумению называемых банями) с несколькими номерами - "кабинетами", оборудованными ванными-кадушками. Также в них предоставляются услуги парикмахеров. Об услугах кровопускания применительно к парижским баням прямых сведений нет, хотя такая услуга была стандартной практикой банщиков того времени. О дальнейшей судьбе этих заведений ничего не известно, кроме того, что к началу 16 века их уже не было точно. Никаких следов их существования археологами на сегодня не найдено. (формулировка черновая, поправки принимаются) Но это все только присказка, наша задача - посмотреть динамику развития. То, что с банями позже будет еще хуже (казалось бы, куда еще хуже?), мы уже знаем: «В том что касается мытья в бане и чистоплотности, Запад в 15 - 17 вв. познал фантастических масштабов регресс» (Ф. Бродель). А вот как в Париже с банями было раньше, в дохристианскую его историю? (завтра допишу) PS/ И, кстати, не стоит ли в будущем в применении к Европе заменять слово «банщик» (спонтанно вызывающее у многих представление о парной, мужике с веником и пр.) на слово «ванщик», в лучшем случае, или «кадушечник», «шайщик», «протиральщик» и т.д.? 1. «Нет надобности доказывать, что роль банщиц обыкновенно исполняли проститутки. Названия "банщица" и "проститутка" были синонимами. Назвать женщину "банщицей" считалось страшным оскорблением» (Фукс Э. Иллюстрированная история нравов. Эпоха Ренессанса) © 2. «В этих заведениях клиентам предлагались также услуги парикмахеров и многочисленного женского персонала, среди которого проституток было более чем достаточно. А в кабинете, рассчитанном на двух человек, иногда заказывали еду из харчевен». (Мари-Анн Поло де Болье. Средневековая Франция) 3. «На нескольких дошедших до нас миниатюрах изображены общественные бани, где женщины и мужчины совместно принимали банные процедуры, сидя в одной ванне и лаская друг друга, после чего направлялись к здесь же расположенным постелям. Около ванн стояли накрытые столы, и купающиеся сочетали удовольствия от вкушения яств с "банными радостями".» (ibid) 4.«По мере распространения христианства утверждалось недоверчиво-подозрительное отношение, предубеждение против обнаженного тела, даже собственного. Общественными банями типа римских терм западное Средневековье не пользовалось, во всяком случае до XIII в., да им попросту и не было места в условиях, когда общественная жизнь резко сократилась». (Филиппов Б., Ястребицкая А. Европейский мир Х-ХV вв.) © 5. «С конца XV в. число общественных бань в городах резко сокращается, уменьшается вообще притягательная сила бани как гигиенического средства: «грим и пудра вытесняют мыло. Немалую роль играл, как уже упоминалось, страх перед заражением сифилисом». (Филиппов Б. О Европейском мире X-XV в) 6. «Начиная с XVI века общественные бани становятся все более редки, почти исчезают, по причине, как говорили, распространения заразы и страшного сифилиса. И несомненно, также по причине деятельности проповедников, католиков или кальвинистов, яростно обличавших бани как рассадник бесстыдства и угрозу морали». (Ф. Бродель. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т.1.) 7. «В каждом средневековом городе существовали бани и парные, закрытые после 1500 г. как распространители "неаполитанской заразы" (т.е. сифилиса). И действительно, предоставление услуг проституток было одной из "банных" функций». (Мари-Анн Поло де Болье "Средневековая Франция".) 8. «В 1920-е гг. группа немецких ученых составила сравнительный атлас всех известных к их времени римских терм по всем провинциям империи - их оказалось более трехсот. См.: Krencker D., Kruger Е., Lehman H., Wachtter H. Die trierer Kaiserthermen. Augsburg, 1929». Г.С. Кнабе. Древний Рим. 9. «Некоторые итальянские церкви строились на месте древних палеохристианских, как здесь их называют, построек римского периода. Часть пола таких церквей открыто и огорожено, чтобы можно было посмотреть остатки древних сооружений. Мы съездили в одну такую церковь недалеко от дома Сузанны в местечке Palazzo Pegnano. Даже по остатком можно судить, что архитектура того времени была своеобразной и интересной. В некоторых местах сохранилась мозаика. Очень часто палеохристианские храмы переделывались из бывших терм - бань римского периода» (Palazzo Pegnano), также, напр., церковь Санта Мария дельи Анжели - бывшие термы Диоклетиана, в Византии - Церковь Богородицы Кариотиссы и т.д. 10. Напр., резиденция аббатов Клюни в Париже - бывшие термы Клюни и т.д. 11. РЕГИСТРЫ РЕМЕСЕЛ И ТОРГОВЛИ ГОРОДА ПАРИЖА Стaтут LXXIII Уставы банщиков. http://www.vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/France/XIII/Registry/text3.htm
Amie du cardinal: Библиотека сайта XIII век РЕГИСТРЫ РЕМЕСЕЛ И ТОРГОВЛИ ГОРОДА ПАРИЖА Стamут LXXIII Это уставы банщиков Каждый, кто хочет быть банщиком в городе Париже, может им быть свободно, лишь бы работал по обычаям и кутюмам цеха, установленным всем цехом, которые таковы: никто, мужчина или женщина, не выкрикивает и не заставляет выкрикивать свои бани до того, как наступит день, из-за бедствий, которые могут случиться с теми, кто поднимается при этом крике, чтобы идти в бани; ...не должен устраивать из своих домов днем и ночью публичных домов и держать там ночью прокаженных мужчин или женщин, бродяг и других опасных людей; ...не должны затапливать баню в воскресенье или в праздничные дни, когда весь город празднует. Любой человек своему банщику платит за мытье 2 денье, а если он еще купается, он платит 4 денье; и поскольку иногда дрова и уголь бывают дороже, чем в другое время, и кто-нибудь пожалуется, парижский прево устанавливает подходящую умеренную цену соответственно времени по донесению и клятве добрых людей этого цеха, каковые условия банщики и банщицы обещались и поклялись выполнять твердо и постоянно, без нарушений. Каждый, кто нарушит в этом цехе что-нибудь из установленного, платит штраф 10 пар. су, из которых королю — 6 су, а остальные 4 — старшинам, охраняющим цех, за их труды. Этот цех будет иметь трех прюдомов цеха, выбранных нами с согласия всех или большинства [членов цеха], каковые поклянутся парижскому прево или его помощникам, что будут хорошо и честно охранять цех и обо всех нарушениях, о которых они могут знать или обнаружат в цехе, они сообщат парижскому прево или его помощникам, и их парижский прево будет назначать и смещать всякий раз, как ему будет угодно. Если случится, что кто-нибудь из этого цеха сдаст свой дом или баню какому-нибудь человеку, который поступит против указанных статей, и при этом будут сделаны какие-либо расходы, чтобы охранить права цеха, расходы падут на всех членов цеха или на того, кому это надлежит. Эти вышеуказанные постановления были составлены и приняты с согласия членов этого цеха.
Мария Терезия: Кодекс Здоровья НАПИСАННЫЙ В ЧЕТЫРНАДЦАТОМ СТОЛЕТИИ ФИЛОСОФОМ И ВРАЧОМ АРНОЛЬДОМ ИЗ ВИЛЛАНОВЫ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ
Amie du cardinal: «Черные мушкетеры» квартировали сначала в Немуре, неподалеку от королевской резиденции Фонтенбло, а в 1699-1701 годах архитектор Робер де Котт выстроил для них по планам знаменитого Жюля Мансара просторный особняк на улице Шарантон в Сент-Антуанском предместье Парижа. Здесь проходил «свои университеты» Лафайет, будущий герой Гражданской войны в Америке, но с 1775 года здание было заброшено, и в 1780 году в бывшую казарму перевели больницу для слепых. От первоначального здания сохранились лишь портик с пилястрами и треугольным фронтоном да часовня (дом 26-28 по улице Шарантон). Надо отметить, что этот квартал был начисто лишен источников воды, и лишь в 1719 году здесь соорудили четыре фонтана, один из которых находился как раз напротив «Дома мушкетеров». Впрочем, отсутствие воды не расценивалось военными как большое неудобство: пили вино, грязное белье отдавали в стирку прачкам, а ежедневно мыться было не принято. Считалось, что вместе с водой в тело через поры кожи проникают болезни и что вода уменьшает мужскую силу. Вместо мытья полагалось несколько раз на дню менять рубашки, но и этим зачастую пренебрегали. Во французском языке до сих пор сохранилось выражение «устроить стирку по-гасконски»: это значит попросту надеть грязную сорочку наизнанку. В лучшем случае водой ополаскивали руки и лицо. Бани на улице Нев-Монмартр использовались в медицинских целях, как последнее средство врачевания. Чтобы заглушить запах немытого тела, поливались духами (считалось, что они проникают внутрь организма, оберегая его от заболеваний), дыхание освежали анисовыми пастилками. Мыла не было: парижскую мыловарню еще в 1627 году преобразовали в ковровую мануфактуру, а марсельские могли обеспечить своей продукцией (предназначавшейся исключительно для стирки) только сам Марсель и его окрестности. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: война с Испанией положила конец импорту мыла и марсельцам пришлось развивать собственное производство. К 1660 году в Марселе было уже семь фабрик; мыло (зеленого цвета) продавали брусками по пять килограммов или кусками по двадцать килограммов, не только снабжая им север Франции, но и отправляя на экспорт – в Голландию, Англию и Германию. В 1673 году Людовик XIV объявил чистоту общественно полезной, но только в 1761 году, почти век спустя, некий Пуатевен установил в Париже, у Королевского моста, ведущего к Лувру «банный корабль» с ванными. Судя по всему, гигиена была личным делом каждого, в казармах не устраивали «банный день». Любопытный факт: в 1761 году была разоблачена некая Маргарита Гублер, называвшая себя Жаном и отслужившая почти год в королевском кавалерийском полку. Все это время она проживала в казарме со своими товарищами, которые догадались о ее половой принадлежности совершенно случайно, во время… танцев. Канализации, как можно догадаться, не было вовсе: для физиологических нужд использовали «ночные вазы», которые потом опорожняли в повозку золотаря, каждый день проезжавшую по улицам с колокольчиком. Отбросы и нечистоты сваливали за городом, не слишком от него удаляясь. В 1750 году, уезжая из Парижа, Руссо в сердцах бросил: «Прощай, город грязи!» Парижская грязь была особенной: черной, жирной и вонючей, она отдавала серой и даже прожигала ткань при попадании на одежду. Кое-какой порядок удалось навести только Габриэлю Никола Ла Рейни (1625-1709), возглавлявшему парижскую полицию, – он заставил-таки горожан платить налог «на грязь и фонари», учрежденный еще в 1506 году. Этот налог подлежал к уплате каждые двадцать лет, им облагались домовладельцы, а полученные средства использовались для вывоза мусора с улиц и уличного освещения. До 1756 года улицы французской столицы освещали восемь тысяч фонарей, которые часто задувало ветром, да и света от них было далеко не достаточно. (Екатерина Глаголева Повседневная жизнь королевских мушкетеров)
Amie du cardinal: Старинные туалеты, ночные горшки и бурдалу
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: Старинные туалеты, ночные горшки и бурдалу Симпатичные вещицы! Особенно мне понравился кресло-туалет. Так можно совместить полезное с приятным, например, гостей встречать Надо бы купить такой...
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: Брр... Какое неприятное, но, видимо, необходимое занятие... Точно! А что делать? В ту эпоху блохи-вши были обычным делом.
Amie du cardinal: Мария Терезия пишет: В ту эпоху блохи-вши были обычным делом. О да! Даже в википедии есть статья Блохоловка Вот интересные иллюстрации к понятию "блошиный мех". «Надо сказать, что в моде был и «блошиный мех» – аксессуар, который дамы носили в руке или прикрепляли к поясу. Делали его из хвоста или шкурки маленького зверка, как правило, с головой. Назначение этого предмета состояло в приманке насекомых, и время от времени его приходилось вытряхивать. Блошиный мех украшался драгоценностями и щедро пропитывался духами.»(ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ» Март, 2010 Статья «Трактат о красоте»)
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: в моде был и «блошиный мех» Чего только не придумывали! Лучше б мылись и одежду стирали почаще.
Дмитрий: Не знаю как для женщин, но для мужчин в те времена существовали стереотипы о том, что часто купаясь, они смывают мужскую силу. Наверное, в то время все люди считали частое мытье не совсем здоровой вещью, ведь о вредных микроорганизмах и бактериях узнали лишь в 19 веке...
полная версия страницы