Форум » Париж (Paris) » Люксембурский дворец и сад » Ответить
Люксембурский дворец и сад
МАКСимка: Люксембургский дворец Мария Медичи никогда особенно не любила Лувр -мрачный, окруженный зловонными ямами. После смерти Генриха IV она начала подыскивать для себя другую резиденцию: неизбежно наступит время, когда ее апартаменты в Лувре займет властвующая королева. Ее выбор пал на пригород Сен-Жермен приятный квартал, где много садов, особняков знати и монастырей. В этом квартале на улице Вожирар находился дворец герцога и пэра Франсуа Люксембургского, построенный в середине XVI века. К дворцу примыкал большой парк в 8 га, куда Мария Медичи любила приходить со своими детьми. Овдовев, в 1612 году Мария купила особняк герцога и прилегающие к нему сад и парк за 93 000 ливров и сразу же начала приобретать соседние поместья для увеличения своих владений: несколько домов, ферму, сад, часть владений монастыря картезианцев. Во время своего изгнания в Блуа в 1617-1619 годах ее деятельность прекращается. Она снова начинает покупать земельные участки с 1620-го, а последний был куплен в 1624-м. Таким образом, Мария Медичи стала владелицей поместья в 24 га. Она активно занималась обустройством садов - террасы, партеры, фонтаны. В одном только 1612 году было посажено 2000 вязов. Сохранились гравюры с изображением этих садов - их облик практически не изменился. Считается, что до сих пор еще стоят три вяза из тех, что посадила когда-то Мария Медичи. В 1620 году был построен фонтан Медичи - творение Соломона де Бросса. Мария обустроила и обставила Люксембургский особняк по своему вкусу. Она очень часто отпправляла туда своих детей, построив для них забавы : зверинец с собаками, курами, кроликами и другим животными. Особняк использовался как загородный дом. Для жаркого времени года Мария приказала построить ледник. Но королева не ограничилась уже существовавшими зданиями Люксембургского особняка: она намеревалась их дополнить дворцом, построенным по ее вкусу, похожим на дворец Питти, в котором прошло ее детство. Соломой де Бросс представил ей свой проект. Но Мария Медичи не осмелилась принять решение сама. Проект Соломона де Бросса, даже если он и напоминал дворец Питти систематическим использование1М рустик1, оставался в рамках дворцовой архитектуры, развившейся во Франции с XVI века под влиянием итальянцев, но при этом сохранявшей чисто французские традиции. Она отправила проект знаменитым архитекторам той эпохи и нескольким государям, вкус которых считался эталоном. Проект получил практически единодушное одобрение, и Мария заключила договор с Соломоном де Брос-сом. 2 апреля 1615 года королева торжественно заложила первый камень. Она наслаждалась этим моментом счастья: Генеральные штаты завершились для нее успешно, почти все готово для заключения испанских браков - «великой идеи регентства». Мария Медичи находилась на вершине своего могущества. Соломон де Бросс - сын и внук архитекторов: его отец - Жак де Бросс был архитектором королевы Маргариты, первой жены Генриха IV, а мать — дочерью архитектора короля Якова I Андруэ дю Серсо. Де Бросс уже работал в замке королевы Монсо-ан-Бри. Он великолепно знал технику строительства и имел солидные теоретические знания. Модный архитектор: строил Верней-сюр-Уаз для маркизы де Верней, Куломье для герцогини де Лонгвиль, перестроил большой зал Дворца для Парижского парламента, строил Дворец парламента Бретани в Ренне, реконструировал протестантский храм в Шарантоне (де Бросс сам был протестантом). По контракту, заключенному с Марией Медичи, Соломон де Бросс обязывался построить в соответствии с чертежами и сметой дворец общей стоимостью в 750 000 ливров, получая в год заранее установленную оплату в размере 2 400 ливров. Чтобы лучше наблюдать за работами, архитектор и его сын на время строительства разместились в Люксембургском особняке, что оказалось весьма предусмотрительно: возникли непредвиденные трудности из-за того, что дворец строился на месте бывших карьеров, и пришлось предварительно укреплять грунт. Это отодвинуло начало работ до 1617 года, а после 24 апреля - убийства Кончини, которое повлекло за собой ссылку Марии Медичи в Блуа - - они и вовсе прекратились. С возвращением Марии Медичи в 1620 году работы снова возобновились, но к этому времени цены выросли, произошли разрушения, некоторые части здания пришлось перестраивать. Она поручила своему суперинтенданту финансов г-ну де Ришелье лично следить за строительством. Ришелье решил, что Соломон де Бросс прикарманил деньги. Отношения между королевой и ее архитектором осложнились. Выплаты были приостановлены. Де Бросс прекратил строительство, хотя ему приказывали немедленно начать работы. Королева не знала, как справиться с такими заботами. Но 24 марта 1624 года права подрядчика были переданы г-ну Марену де Ла Балле, а Соломон де Бросс оставался архитектором дворца с тем же жалованьем. Строительство возобновилось, и в 1625-м Мария Медичи торжественно открыла большую галерею первого этажа в западном крыле дворца, украшенную 24 роскошными полотнами Рубенса из «Истории Марии Медичи». Наконец-то королева-мать была у себя дома. Ее спальня занимает одну из самых красивых комнат: именно здесь разыграется ключевая сцена Дня одураченных 11 ноября 1630 года. Однако полностью строительство будет закончено только в 1631-м. Когда в 1626 году Соломон де Бросс умер, Мария Медичи заменила его на Жака Лемер-сье, восходящую звезду французской архитектуры -своей карьерой он был обязан Ришелье: кардинал поручал ему строительные работы по расширению Лувра, он строил часовню Сорбонны, замок и церковь в Рюэйле, замок и новый город Ришелье, но главное - Пале-Руайаль. Современники единодушно восхищались дворцом. Жермеы Брис в своем Новом описании города Парижа и всего того, что в нем есть замечательного, не скрывает восторга: «Из всех приметных большп: ний Парижа и даже всего королевства нет ничего ш краснее этого великолепного дворца. Можно даже добавить, что если полагаться на мнение людей знающих и судящих без предубеждения, то и во всей Италии немного найдется более гармоничных и благородно украшенных зданий, чем это. Мария Медичи ничего не пожалела, чтобы оставить будущим поколениям памятник, доскншьш величия и щедрости ее рода. И можно сказать, что в Европе есть очень мало зданий, где искусство проявилось бы с таким совершенством и такой величественностью». Вход во дворец находился, как и сейчас, со стороны улицы Турнон. Четырехугольный портик, украшенный статуями, увенчан куполом с круглой башенкой и обрамлен длинной крытой галереей в тосканском стиле: первый этаж с террасой, откуда открывается прекрасный вид на улицу Турнон. По обе стороны от портика располагаются угловые павильоны по три этажа каждый: первый этаж в тосканском стиле сочетается с портиком, второй этаж - в дорическом стиле, третий - в ионическом. Длина фасада, выходящего на улицу, 89 метров. Позади портика открывается почетный двор, по обе стороны от которого начинаются два боковых крыла - на восток и запад - - длиной 25 метров, имеющие надстройку над первым этажом, образующую, таким образом, открытую галерею. Оба крыла сходятся к основному трехэтажному зданию, окруженному четырьмя угловыми павильонами. Фасад, выходящий в сад, имеет такую же длину, как и фасад, выходящий на улицу Вожирар - - 89 метров. На уровне второго этажа располагается большая терраса с перилами, с которой Мария могла любоваться великолепным партером, расположенным на одной оси с дворцом. Королева решила расположиться в западном крыле справа от входа. Галерея второго этажа была расписана Рубенсом. Туда выходит спальня королевы. Она «красивая, большая, квадратная, с великолепным по отделке и позолоте камином, украшенным двумя большими серебряными подставками. Кровать закрывает полог, поддерживаемый серебряными стойками». Фонтаны и бассейны являются главным украшением садов Люксембурга. Они и рустики дворца — самое явное свидетельство итальянского влияния. Фонтаны делал Томмазо Франчини — глава династии мастеров по фонтанам, которая украсит Версаль. Но для всего этого нужно было очень много воды, а в Париже ее практически не было. Еще Генрих IV принял решение о снабжении столицы водой из Бьевра. Отправной точкой для строительства водопровода стали «родники Рунжиса», первый камень которых был торжественно заложен Людовиком XIII в присутствии его матери в 1613 году. В Париже вода собиралась в резервуаре около Монсури, в 13 км от Рунжиса. Но только через 10 лет, в 1623-м, вода начала поступать по трубам сначала в Монсури, почти сразу же - в фонтаны Люксембурга, а потом уже — в фонтан на Гревской площади. Мария Медичи намеревалась оставить Люксембургский дворец в наследство тому из ее сыновей, кто будет ее больше всех любить. Когда она умерла 3 июля 1642 года в Кельне, то завещала «дом в пригороде Сен-Жермен Людовику XIII и Гастону Орлеанскому обоим». Последний его унаследует в 1646-м, когда разделят имущество Марии Медичи. В то время дворец, сад и пристройки были оценены в 1 170 000 ливров, а мебель дворца - в 890 000 ливров.
Ответов - 50, стр:
1 2 3 All
МАКСимка: Amie du cardinal, да, я согласен, стиль тяжелый, но впечатляет. Здорово, что сохранился зал Золотой Книги, составленный из оригинальных панно. Немногое, что сохранилось от интерьеров Марии Медичи.
МАКСимка: Amie du cardinal, а еще очень жаль, что я не попал в капеллу Малого Люксембургского дворца. Там проводились работы по облегчению доступа инвалидов. Французы почему-то решили это сделать во время Дней Культурного Наследия. Только я не знаю, в капелле сохранилось ли что-то от эпохи, или там тоже XIX век.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: очень жаль, что я не попал в капеллу Малого Люксембургского дворца Где каждый день молилась прелестная мадам де Комбале. А ещё раньше - её знаменитый дядя. А временами - они вместе. МАКСимка пишет: Только я не знаю, в капелле сохранилось ли что-то от эпохи, или там тоже XIX век. Может быть, хоть там не испортили новоделом.
МАКСимка: Фотографии сада в октябре этого года. Первый раз мне удалось побывать в Париже осенью.
МАКСимка:
МАКСимка: Фонтан Медичи:
МАКСимка:
Amie du cardinal: L'appartement de Marie de Médicis au palais du Luxembourg
МАКСимка: Люксанбур принадлежит ныне графу Прованскому. Величественный дворец, построенный Мариею Медицис, супругою великого и матерью слабого короля, женщиною властолюбивою, но рожденною без всякого таланта властвовать; которая, быв долгое время Ксантиппою Генриха IV, заступила его место на троне для того, чтобы расточить плоды Сюллиевой бережливости, завести междоусобную войну во Франции, возвеличить Ришелье и быть жертвою его неблагодарности; которая, осыпав миллионами недостойных своих любимцев, кончила жизнь в изгнании, в бедности, едва имея кусок хлеба для утоления голода и рубище для прикрытия наготы своей. Игра судьбы бывает иногда ужасна. – С такими мыслями смотрел я на прекрасную архитектуру сего дворца, на его террасы и павильйоны. За несколько гривен показали мне и внутренность. Комнаты едва ли достойны примечания, но тут славная галерея Рубенсова, в которой сей нидерландский Рафаэль истощил всю силу искусства и гения своего: двадцать пять больших картин, представляющих Генриха IV и королеву Марию со множеством аллегорических фигур. Какое разнообразие в виде супругов! На всякой картине они, но всякая имеет свой особенный характер. Мария, изображенная в родах, есть венец Рубенсовой кисти. Глубокие следы страдания, томность, изнеможение; бледная роза красоты; радость быть матерью дофина; чувство, что вся Франция ожидала сей минуты с боязливым нетерпением и что миллионы будут торжествовать ее счастливое разрешение от бремени; нежность супруги, говорящей своими взорами Генриху: «Я жива! У нас есть сын!» – все прекрасно и с трогательным искусством выражено. Видно, что главным предметом живописца была королева: она занимает первое место на картинах: Генрих везде для нее. Удивительно ли? Рубенс писал по ее заказу, после Генриховой смерти, и льстец живописец сделал то, чего ни льстец историк, ни льстец поэт не мог бы сделать для Марии: он умел искусством своим подкупить сердца в ее пользу; он заставляет меня любить Марию. – Между аллегорическими фигурами приметил я одно женское милое лицо, неоднократно изображенное. Ученик живописи, который показывал мне галерею, сказал: «Не дивитесь повторению: это лицо Рубенсовой жены, славной красавицы Елены Форман. Рубенс был ее любовником-супругом и везде, где только мог, изображал свою Елену». Я люблю тех, которые любить умели, и сердце мое еще сильнее прилепилось к художнику. Сад Люксанбурский был некогда любимым гульбищем французских авторов, которые в густых и темных его аллеях обдумывали планы своих творений. Там Мабли часто гулял с Кондильяком; туда приходил иногда и печальный Руссо говорить с своим красноречивым сердцем; там и Вольтер в молодости нередко искал гармонических рифм для острых своих мыслей, а мрачный Кребильйон воображал себя злобным Атреем. Ныне сад уже не таков: многие аллеи исчезли, вырублены или засохли. Но я часто пользуюсь остальною сению тамошних старых дерев; хожу один или, сидя на дерновом канапе, читаю книгу. Люксанбур недалеко от улицы Генего, в которой живу. Николай Карамзин, "Письма русского путешественника", май 1790.
МАКСимка: Статья, посвященная красивой капелле времен Июльской монархии. Сенат планирует ее отреставрировать и включить в маршрут для туристов на Дни Культурного Наследия в 2017-м году.
полная версия страницы