Форум » Родословная Ришелье » Мари Мадлен де Виньеро, герцогиня д'Эгийон (Marie-Madeleine de Vignerot d'Aiguillon) » Ответить
Мари Мадлен де Виньеро, герцогиня д'Эгийон (Marie-Madeleine de Vignerot d'Aiguillon)
МАКСимка: Мари Мадлен де Комбале, герцогиня д'Эгийон. Предлагаю эту тему посвятить любимой племяннице кардинала - Мари Мадлен де Комбале, герцогине Д'Эгийон.
Марсель: Особняк д’Эгильонов – это скорее всего Малый Люксембург – небольшой дворец, купленный Марией Медичи (матерью Людовика XIII) у герцога Люксембургского. Во времена вражды Марии Медичи и ее сына большую роль в их примирении (а также в спасении Франции от неминуемой гражданской войны) сыграл епископ Ришелье (великий будущий кардинал), который и получил Малый Люксембург в подарок. После смерти Ришелье завещал дворец своей племяннице Мари-Мадлен де Виньеро, для который он выхлопотал у короля титул герцогини д’Эгильон.
МАКСимка: Напоминаю, что книгу Бонно-Авенана "Герцогиня Д'Эгийон" можно прочитать у нас на форуме. Corinne, спасибо ещё раз. http://richelieu.forum24.ru/?1-5-40-00000054-000-0-0-1226662725 http://richelieu.forum24.ru/?1-5-40-00000053-000-0-0-1227174788 http://richelieu.forum24.ru/?1-5-40-00000055-000-0-0-1227210597
МАКСимка: Ещё два изображения герцогини Д'Эгийон: Герб Д'Эгийон, герцога-пэра Франции:
Герцогиня Д'Эгийон: Нельзя сказать, что Мари де Виньеро была красавицей писанной... Зато она была преданным и верным другом, что является большим плюсом, и возмещает некоторые недостатки её внешности
Мари Мадлен дЭгийон: Почему же ее нельзя назвать красавицей? Ее красотой восхищались все, кто ее видел. Какие же у нее недостатки внешности?
Герцогиня Д'Эгийон: Во-первых, нос. Он жутковатый, прямо так скажем... И лицо какой-то неправильной формы
МАКСимка: Герцогиня Д'Эгийон пишет: Во-первых, нос. Он жутковатый, прямо так скажем... И лицо какой-то неправильной формы Но не забываем, что портреты - крайне субъективны. Да и каноны привлекательности были несколько другими.
Герцогиня Д'Эгийон: МАКСимка Да, кстати, о канонах я забыла сказать. Мерси)
Мари Мадлен дЭгийон: Герцогиня Д'Эгийон пишет: Во-первых, нос. Он жутковатый, прямо так скажем... И лицо какой-то неправильной формы Довольно привлекательный нос... А что в Вашем понимании "правильная форма лица"? Ее красоту воспевали даже враги. Да и сейчас она красива... То, что сейчас считается эталоном красоты - в то время вызвало бы сожаление, если не отвращение.
Мари Мадлен дЭгийон: *вновь посмотрела на портреты* большие, красивого разреза глаза, прекрасные брови, маленький аккуратненький ротик, красивый овал лица (который, кстати, сейчас считается модным)... нос дело субъективное, так как освещение не на пользу пошло, тень как бы удлинила его.
Мари Мадлен дЭгийон: Если этот же самый портрет нарисовать ни под 2хчасовым освещением, а, скажем, под 5часовым - совершенно другой эффект будет
Герцогиня Д'Эгийон: Очень полные щеки. Нет, не мне судить, я сама колобок, но все же. Красивый разрез - на вкус и цвет, как говорится.. Он кривоват и длинноват на всех почти портретах - это я про носик... Она обыкновенная женщина, не особенно красивая, обычная. То что сейчас эталон красоты - это ужас, никто и не спорит. Ну, вспомним историю о Клеопатре, и мирно разойдемся)
Луиза Сан-Феличе: Таких вот картинок здесь, по-моему, еще не было? Утащено с французского форума (если кто, их там еще не видел ) click here Как я поняла, портрет находится в Риме.
Луиза Сан-Феличе: Мемориальная доска герцогини д’Эгийон
Луиза Сан-Феличе: О, какая Мари-Мадлен! Надпись следующего содержания: « Marie Madelaine de Wignerod, fille d’honneur de la reine Marie de Médicis, puis dame d’atour de la reine Anne d’Autriche, elle épousa Antoine de Beauvoir du Roure, marquis de Combalet, dont elle nût point d’enfans, et après estre devenue veuve elle fut cree duchesse d’Aiguillon en 1638 et mourut le Per avril 1675 après avoir testé enfaveur de sa niece marie-Thérèse de Wignerod ». Как я поняла, художник и время написания неизвестны. Если я где ошиблась, прошу меня исправить. Ибо французский мой пока оставляет желать лучшего.
Мария Терезия: На портретах Мари-Мадлен такая серьёзная! А на портрете пониже - очень даже симпатичная. А на черно-белом я её даже не сразу узнала...
Amie du cardinal: Луиза Сан-Феличе пишет: О, какая Мари-Мадлен! Да, точно. Здесь она очень хороша. И, заметьте, никакая не блондинка.
МАКСимка: Луиза Сан-Феличе , великолепные портреты, огроменное спасибо! Луиза Сан-Феличе пишет: Мемориальная доска герцогини д’Эгийон На первой доске ничего не могу разобрать. Но, как я понимаю, обе они посвящены деятельности Мари в религиозной и миссионерской областях.
Луиза Сан-Феличе: МАКСимка пишет: На первой доске ничего не могу разобрать. Но, как я понимаю, обе они посвящены деятельности Мари в религиозной и миссионерской областях. Вероятно, Вы правы.
Герцогиня Д'Эгийон: Правда, эти портреты много лучше. Спасибо
Луиза Сан-Феличе: МАКСимка пишет: великолепные портреты, огроменное спасибо! A votre services mes amis Мария Терезия пишет: А на черно-белом я её даже не сразу узнала... Amie du cardinal пишет: И, заметьте, никакая не блондинка. То же самое ощущение! Последняя репродукция - это копия с несохранившегося оригинала работы Daniel Dumonstier (1574-1646) (Le dessin représente Mme de Combalet au début des années 1620).
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: обе они посвящены деятельности Мари в религиозной и миссионерской областях. Она основала какую-то религиозную миссию в Риме, видимо так.
Amie du cardinal: Вот фраза из католической энциклопедии:"The Lazarists soon spread outside of France. In Italy, in 1641, a papal Bull authorized an establishment in Rome, and the Duchess of Aiguillon gave them a donation to devote their time to missions for the rural population, to labour for the clergy, the spiritual retreats for those to be ordained, etc. " Напомню, что герцогиня занималась благотворительностью со Св.Венсаном де Полем. На ее деньги была образована миссия лазаристов в Риме.
Луиза Сан-Феличе: Чем больше я узнаю о герцогине д'Эгийон, тем больше я восхищаюсь этой удивительной женщиной. Восхищаюсь ее добротой, самоотверженностью, преданностью. Всеми теми добрыми делами, которая эта женщина сотворила. И тем больше я прихожу в ужас от степени человеческой низости, от той подлости, с которой этой женщине пришлось столкнуться в ее жизни! Я говорю, разумеется, о всех этих грязных слухах, пошлейших стишках и т.д. У кого только рука поднималась все это писать! Чей скользкий язычок поворачивался такие вещи говорить! Обвинять женщину, чья набожность и благочестие были известны всем, в связи с собственным дядей-кардиналом! Они же не их этим оскорбляли, а себя. "Не судите о других по себе", как говорится. Блин, ну почему всех этих острословов никто не порубил на куски Неужели никто не мог заступиться за честь женщины, имя которой поливают грязью люди, которые сами недостойны дотронуться подола ее юбки! Ну ничего, если есть Бог, то сейчас они все, должно быть, горят в аду. А я от себя им посылаю сквозь века луч ненавести. Вот такая я кровожадная Простите, что столь эмоционально. Как говорится, накипело)))
Мария Терезия: Луиза Сан-Феличе пишет: прихожу в ужас от степени человеческой низости, от той подлости, с которой этой женщине пришлось столкнуться в ее жизни! На всякий роток не накинешь платок. И чем сердечнее, прекраснее и отзывчевее человек, тем с большей ненавистью он сталкивается. А ненависть происходит от зависти тех, кто никогда не сможет и на йоту подняться на тот уровень духовного развития, на котором была Комбалетта. Луиза Сан-Феличе пишет: ну почему всех этих острословов никто не порубил на куски Отвечать злом или ненавистью на зло, всё равно, что уподобляться этим подлецам. Иногда игнорирование подобного лучший выход из ситуации. И потом...памфлеты писались за деньги.
МАКСимка: Предположительно портрет герцогиня Д'Эгийон (хотя по мне, так женщина похожа на герцогиню де Монпасье): Луиза Сан-Феличе пишет: И тем больше я прихожу в ужас от степени человеческой низости, от той подлости, с которой этой женщине пришлось столкнуться в ее жизни! А вспомните ещё про наследство кардинала. Как герцогиню мучили, сколько процессов устраивали!
Луиза Сан-Феличе: Мария Терезия пишет: И чем сердечнее, прекраснее и отзывчевее человек, тем с большей ненавистью он сталкивается. В самую десятку. Ситуацию с Комбалеттой эти слова характеризуют как нельзя лучше. Мария Терезия пишет: А ненависть происходит от зависти тех, кто никогда не сможет и на йоту подняться на тот уровень духовного развития, на котором была Комбалетта Вне всяких сомнений. Особенно смешно, что среди политических противников кардинала, которые всю эту кампанию и спонсировали, встречались дамы, чей моральный облик был под оооооочень большим сомнением Мария Терезия пишет: Отвечать злом или ненавистью на зло, всё равно, что уподобляться этим подлецам Наверное, Мари-Мадлен сама так думала. Но вот окружвющие ее люди, которые ей симпатизировали, неужели думали также? Я сужу здесь по себе, ведь я не достигла пока уровня духовного развития герцогини. Мария Терезия пишет: Иногда игнорирование подобного лучший выход из ситуации. А как сама Комбалетта к этим слухам относилась? Наверное, потом уже она на них научилась не обращать внимания и идти вперед с гордо поднятой головой. А сначала... Не верю я, что ей это не причиняло абсолютно никакого дискомфорта.
Луиза Сан-Феличе: МАКСимка пишет: Предположительно портрет герцогиня Д'Эгийон (хотя по мне, так женщина похожа на герцогиню де Монпасье): По-моему, есть определенное сходство с женщиной на карандашной гравюре. Нос похож. И обе блондинки. Только точно ли они - Комбалетты МАКСимка пишет: А вспомните ещё про наследство кардинала. Как герцогиню мучили, сколько процессов устраивали! Я думаю, после такой "ерунды" как обвинения в инцесте, ей это уже казалось сущей мелочью
Amie du cardinal: Луиза Сан-Феличе пишет: Блин, ну почему всех этих острословов никто не порубил на куски Я думаю, всё это говорилось за спиной. Никто не смел в присутствии самой Мари-Мадлен или верных кардиналистов сказать что-то оскорбительное. Поэтому как порубишь? Кого? Это во-первых. Во-вторых, мы знаем, что всё же гвардейцы кардинала гибли на дуэлях, их всё время задирали королевские мушкетеры, дворянчики из свиты Гастона и т.п. Так что, возможно, среди них были и те, кто пожертвовал жизнью за честь герцогини. И надеюсь, те, кто сам остался цел, а пару клеветников на тот свет отправил. А в третьих, как не печально это осознавать, среди кардиналистов тоже были завистники. Им не давали покоя любовь и уважение, которое монсеньор испытывал к племяннице. Вероятно, некоторые слухи исходили и из этого лагеря. К тому же, работа Бонно-Авенана - это панегирик чистой воды. Современные исследователи более критичны к герцогине. Разумеется, это ни в коей мере не относится к связи с дядей.
Луиза Сан-Феличе: Amie du cardinal пишет: надеюсь, те, кто сам остался цел, а пару клеветников на тот свет отправил. Аминь Amie du cardinal пишет: К тому же, работа Бонно-Авенана - это панегирик чистой воды Да, Бонно-Авенан написал настоящее "житие святой". Amie du cardinal пишет: Современные исследователи более критичны к герцогине. А в каких эпизодах ее биографии они к ней более критичны?
Огонек: МАКСимка пишет: А вспомните ещё про наследство кардинала. Как герцогиню мучили, сколько процессов устраивали! Насчет процессов можно "ткнуть пальцем" в литературу? Не в "цифру", хоть в "бумагу"
Amie du cardinal: Луиза Сан-Феличе пишет: А в каких эпизодах ее биографии они к ней более критичны? К сожалению, современных французских книг в Интернете не найти. Но иногда попадаются цитаты. Отмечают ее высокомерие и, что лично меня удивляет, думают, что она в действительности хотела замуж за Гастона, а потом и Суассона, чтобы занять блестящее положение при дворе. И переживала, что браки не выгорели. К тому же она обожала всех сватать и женить- речь, разумеется, идет о знати (крайне неблагодарная работа, по-моему). Потом у нее бывали какие-то припадки, типа истеричных, что связывают с воздержанием.
МАКСимка: Огонек пишет: Насчет процессов можно "ткнуть пальцем" в литературу? Не в "цифру", хоть в "бумагу" Посмотрите Бонно-Авенана. Я помню об этом из его работы.
Amie du cardinal: Биографическая статья на французском. «Les contemporains la décrivent comme cachant sous le masque de la modestie et de la dévotion son ambition inassouvie, à laquelle les projets matrimoniaux les plus brillants ou les plus fous élaborés par son oncle [...] ne donneront jamais satisfaction. Ajoutons à ce portrait une touche de préciosité -la dame est un des piliers de l'hôtel de Rambouillet-, qui habille cocassement sa fierté et son habileté manoeuvrière de discours patelins et affectés...» (Françoise Hildesheimer, Richelieu, Paris, Flammarion, 2004, p.155-56).
Amie du cardinal: Огонек пишет: Насчет процессов можно "ткнуть пальцем" в литературу? В мемуарах Ла Рошфуко говорится о том, как герцогиню атаковали со всех сторон. Она же была опекуншей наследников титулов. У Кнехта на стр. 350 читайте о том, как Конде, Брезе и ее младший брат после смерти Ришелье стали ее заваливать исками и просто силой отбирать деньги. Да об этом говорится в любой биографии Ришелье, что душеприказчице пришлось очень тяжело.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Да об этом говорится в любой биографии Ришелье, что душеприказчице пришлось очень тяжело. Да, говориться очень много где. А поконкретнее, боюсь, только у Авенана.
Луиза Сан-Феличе: Биографическая статья на французском. Спасибо огромное, сейчас почитаем (хоть французский мой пока оставляет желать и желать). «Les contemporains la décrivent comme cachant sous le masque de la modestie et de la dévotion son ambition inassouvie". Может, это речь как раз о современниках из противоположного лагеря? Почему-то из всего, что я прочитала до этого, у меня складывалось устойчивое впечатление, что не выгорали брачные проекты в том числе и из-за нежелания повторного замужества самой Комбалетты. Как-то мало вяжется тот факт, что она после первого брака решила уйти в монастырь, с утверждением, что она хотела потом выйти замуж повторно, чтобы занять при дворе блестящее положение. Хотя чего в жизни не бывает Amie du cardinal пишет: К тому же она обожала всех сватать и женить- речь, разумеется, идет о знати Ненаказуемо. Наверное, сказывалось христианское желание помочь ближнему своему. Amie du cardinal пишет: Потом у нее бывали какие-то припадки, типа истеричных, что связывают с воздержанием. Ну вот. А кто-то ей приписывал четырех отпрысков
Огонек: Ммм, уточню : интересуют обвинения самой герцогини Д'Эгийон в адрес врачей, лечивших кардинала. Вроде как имелись основания считать, что Ришелье отравили/залечили до смерти. Эти же врачи занимались потом здоровьем Людовика XIII. Нужен цынк. Если что путаю, прошу прощения, рабочая неделя сотворила с мозгом свое черное дело
Луиза Сан-Феличе: Огонек пишет: нтересуют обвинения самой герцогини Д'Эгийон в адрес врачей, лечивших кардинала Интересно. Также присоединяюсь к вопросу о врачах-вредителях (если подобные обвинения были).
Луиза Сан-Феличе: Кстати, а насколько вообще был реален брак Гастона и Комбалетты? Как я понимаю, между ними было совершенно астрономическое расстояние в плане их положения. Сейчас заканчиваю читать Эрланже. Так он цитирует письмо Ришелье, которое он написал, когда Комбалетта гостила у Гастона в Блуа. Кардинал пишет: "Я не знаю, должен ли я радоваться и благодарить вас за ту честь, которую Вашему Высочеству угодно было оказать моей племяннице, пребывая в сомнениях, потому ли это, что вы считаете, что она может стать одной из тех дам, влечение к которым вы свидетельствовали до сих пор, или же потому, что вы начинаете ценить женщин добропорядочных". Что это он имел в виду? И что-то грубовато, однако, монсеньор писал брату короля.
Amie du cardinal: Луиза Сан-Феличе пишет: Что это он имел в виду? Насколько я понимаю, Гастон был бабником, причем довольно брутального типа. Вместо того, чтобы вздыхать и писать стихи, он проводил решительные атаки. А Мари -Мадлен была очень привлекательна. Видимо, суровый дядя и решил ему вправить мозги. А насчет трепета Ришелье перед Гастоном - это смешно. Перед ним даже Шавиньи не трепетал. Кардинал был очень почтителен только с королем. Принца Конде в письмах он называл "месье", а Гастона как? Что-то запамятовала, надо взглянуть в Интернет, там все письма Ришелье уже вывешены. Луиза Сан-Феличе пишет: насколько вообще был реален брак Гастона и Комбалетты? Ну если Ришелье современники обвиняли в том, что он хотел развести короля с королевой и женить на герцогине... Гастон, считайте, мезальянс. Увидев Вашу автоподпись, была весьма смущена. Меня уже цитируют?
Луиза Сан-Феличе: Amie du cardinal пишет: Насколько я понимаю, Гастон был бабником, причем довольно брутального типа. Вместо того, чтобы вздыхать и писать стихи, он проводил решительные атаки. А Мари -Мадлен была очень привлекательна. Видимо, суровый дядя и решил ему вправить мозги. Хе-хе, опять кардинал ему все испортил ))) Наверное, после получения такого письма подойти на пушечный выстрел к кардинальской племяннице мог только камикадзе Amie du cardinal пишет: . А насчет трепета Ришелье перед Гастоном - это смешно. Конечно смешно. Гастон - тот человек, в котором вообще чрезвычайно сложно найти что-то, за что его вообще можно уважать. Amie du cardinal пишет: Ну если Ришелье современники обвиняли в том, что он хотел развести короля с королевой и женить на герцогине Ну это уже, по-моему, из той же оперы, что "четверо детей". А если принять во внимание все эти пересуды относительно отношений монсеньора и Комбалетты, то идея женитьбы короля на его племяннице выглядит... пикантной что-ли. Зато все это показывает, насколько в глазах современников всемогущим был кардинал. "Ришелье может все". Да, позволила себе наглость стащить в автоподпись Вашу цитату. Но, если Вы этим хотя бы немного недовольны, то я моментально ее уберу.
Ёшика: Луиза Сан-Феличе пишет: Что это он имел в виду? Только то, что через Шавиньи имел хорошее представление о развлечениях двора Гастона в Блуа Amie du cardinal пишет: Принца Конде в письмах он называл "месье", а Гастона как? 'sa trop facile Altesse'
Луиза Сан-Феличе: И вообще, для самой Комбалетты, наверное, только лучше, что все эти брачные проекты не выгорели. Если она сама от таких предложений отказывалась, то она поступала очень мудро. А если желала этих браков, то ее уберег от них ангел-хранитель. Если бы она вышла замуж за того же Гастона, то каково бы ей пришлось после смерти Ришелье? А защитить ее было бы некому
Ёшика: Луиза Сан-Феличе пишет: Если бы она вышла замуж за того же Гастона, то каково бы ей пришлось после смерти Ришелье? Крайне сомневаюсь, что король вообще бы дал разрешение на этот брак. Даже при всем уважении к кардиналу. А насчет жалеть - почему-то думаю, что даже если бы вдруг случилось такое невероятное событие и Эгийон вышла замуж за Гастона, то мне было бы в первую очередь жаль... Гастона, ибо она бы выстроила этого товарища в два счета :-)
Луиза Сан-Феличе: Ёшика пишет: Крайне сомневаюсь, что король вообще бы дал разрешение на этот брак. Даже при всем уважении к кардиналу. Согланса. Мне этот брачный проект тоже кажется чем-то фантастическим. Ёшика пишет: Эгийон вышла замуж за Гастона, то мне было бы в первую очередь жаль... Гастона, ибо она бы выстроила этого товарища в два счета :-) А почему Вы так думаете7
Amie du cardinal: Ёшика пишет: если бы вдруг случилось такое невероятное событие и Эгийон вышла замуж за Гастона, то мне было бы в первую очередь жаль... Гастона, ибо она бы выстроила этого товарища в два счета :-) И заставляла бы его мыть пол и посуду . Да, Гастон был трусоватым, безвольным, добродушным (вспомните историю про украденные часы), подверженным чужому влиянию. Возможно, ньес-принцесс его бы малость пристрожила, а он поучил бы её радоваться жизни и проще смотреть на вещи. К взаимному удовлетворению.
Amie du cardinal: Огонек пишет: интересуют обвинения самой герцогини Д'Эгийон в адрес врачей, лечивших кардинала. Сколько лет интересуюсь этой темой, но подобного не слыхала. Нет, если исходить из современных медицинских знаний, все врачи тех времен были убийцами. Кровопускания, клистиры, средства на основе ртути, хирургия без асептики, антисептики и наркоза и прочий ужас (лично размещала много материалов в теме"История медицины"). Но конкретные обвинения в адрес врачей? По-моему, Шико и Ситуа были вполне преданы Ришелье. А процесс "Герцогиня против врачей -вредителей"? А Вы где про это читали?
Огонек: Amie du cardinal пишет: А Вы где про это читали? Как минимум у Эрланже: "Врачи собрались у его изголовья 29 ноября под председательством ужасного Бувара, которого Людовик XIII несколько месяцев спустя публично обвинит в убийстве кардинала." *ушла читать дальше в поисках госпожи Д'Эгийон* Хотя уже вся в сомнениях, возможно это из бесед с друзьями про то, что реальная история всегда гораздо интереснее, чем наши о ней домыслы
Amie du cardinal: Огонек пишет: под председательством ужасного Бувара, Этот Бувар забавно описан у Бушкова в "Гвардейце кардинала" Едва войдя в дом капитана мушкетеров кардинала, первый медик его величества Бувар увидел там удрученных слуг, передвигавшихся на цыпочках со столь скорбными лицами, словно в доме уже лежал покойник. Вышедшая навстречу г-жа де Кавуа была непричесанной, и платье ее находилось в совершеннейшем беспорядке, не говоря уж о заплаканных глазах. В комнате больного, у его изголовья, сидел д'Артаньян, сгорбившись, обхватив руками голову и вздыхал так удрученно, что мог, право же, разжалобить лютого зверя крокодила. - Все бесполезно! - воскликнул он, притворяясь, что не замечает вошедшего медика, человека самой величественной осанки, но, по достоверным слухам, абсолютно безграмотного в своем почтенном ремесле. - Мой друг вот-вот умрет от разлития желчи в становом хребте! - Милый юноша, - с важностью произнес Бувар, - должен вам сказать, что, с точки зрения практической медицины, упомянутый вами диагноз, уж не посетуйте, абсолютно нелеп и невежествен, ибо желчь никак не может разлиться в становом хребте... Д'Артаньян и сам нисколечко не сомневался, что является совершеннейшим невеждой в практической медицине, исключая разве что помощь раненым дуэлянтам и перепившим вина гвардейцам, И потому он, нисколько не обидевшись, возопил горестно: - Да какая разница, отчего умирает мой друг, если он вот-вот отойдет в мир иной! Он хотел было еще и возрыдать, но побоялся, что не сумеет изобразить это столь же убедительно, как присутствующая здесь г-жа де Кавуа, а посему ограничился тем, что застонал еще горестнее и даже легонько ударился лбом о витой столбик балдахина, делая вид, что обезумел от отчаяния. Капитан де Кавуа в этом представлении исполнял, пожалуй, самую легкую роль, не требовавшую ни потока слов, ни драматических жестов. Он попросту лежал в постели (где простыни были залиты кровью и прозрачной непонятной жидкостью), закатив глаза и старательно испуская время от времени жалобные стоны, а также притворяясь, что он уже не видит и не осознает ничего из происходящего вокруг. Едва-едва приподняв голову, он остановил взор на д'Артаньяне и промолвил слабым голосом: - Антуанетта, не плачьте обо мне... - вслед за тем, переведя взгляд на Бувара и супругу, добавил: - Ваше величество и ваше высокопреосвященство, как благородно с вашей стороны, что вы самолично навестили меня в этот скорбный час... - Больной бредит, - деловито констатировал Бувар. - Медицине знакомы случаи столь полного отрешения от действительности. - О сударь! - воскликнула г-жа де Кавуа, обливаясь слезами. - Осмотрите же его, умоляю вас, быть может, его еще можно спасти... Луи с самого утра рвало кровью, и он насквозь промок от пота... С бесстрастием лекаря, повидавшего на своем веку немало неприглядного, Бувар наклонился к больному и, чуть ли не тыкаясь носом в простыни, осмотрел обильные кровяные пятна. После чего глубокомысленно заключил: - Как ни странно для профана, вы совершенно правы, госпожа де Кавуа, - это легочная кровь, извергнутая вследствие рвоты, что недвусмысленно свидетельствует о плеврите... Д'Артаньян, самолично посылавший слугу на бойню за склянкой коровьей крови, происходившей определенно не из легких, имел на сей счет свое особое мнение, но, конечно же, остерегся его высказывать в присутствии светила медицины и первого медика его христианнейшего величества. Наоборот, он горячо поддержал диагноз: - Черт возьми, как вы угадали! Его рвало, словно фонтан бил... - Юноша, не упоминайте о враге рода человеческого в столь трагические минуты, - попрекнул Бувар, по-прежнему елозя носом по мокрым простыням. - Однако! Как мерзко воняет сия прозрачная жидкость, происходящая, конечно же, от обильного потоотделения... Запах сей, или, говоря медицинскими терминами, мерзостное амбре, сразу выдает состояние больного... Д'Артаньян мог бы уточнить, что запах свидетельствует лишь о том, что данная жидкость представляет собою разбавленное водой содержимое некоего горшка, взятого отнюдь не на кухне, а в том потаенном помещении, где даже король теряет толику достоинства. Но, как легко догадаться, такая откровенность была бы излишней. Капитан де Кавуа, которому определенно наскучило лежать неподвижно, вновь пошел на импровизацию: он задергался всем телом и завопил: - Вперед, мои молодцы! Заходите с левого фланга! Мушкеты на сошки, раздуй фитиль, приложись, целься! С видом человека, чьи догадки подтвердились целиком и полностью, Бувар возвестил: - Я вижу, состояние больного таково, что мы смело можем говорить в его присутствии, он все равно ничего не осознает вокруг... Не хочу вас удручать, госпожа де Кавуа, но качество крови и пота поистине отвратительно, и опасность поистине высока... Мадам де Кавуа вновь ударилась в слезы - искусство, присущее всем без исключения женщинам, а д'Артаньян перед лицом столь печального диагноза счел нужным еще пару раз боднуть лбом столбик балдахина. - Бедный юноша, он так переживает... - снисходительно молвил Бувар. - Он ваш родственник, госпожа де Кавуа? - Любимый племянник, - всхлипывая, ответила та. - Луи обещал составить ему протежирование при дворе... Со всей мягкостью, на какую был способен этот самовлюбленный педант, Бувар ответил: - Как ни печально это говорить, госпожа де Кавуа, но вряд ли ваш муж сможет когда-либо осуществить свои намерения. Готовьтесь к худшему, говорю вам по секрету, готовьтесь к худшему. Жаль, ваш муж был так молод... Впрочем, мы еще так молоды и очаровательны, что добавлю утешения ради: вряд ли вы долго пробудете вдовой... Капитан де Кавуа, выслушавший эти благие пожелания без всякого удовольствия, взревел, пользуясь своей привилегией беспамятного больного, да что там - беспамятного умирающего: - Вперед, мои молодцы! Развесьте на сучьях всех поганых докторишек! Кишки им выпустите, руки-ноги переломайте! Все врачи - неучи и дураки, особенно парижские, а главный болван - некто Бувар! - Бедняга! - с подлинно христианским смирением вздохнул Бувар. - Он уже окончательно отрешился от действительности... Мои соболезнования, госпожа де Кавуа... И он с тем же величественным видом, что особенно присущ невеждам, покинул комнату, полагая свой долг выполненным. Ришелье, похоже, его уважал. Иначе в правительственной “Gazette” не написали бы (в номере третьем за 1631 год )“Нынешняя засуха благоприятно повлияла на качество минеральных вод. Здесь наиболее известны минеральные воды Форжа. Тридцать лет назад искусный врач Мартин ввел их в употребление, а потом публика полюбила их. Недавно королевский лейб-медик Бувар, познания, опыт и правдивость которого гарантируют справедливость его выводов, весьма высоко отозвался об этих водах и советовал Его Величеству пить их в качестве профилактики. Весь двор последовал примеру короля” Историк медицины Амело д`Оссе (Amelot de la Haussaye) рассказывает, что Бувар (Bouvard), главный врач Людовика XIII, прописал своему королю в течение одного года 215 рвотных лекарств, 212 клистиров (промываний) и 47 раз пускал ему кровь. Такова была обычная медицинская практика того времени. Людовик XIII умер сорока двух лет от роду, надо полагать не без активной помощи своих врачей.
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: надо полагать не без активной помощи своих врачей. Да уж, страшно предположить какими радикальными методами лечили в то время! Где-то читала, что лучшим средством от сильной боли была ещё более сильная боль. Соглашусь с тем, что Ришелье "залечили" ртутными таблетками и др. средствами. Жаль, реньше нельзя было отдать врачей под суд!
МАКСимка: Мария Терезия пишет: Жаль, реньше нельзя было отдать врачей под суд! Ну знаете, это скорее вина необразованности и некомпетентности того времени.
Луиза Сан-Феличе: В продолжении медицинской темы. На дюмании обнаружила следуюшие посты Мадлен Витри (далее цитирую строго по тексту): Привязанность к д'Эгийон наверняка связана больше с политикой. Он много лет председательствовал в ее салоне. А вообще о д'Эгийон так мало написано. Странности у милой дамы были. Может их еще семейные странности объединяли? Теперь вот выяснилось, что она еще и дефектная как женщина была. Опять таки дяде наруку - есть кому ухаживать за ним, а не за мужем, детьми, любовниками :):) Да я вроде как ее не того, не ругаю. А странности, так они у всех есть! У многих дам странности добавляют изюминку! Просто сейчас стало модно снова низводить ее роль до банального адюльтера и даже общих детей им приписывать с Ришем. А я знаю, что существует некий документ, что у герцогини была болезнь, при которой (как уже етественно считают современники) детей у нее уж точно быть не могло. И, тут я уже с Вами на 100% согласна, что она была женщиной порядочной и благородной. Я сама только видела его (документ), в руки мне его сестра не дала. Она историк по образованию, не чета мне - танцорше :). Сейчас она работает сновыми документами, которые обнаружили полгода назад в частном архиве Сфорца. Документы прошли тестирование на подлинность. Работают с ними в основном в штате Минесота (может тут кто есть оттуда, тогда мы от тех людей сможем что-нибудь узнать, если пресса что-нибудь опубликует). Сестра пишет монографию, а также роман (для заработка). Пишет на польском (родном). О д'Эгийон? Вроде у нее по женски было не в порядке (да извинит меня мужская публика). Стойкая и пожизненная аменорея! От сюда и желание стать монахиней. Судя по всему она (Мари-Мадлен) с честью приняла свой недостаток как Божье наказнье (или особую милость). Может быть поэтому она и хотела посвятить себя Богу. Но дядюшка не дал. Вечно он старался использовать женщин! Вот так. Правда, тогда мне непонятно, как же она, исходя из вышесказанного, стремилась к выгодным замужествам И еще почему-то всегда упоминается, что после первого своего брака она осталась девственницей (причем по вине мужа). А кто вообще о таких интимных вещах мог знать? Тоже сплетня? Нет, я уже вообще перестала что-либо понимать
Amie du cardinal: Пресловутый роман на основе якобы найденных новых документов у нас выложен. Алисия Липовска "Частная жизнь красного герцога" Читайте и составляйте свое мнение. Луиза Сан-Феличе пишет: А кто вообще о таких интимных вещах мог знать? Врачи, например. При некоторых процедурах трудно не заметить определенных анатомических особенностей. Прачки, стирающие белье (это насчет аменореи; кстати, у Золя в каком-то романе описывается, как много узнает в 19 веке прачка о своих постоянных клиентах, стирая их исподнее и постельное). А аменорея, насколько я понимаю, означает бесплодие, но не уничтожает способность в интимным отношениям (да у женщин ее крайне мало что уничтожает). Если, конечно, у герцогини было что-то подобное.
Amie du cardinal: Долго искала в Интернете хоть какое-нибудь изображение замка Гленей, где родилась Мари-Мадлен 4 марта 1604 года. Известно, что он ветхий, разрушается. Пока отыскала только вот это изображение. Департамент Пуату-Шаранта. Если туристы - англичане не соврали.
МАКСимка: Amie du cardinal , как здорово. Спасибо. Но мне казалось, что от него ничего не осталось.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Но мне казалось, что от него ничего не осталось Тут, конечно, может быть ошибка. Это пока под вопросом. Château at Glénay - может, там много замков? Или французы неохотно выставляют фото плохо сохранившихся замков? А иностранцы сняли и вывесили? Будем уточнять.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Тут, конечно, может быть ошибка. Нет, вроде бы всё верно, загляните сюда
МАКСимка: Вот остатки замка и церковь: Также хочу представить вниманию форумчан табличку, которая висит на стене больницы в Квебеке, говорящая о благотворительности Мари-Мадлен: Больница существует до сих пор:
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Нет, вроде бы всё верно Отлично. Прочитала по Вашей ссылке, что его разрушили в революцию. Но, видно, не до конца. И последние 220 лет он продолжает разваливаться, пока окончательно не рухнет. Про Лимур написано похоже. Дескать, его в революцию разломали, а в 1835 году он полностью развалился.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: И последние 220 лет он продолжает разваливаться, пока окончательно не рухнет. А вдруг не рухнет? Ведь, я думаю, он должен быть занесён в monuments historiques или куда ещё, хотя кто их знает.
Amie du cardinal: В Вашей ссылке указано - частная собственность. И куда смотрят владельцы? И государство? Нет, нужен меценат.
Amie du cardinal: Вот страничка на французском о Мари-Мадлен. Говорила на четырех языках, вот умница!
графиня де Мей: Amie du cardinal пишет: Говорила на четырех языках, вот умница! Ну, для того времени не такое уж редкое явление в аристократических кругах.
Amie du cardinal: Примечание № 16 к главе 7 части II книги «Мазарини: кризис абсолютизма во Франции » Джеффри Трежера Перевод: Alixis Мари-Мадлен де Виньеро, мадам де Комбале (Marie-Madeleine de Vignerod, dame de Combalet), герцогиня Д‘Эгильон (d'Aiguillon), племянница Ришелье, извлекла большую выгоду из привязанности своего дяди, выразившуюся в статусе и богатстве: она была назначена по завещанию Ришелье наследницей самой большой части его состояния, включавшей в себя его шато в Рюэле. Овдовев в восемнадцать лет, она стала очень набожной. Она оставалась с Ришелье до самой его последней минуты и утешалась его словами, обращенными к ней: «Помните, что я любил Вас больше, чем всех других». Уважение Мазарини к ней было основано больше, чем просто на знании того влияния, которое она имела на Ришелье: «у нее достаточно духа, чтобы управлять двумя королевствами» - писал о ней он.
Corinne: Amie du cardinal пишет: Уважение Мазарини к ней было основано больше, чем просто на знании того влияния, которое она имела на Ришелье: «у нее достаточно духа, чтобы управлять двумя королевствами» - писал о ней он. Это очень серьезное свидетельство, заставляющее выстроить некоторые ключевые факты биографии Мари- Мадлен в такой последовательности, которую никто из историков себе впрямую не позволял. Но поскольку научная репутация дилетанта не волнует, можно и озвучить эти странности. Итак: 1. 23 августа 1603 м-ль де Ришелье второй раз вышла замуж за Рене де Виньеро , сеньора Понкурлэ , Гленэ и Брей де Гэ, королевского придворного, которому было тогда сорок два года. 2. Дата рождения их дочери, 4 марта 1604 года - вычислена астрологами, и достаточно бездумно подхвачена. Официальной публикации метрики или свидетельства о крещении не встречается. === между тем это всего лишь примерно 6 полных месяцев после свадьбы. И только имя отсылает к летней дате вероятного рождения и крещения. 3. Все, что касается брака с маркизом де Комбале, начиная от инициативы королевы - матери, от которой невозможно было уклониться, и данном ею большом ( 200.000 ливров) приданом новобрачной, и заканчивая пышными свадебными торжествами, которые показались современникам несколько необычными. "Не будучи дочерью короля, м-ль де Понкурлэ разделила судьбу самых знатных принцесс. Ее рукой распорядились без ее ведома, она была залогом сомнительного мира, а ее будущее и счастье были принесены в жертву политической необходимости. " 4. Прозвище "принцесса- племянница" не могло объясняться только положением Ришелье. Это сейчас слово "принцесса" употребляется без наполнения подлинным смыслом , будучи заезжено литераторами и кинематографом. Все эти биологические, культурные и сословные "странности" ничего не значат по одиночке, но когда сходятся в биографии одного человека, могут объяснить очень многое, и отношение трех королей к семейству Ришелье, и наличие завидных женихов первого ранга в течение всей жизни, и многое другое опосредованно, например, брак Клэр - Клеманс с Конде не выглядит таким чудовищным мезальянсом... " Дух двух королевств" -- королевская кровь Франции и Наварры. Получается, Бурбоны отлично знали о происхождении м-ль дю Пон-Курлэ, и оставалось это достоянием узкого круга, просачиваясь невнятными намеками, которые повторяли несведующие, не понимая, о чем говорят.
МАКСимка: Corinne пишет: Получается, Бурбоны отлично знали о происхождении м-ль дю Пон-Курлэ О каком происхождении Вы говорите? Неужели о королевском? Corinne пишет: Все, что касается брака с маркизом де Комбале, начиная от инициативы королевы - матери, от которой невозможно было уклониться, и данном ею большом ( 200.000 ливров) приданом новобрачной, и заканчивая пышными свадебными торжествами, которые показались современникам несколько необычными. Почему большое приданое нельзя объяснить желанием Мари Медичи сделать управляющему её делами, преданному слуге, которым на тот момент являлся епископ Люсонский, подарок в качестве благорасположения к его семье? К тому же, Бонно-Авенан говорит о сумме в 60000 ливров. Бракосочетание состоялось в конце 1620-го года, все находились в Париже, обстановка была относительно спокойной, вторая война между Людовиком и Марией благополучно завершилась подписанием Анжерского мира. Теперь можно было вести разговоры о брачном союзе, который мог сделать мир при дворе ещё крепче, ведь сеньор де Комбале являлся двоюродным племянником Люиня. Ничего сверхестественного я не вижу. Corinne пишет: Не будучи дочерью короля, м-ль де Понкурлэ разделила судьбу самых знатных принцесс Чтобы столь необычный и загадочный союз свершился, необязательно быть дочерью короля. Так сложились на тот момент обстоятельства, такая при дворе существовала группировка кланов. Этот брак многим был выгоден. Что Кончини был сыном короля, или может Люинь? Однако они невероятно обогатились и коннентабль заключил блистательный брак, совершенно неподходящий ему по рождению. Если вести речь о на самом деле знатных принцессах, то Мария де Монпасье, и её дочь, будущая Великая Мадмуазель, были родственниками королевской семьи. Но при этом Великая Мадмуазель вообще не вышла замуж, а бракосочетание Марии и Гастона получилось не более помпезным. Получается, что м-ль де Понкурлэ разделила судьбу далеко не всех знатных принцесс;)
Corinne: МАКСимка пишет: О каком происхождении Вы говорите? Неужели о королевском? Да. Внебрачный ребенок короля Генриха IV. Второй брак молодой и красивой на тот момент вдовствующей Франсуазы очень похож на обычную по тем временам практику покрытия греховной связи. Но, представляя в общих чертах воспитание девиц в семье Ришелье, и дальнейшие отношения супругов Понкурлэ вплоть до практически раздельного проживания - невозможно предположить столь пылкой страсти между г-ном дю Понкурлэ и Франсуазой, чтобы сначала был зачат ребенок, а после оформлен брак. Но такая ситуация была бы более вероятной - если бы отцом будущего ребенка был король, и цепочка последующих милостей, навсегда связавших семейство Ришелье и Бурбонов несколько более тесно, чем служба сюзерену, более логично объяснила бы долгую благодарную память короля к семейству прево де Ришелье.
графиня де Мей: Corinne пишет: Да. Внебрачный ребенок короля Генриха IV. Ой. Мадмуазель, чтобы делать такие заявления.... нужны ссылки на источники, по меньшей мере.
Corinne: Дату брака родителей Мари - Мадлен и " плавающую", нигде не названную четко дату ее рождения вы, сударыня, не могли не заметить. Как и остальные отмеченные моменты, вызывающие больше вопросов, чем ответов. Эта версия ,по крайней мере, объясняет их без особых натяжек.
графиня де Мей: Corinne пишет: Эта версия ,по крайней мере, объясняет их без особых натяжек. "Плавающую" дату можно объяснить десятком разных моментов, это не так уж удивительно. Довольно часто бывает, что даже мы имеем дело с "плавающим" годом. Я просто за благоразумие. В поддержку вашей версии не так уж много аргументов.
МАКСимка: Corinne, ну согласитесь, что так можно вообразить всё, что угодно и всем историческим персонажам поменять родственников. Это совершенно ни на чём не основанное предположение. Corinne пишет: Как и остальные отмеченные моменты, вызывающие больше вопросов, чем ответов. Многие моменты, как я уже написал выше, всё-таки вопросов не вызывают.
Mute: Не понимаю, что за ссылку на источники требует графиня? Очень сомневаюсь, что где-то хранится справка от Генриха 4, мол - "Да, правда. Сделал сам. Сим заверяю." печать и роспись. Косвенные указания на принадлежность к королевскому роду уже приведены в ключевых моментах. Да это догадки. Но они по-крайней мере логичны. То, что эта история не была раздута до невероятных размеров так как история железной маски например, еще не значит, что она неправдива. Или вы за историю в стиле Геббельса?
графиня де Мей: Mute пишет: что за ссылку на источники требует графиня? Дело в том, милостивый государь (или государыня?? к сожалению ваш ник Mute не дает представления об этом), что бывают следующие прямо и косвенно указующие признаки отцовства: 1) признание, сделанное самим отцом (помнится, Генрих 4 признал деток от Габриэли, и не только от нее) 2) наличие писем, дневников или прочих свидетельств, подтверждающих наличие связи между отцом и матерью, совпадающие по дате с моментом рождения 3) и т.д. Честно говоря, месье (или мадам?), я не увидела никаких "ключевых моментов", указующих на принадлежность к королевскому роду. Поэтому задала самый невинный вопрос. По-видимому, вас это задело. Интересно, почему? Да, мне еще непонятно, к чему вы упомянули Геббельса.
Mute: графиня де Мей пишет: Дело в том, милостивый государь (или государыня?? к сожалению ваш ник Mute не дает представления об этом) Сколько формальностей) Если вам так удобней, то государь. Хотя, судя по числу барышень под ником кардинала, я совсем не думаю, что имя позволяет определить пол форумчанина XD графиня де Мей пишет: 1) признание, сделанное самим отцом (помнится, Генрих 4 признал деток от Габриэли, и не только от нее) Если бы было публичное признание, мы бы даже не обсуждали чья дочь Комбале) А теперь попробуем порассуждать. Имхо, солидное пожертвование королевы как бы намекает, что новых претендентов на итак солидно погрызенный кусок французского пирога ей не надо) И лучше откупится меньшей ценой. графиня де Мей пишет: наличие писем, дневников или прочих свидетельств, подтверждающих наличие связи между отцом и матерью, совпадающие по дате с моментом рождения Я конечно не знаю, насколько Генрих 4 увлекался написанием любовных посланий. Но весьма сомневаюсь, что заключив сделку о неразглашении, стороны стали бы оставлять в целости такие неоправданно опасные бумажки) графиня де Мей пишет: 3) и т.д. Честно говоря, месье (или мадам?), я не увидела никаких "ключевых моментов", указующих на принадлежность к королевскому роду. Поэтому задала самый невинный вопрос. По-видимому, вас это задело. Интересно, почему? Да, мне еще непонятно, к чему вы упомянули Геббельса Признаюсь честно, меня это насмешило. Данная информация, насколько я понял, подается Кариной как предположение и догадка. Вместо того, чтобы логически опровергнуть, хотя бы так как Максимка, вы начинаете требовать железных доказательств XD А Геббельс - великий человек) Доказавший, что каждый, кто предпочитает не думать сам, а довольствоваться лишь чужими источниками информации, не более чем скотина)
графиня де Мей: Mute пишет: новых претендентов на итак солидно погрызенный кусок французского пирога ей не надо) Простите, каких претендентов? Даже если предположить, что королева знала (безусловно, все это мы только предполагаем), что у короля есть еще один незаконнорожденный ребенок (а доказательств тому прямых, как мы знаем, нет), то чего она могла бояться? Каких претензий? С чьей стороны? Это абсолютно не логично. Мало ли какая особа что заявляет и чего требует. Mute пишет: такие неоправданно опасные бумажки) Неоправданно опасные бумажки мог оставить не только король. У него есть окружение, друзья, слуги и т.п. То есть, довольно большой круг. И кто-то мог заметить, что "в окружении его величества появилась такая-то дама". Mute пишет: вы начинаете требовать железных доказательств Ваша риторика меня удивляет. Глагол "требовать" явно не подходит к моей предельно вежливой просьбе поделиться источниками. На этом форуме совершенно нормально публиковать ссылки на сайты, документы и т.д. Mute пишет: не более чем скотина) Ну а после таких слов говорить с вами больше не о чем. Вы не умеете и не можете поддерживать историческую дискуссию. Очень жаль.
Mute: графиня де Мей пишет: Простите, каких претендентов? Даже если предположить, что королева знала (безусловно, все это мы только предполагаем), что у короля есть еще один незаконнорожденный ребенок (а доказательств тому прямых, как мы знаем, нет), то чего она могла бояться? Каких претензий? С чьей стороны? Это абсолютно не логично. Мало ли какая особа что заявляет и чего требует. *подбирает челюсть* а как же банальные титулы, земли, бабло, коих немерено отходило ублюдкам? это даже не претензии) это доброта Генриха) Думаю, его жену немало пугающая. Условно свободные земли во Франции имеют свойство кончатся. И вы забываете, что времена были несколько другие. Кровь, родство, решали очень многое. И разница между бастардом простым, и бастардом которого признал и узаконил король - огромна -_- Я бы на месте королевы, старался свести число таковых если не к нулю, то хотя бы к минимуму) графиня де Мей пишет: Неоправданно опасные бумажки мог оставить не только король. У него есть окружение, друзья, слуги и т.п. То есть, довольно большой круг. И кто-то мог заметить, что "в окружении его величества появилась такая-то дама". На данный момент, я так понимаю, мы не можем ни подтвердить этого и не опровергнуть, сославшись на какое-либо историческое лицо. Но можно по крупицам вычленить информацию из мемуаров королевы матери, биографии мадам де Комбале и т.д. Другое дело, где найти добровольца) Лично я таким запасом свободного времени не располагаю. Надеюсь, Карина сама что-нибудь процитирует ;) графиня де Мей пишет: Ваша риторика меня удивляет. Глагол "требовать" явно не подходит к моей предельно вежливой просьбе поделиться источниками. На этом форуме совершенно нормально публиковать ссылки на сайты, документы и т.д. Ну а после таких слов говорить с вами больше не о чем. Вы не умеете и не можете поддерживать историческую дискуссию. Очень жаль. Ну, во-первых, я был свято уверен, что постоянная и настойчивая просьба - показать бумажку, уже переходит в требование. Во-вторых, если бы было чье-то прямое письменное упоминание, вполне логично что Карина, процитировала бы его в самом начале. Ссылка на Геббельса, не более чем намек, на то, что не все, что пишут пером, является правдой. И посему, цепляться за так называемые "исторические источники" надо с разумной долей скептицизма. Но раз говорить мне с вами больше не о чем, я пожалуй подожду, каментов других посетителей форума. Будет любопытно, если кто-то подойдет к этой информации как к задаче.
МАКСимка: Перемещу ка я более интересную информацию сюда. На французском форуме совершенно случайно увидел такую фотографию: Там написано (спасибо Kseniya-queen), что Мари-Мадлен была крещена в церкви города Гленей (фотография на этой странице выше, пост за 02.04.2010). Человек на форуме пишет, что это могло произойти и в часовне Св. Маргариты (Chapelle St.Marguerite) замка Гленей, где сейчас, к тому же, находятся и ее родители, Франсуаза и Рене, вырезанные из мрамора» Следовательно на фотографии - скульптуры с надгробий сестры кардинала Франсуазы дю Плесси и ее мужа Рене де Виньеро. На эту тему мы весьма состоятельно подискутировали с Kseniya-queen. Где же находятся эти надгробия, если замок разрушен? Ведь часовня тоже не сохранилась. Или сохранилась? Может надгробия находятся в каком-нибудь музее или в крипте церкви города Гленей?
Ёшика: Corinne Mute Товарищи - а вы молодцы. Версия и вправду интересная. Короли признавали далеко не всех своих бастардов - как правило, только от официальных любовниц, те же, с кем связь получалась "на развлечься", в лучшем случае сплавлялись замуж на сторону, в худшем - решать все проблемы оставалось на них. Вполне согласна, что Мария Медичи хорошо была осведомлена о связях мужа, поскольку для нее это был в некотором роде даже вопрос выживания, достаточно вспомнить претензии Вандомов и их обиду на то, что их мать не стала королевой. Так что некоторая степень вероятности такого сценария всегда существует. К тому же, господа, накинувшиеся разодрать в клочья предложенную теорию - это всего лишь одно из множества предположений, не претендующих на аксиому, но оно довольно интересно и спасибо Коринн, что она попыталась собрать свои сомнения воедино и озвучить.
МАКСимка: Вот есть ещё два старых изображения замка Гленей. На второй фотографии даже подписано "Вход в капеллу". Значит, скульптурные надгробия родителей герцогини сохранились и находятся там. Просто по фотографиям замка её не рассмотреть.
МАКСимка: Гравюра с изображением герцогини Д'Эгийон лучшего качества: Вот такое пиво производят в Канаде, имени нашей герцогини: Наконец-то нашёл нормальную, цветную фотографию замка Гленей:
Amie du cardinal: Перевела отрывок из знаменитого памфлета "Современное правительство, или Похвальное слово Его Преосвященству", где клевещут на мадам Комбале. Сначала идут долгие и занудные строки, как Ришелье хочет разрушить то, что Бог соединил, расторгнуть святой брак Луи и Анны, презирая священные узы и т.д., и т.п. Разумеется, чтобы поженить короля и мадам Комбале. Чтобы смешать кровь Франции С подлой кровью Его Преосвященства, Чтобы сделать королевой Комбале, Вдову бедного ничтожества, Происходящую от нотариуса, Добровольную гермафродитку, Любовника и любовницу Вижан, Принцессу с желтушным цветом лица, Наяду, которая в своей комнате Держит фонтан из настойки амбры, И целомудренного Бога садов Среди своих лилий и жасмина; Когда, изменяя ход вещей, Случатся метаморфозы, Девственная Комбале Окажется женой погонщика мулов, В то время, как силы небесные Не смогут вынести его (*т.е Ришелье) наглостей.
Луиза Сан-Феличе: Amie du cardinal , спасибо огромное за перевод. Но я что-то не поняла, почему автор этого "шедевра" в одной строке называет мадам Комбале "Добровольной гермафродиткой, Любовником и любовницей Вижан", а чуть ниже "Девственной Комбале"? Как это может сочетаться?
Amie du cardinal: Девственная Комбале - это версия друзей герцогини, по-видимому. Автор говорит об этом саркастически. А предположения о связи с баронессой Вижан высказывались неоднократно. Во всяком случае, лесбийские наклонности Анны де Нефбур отмечались современниками. Скорее всего, это связано с тем, что она разъехалась с мужем-самодуром, не хотела жить с ним, а он в отместку распространил клевету, что она не ценит такое сокровище, как он, потому что имеет противоестественные склонности. Во всяком случае, ее дочерей влекло к мужчинам, это уж точно. Скорее всего, всё это клевета. Ришелье ненавидели и густо поливали грязью всех близких ему людей( я перевела в соответствующей теме отрывок из этого же памфлета про Шавиньи, его тоже не пощадили). Ой, да там всех обгадили.
Amie du cardinal: Франсуаза Гильдехаймер отмечает в своем солидном труде, что исключительная и двусмысленная дружба Мадлен де Виньеро и мадам дю Вижан вызывала пересуды. Анна де Нефбур(1600- 20 апреля 1682) вышла замуж 25 июля 1617 года за Франсуа Пуссара, барона де Фора, сеньора дю Вижана, от которого родила четырех детей: двух дочерей и двух сыновей. В 1622 году на свет появились две дочери: Анна-Франсуаза и Марта-Одетта, в 1620 году сын Луи-Арман-Жан, в 1623 - сын Франсуа-Луи-Жюль (впрочем, в разных источниках указаны разные даты их появления на свет, плюс-минус год). Она была дочерью финансиста, и её немалое приданое позволило ей выйти замуж за дворянина из старинной пуатвинской семьи. Франсуа Пуссар происходил из Ла-Рошели, разумеется, из семьи гугенотов. Сама Анна была католичкой, двух дочерей воспитала в своей вере, а двух сыновей муж вырастил протестантами. Она была лучшей подругой мадам де Комбале, а также была весьма близка с принцессой Конде. Её брат Ролан де Нефбур был завсегдатаем салона Рамбуйе, также, как и его сестра.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: мадам дю Вижан Есть ли портреты этой дамы?
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Есть ли портреты этой дамы? Увы, пока не нашла. А было бы интересно взглянуть на ту, кого Вуатюр называл прекрасной баронессой.
МАКСимка: А если вести речь о Марте Пуссар дю Вижан, дочери барона Франсуа дю Вижана и Анны де Нёбур,то в нее был страстно влюблен молодой Конде, и она отвечала ему взаимностью; Конде хотел развестись со своей женой, навязанной ему кардиналом Ришелье, и жениться на мадемуазель дю Вижан, но это ему не удалось; в 1647 г. она удалилась в монастырь кармелиток, а в 1649 г. постриглась в монахини.
Amie du cardinal: А старшая дочь Анна причинила немало огорчений бедной герцогине д'Эгийон, выйдя замуж за ее племянника герцога Ришелье (Армана-Жана де Виньеро (1629-1715), внучатого племянника кардинала). Молодую вдовушку герцогиня считала весьма неподходящей партией. Первый раз та вышла замуж в 1644 году, но уже в 1648 году овдовела, причем оставшись без средств к существованию. Уже на следующий год Анна стала женой юного герцога де Ришелье, муж был лет на семь ее моложе. В обществе сочли, что со стороны Анны дю Вижан было неблагодарностью так отплатить благодетельнице ее матери. В частности, так считала мадам де Моттвиль, которая в своих мемуарах упоминала о том, что при жизни Ришелье та любовь, которую питала племянница кардинала к мадам дю Вижан, принесла семье последней множество выгод. По ее словам, Анна легко влюбила в себя юного герцога, хотя и не была красива. Зато бедная вдова была доброй, любезной, с незапятнанной репутацией, а также весьма ловкой. Она скорее притворялась, чем в действительности была влюблена в племянника герцогини. Сначала мадам д'Эгийон с улыбкой воспринимала несерьёзное , на ее взгляд, ухаживание. Ну а потом было уже поздно что-то изменить. Венчание состоялось 26 декабря 1649 г.
графиня де Мей: Amie du cardinal пишет: Венчание состоялось 26 декабря 1649 г. И было осуществлено с подачи принца Конде, которого за это многие весьма и весьма осуждали. Но у Конде был свой расчет на сближение мадам де Пон и герцога де Ришелье: получив благодарность юного Армана Жана де Виньеро, он мог рассчитывать и на его политическую преданность. Учитывая губернаторство в Гавре, это было выгодно.
Amie du cardinal: Отрывок из книги Франсуазы Гильдехаймер (Françoise Hildesheimer Richelieu, Paris : Flammarion, 2004): "Мадлен де Виньеро, вдова, как было видно, племянника Люиня в 18 лет, намеревалась тогда постричься в кармелитки, но ее дядя сделал ее придворной дамой Марии Медичи. Её жизнь отныне неотделима от жизни кардинала (ее называют "принцессой племянницей"); снабженная титулом герцогини д'Эгийон, она разделяет со своим дядей, домом которого она управляет (сожительство, которое вызывает пересуды, всё равно как и ее исключительная и двусмысленная дружба с мадам дю Вижан) и наследством которого будет распоряжаться потом, вкус к власти, которую ее пол запрещает ей домогаться непосредственно. Подле него она исполняет функции кого-то вроде оффициозного министра милосердия, распределяющего милостыни и пособия и щедрого на поддержку модных благотворительных учреждений и миссий католической реформы. Современники описывают ее как прячущую под маской скромности и набожности свое неутолимое честолюбие, которому самые блестящие или самые безумные брачные проекты, подготовленные ее дядей и нацеленные на вступление в королевскую семью, никогда не дадут удовлетворения. Присоединим к этому портрету жеманный вид - дама была одним из столпов отеля Рамбуйе, который забавно злословил по поводу ее надменности и искусной ловкости в хитроумных и притворных речах."
Amie du cardinal: Вот отрывочек из Таллемана де Рео, из "французской", не переводившейся у нас части: "Мадам Принцесса (*Шарлотта де Монморанси, мать Великого Конде, принца Конти и герцогини де Лонгвиль) была одной из самых трусливых особ, которые когда-либо существовали. Она говорила мадам д'Эгийон: "Иисус! мадам, с какой радостью я буду пропускать вас перед собой, если вы выйдите замуж за Месье (*Гастона Орлеанского)". Таллеман приводит песенку, которую распевали про этих дам (напомню, что принцесса сожительствовала с кардиналом Ла Валеттом): "Комбале и Принцесса Вовсе не думали творить зло И не отправлялись к исповеди, Обладая каждая кардиналом; Ибо позволив задрать рубашку И давая полную волю телам, Они подчиняются Церкви Которая, во всяком случае, может их простить".
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: песенку, которую распевали про этих дам Фу! Ну и пакость!!!
МАКСимка: Нашёл вот такую вещь. Было сказано, что это посвящение (dedication) герцогине Д'Эгийон. Автор Израель Сильвестр. Опубликовано Жаком ван Мерлом. 1661 год И также представляю вниманию форумчан гравюру Бальтазара Монкорне отличного качества:
Мари Мадлен дЭгийон: Amie du cardinal пишет: Таллеман приводит песенку, которую распевали про этих дам Мерзость! "и ведь живет такая дрянь!" (с) как это бумагомаратель
Amie du cardinal: Наконец «дошли руки» до перевода исторьетки Тальмана про герцогиню. «Мадам д'Эгийон. Я уже говорил, кем она была и как она вышла замуж (*всё это есть в русском переводе Тальмана) за Комбале, плохо сложённого и прыщавого, который не имел ничего, кроме молодости. Она испытывала к нему такое отвращение, что не выносила его и впала в ужасную меланхолию. Когда он был убит в войнах с гугенотами, из страха, что ею вновь пожертвуют ради государственного интереса, она слишком внезапно дала обет, что никогда не выйдет замуж и сделается кармелиткой. Она дала обет у самих кармелиток; она одевалась так же скромно, как богомолка пятидесяти лет. Она никогда не укладывала волосы. Она носила платье из этамина (* гладкая одноцветная шерстяная материя) и никогда не поднимала глаз. В такой одежде она была дамой, ведающей одеванием королевы (*dame d'atour) и не покидала двора. В то время она была в самом расцвете красоты. Этого образа действий она довольно долго придерживалась. В конце концов, так как её дядя стал более могущественным, она начала носить "язычки", после она завивалась или вплетала маленькую черную ленту в волосы; она завела шёлковые наряды и мало-помалу так продвинулась, что именно она - причина того, что вдовы носят все цвета, кроме зелёного. Когда кардинал де Ришелье был провозглашён первым министром, граф де Бетюн был первым, кто просил руки мадам де Комбале. Граф де Со, ныне господин де Ледигьер, (он должен стать одним из самых богатых дворян Франции) был вторым, кто получил отказ. Правда, кардинал не особо настаивал как на одной, так и на другой кандидатуре. Мадам де Комбале каждый год обновляла свой обет кармелиткам, она его возобновляла семь раз. Кардинал обращался за советом, является ли этот обет обязательным для выполнения; ему ответили, что нет. Однако, чтобы себя полностью освободить, она внесла деньги за место в монастыре кармелиток, которое не должно было быть никем занято. Тем не менее, я полагаю, что она решилась бы выйти замуж за графа Суассона, если бы он захотел, и как я уже отмечал, он бы на ней женился, если бы она была вдовой более знатного человека. В то время ходил слух, что её брак с Комбале не был завершён /consommer /(*напомню, что у католиков необходимым условием признания брака действительным является «консуммация» (лат. consummatio, «довершение»), а именно первое осуществление брачных отношений, т.е. половой акт). Тем не менее, этот Комбале слыл при дворе мужчиной, оснащённым лучше всех и самым крупным сердцеедом. Я даже слышал сплетню, что в деле, приводящем в восторг или иначе, он призывал лакея, чтобы он был свидетелем того, что происходит. Ещё ходила молва, что он не очень-то хорошо жил с ней, и что он говорил, что кое-что под её бельём внушает сильное отвращение. За что я купил это, за то и продаю. Дюло, этот помешанный королевский и архиепископский поэт, о котором мы поговорим в другом месте, сочинил анаграмму, что перед вами, об этой мнимой девственности: Marie de Vignerot, Vierge de ton mari. Мари де Виньеро, Девственница твоего мужа. Мадам де Рамбуйе меня уверяла всё-таки, что ей неизвестно о том, что мадам д 'Эгийон хотела выдать себя за девственницу. Однако она взяла себе герб в виде ромба (lozange) , правда, на нем имеется веревка с узлами (cordelière); следовательно, она одновременно девушка и женщина, ибо не использует герб своего мужа. » Продолжение следует.
МАКСимка: Amie du cardinal, очень интересно, спасибо за перевод.
Amie du cardinal: Исторьетка Тальмана Сильно злословили об её дяде и о ней. Он любил женщин и боялся скандала. Его племянница была красива, и невозможно считать странным, что он был с ней чрезмерно близок. По правде, ею пользовались не слишком скромно; по причине того, что он любил букеты, она их всегда носила, а побывав у него, оказывалась с непокрытой грудью ( *в жизни не поняла бы о чём речь, но я читала возмущенные комментарии про племянницу в другом месте и объясняю вам, в чём дело - она закалывала корсаж букетиком, а когда выходила от дяди, этого букета уже не было; разумеется, сплетники считали, что это после раздевания сами-понимаете-для-чего, а я думаю, что цветочки могли завять или вызвать мигрень у Ришелье, и племянница их выбрасывала). Однажды вечером, довольно поздно выезжая от мадам де Шеврез, он сказал:"Всё же зайдем к моей племяннице; ибо что бы она сказала, если бы я её не навестил?" Королева-мать подослала людей, чтобы похитить её, когда она собиралась поехать в Сен-Клу, с целью приструнить кардинала, раз она завладела тем, что он так любит; но Безансон раскрыл всю эту затею. Много шума наделало приключившееся с мадам де Шон. Вот как присутствующий там человек рассказал об этом. На дороге из Сен-Дени шесть офицеров морского полка, бывшие верхом, хотели разбить две бутылки чернил об лицо мадам де Шон, но она прикрылась руками, и все упало на перекладину дверцы кареты, где она была. Это были стеклянные бутылки. Стекло режет, и чернила проникают внутрь порезов, и это навсегда. Мадам де Шон не осмелилась пожаловаться. Думают, что у них был приказ только напугать ее. Мадам д'Эгийон, дорожащая любовью или влиянием, вовсе не хотела, чтобы кому-то было так же хорошо с ее дядей, как ей самой. Кардинал не особо ценил мадам де Шон. Она больше не была такой молодой, ее красота увядала и остатки ее красоты не были чем-то выдающимся. Он выказал однажды, что он о ней думает, когда был в Шоне во время осады Арраса : он застал мадам де Шон, рисовавшуюся в передней, окруженную всеми ее слугами, которые приносили ей то, что купили; ибо видя это, он не удержался от того, чтобы не сказать с презрительной усмешкой:"Довольно на этот раз, наша мадам трактирщица."Однако она имела некоторое влияние на его сознание, или, скорее, она просила так смело, что он не мог ей отказать. В самом деле, хотя он совсем не имел желания, по правде говоря, давать ей аббатство в 25 тысяч ливров ренты у Амьенских ворот, однако он ей его дал. Из тщеславия она хотела, что бы все знали, что кардинал ее любит; многие знали, что мадам де Шон рассказывала как-то раз, что однажды, когда она была одна, я не знаю какое чудовище на четырёх лапах предстало перед ней в её комнате и тотчас исчезло; и многие говорили, скажу я, что это выдумка, чтобы вмешиваться в чужие дела; но я это узнал из слишком надёжного источника, чтобы в нём сомневаться. Другие говорили, что одна дама из Пикардии, имя которой мне не могли назвать, была врагом мадам де Шон и велела её так оскорбить. Так как кардинал не раз бывал в Шоне, Ботрю сказал однажды, что кардиналу там нравится, но покойный король, все остроумие которого было повернуто на злой лад и который всегда уязвлял кардинала, сказал, что Ботрю говорил, что кардинал отдыхает у мадам де Шон. Ботрю защищался перед кардиналом, который высказался в подходящих выражениях:"Вы заслуживали бы палочных ударов, если бы сказали это". Маршал де Брезе, взбешённый тем, что мадам д'Эгийон не хотела его любить (хотя она была племянницей его жены, он жестоко в неё влюбился), и, может быть, также тем, что не его сын был главным наследником, сочинял про неё сказки, которые распространялись. Он рассказывал обо всех обстоятельствах рождения и воспитания каждого Ришелье, и что они были все трое детьми мадам д'Эгийон; и даже что у нее был четвертый. "О, - сказала королева, - маршалу де Брезе стоит верить лишь наполовину". Следовательно, у нее было только двое. Оказалось, что мадам Ольруа, некогда мадам дю Пон де Курле, генеральша галёр (примечание Тальмана Этот дю Пон де Курле был очень нелепым горбуном, скотиной. Она зовётся Гемадек, из хорошей бретанской семьи: эта женщина немного с приветом.), представила, во время процесса мадам д'Эгийон и герцога Ришелье, письменное прошение, которое очень быстро уничтожили и в котором она давала показания прево Парижа, что её детей ей подменили этими Ришелье. Впрочем, мадам д'Эгийон, когда ей задавали вопрос о совершеннолетии её племянника герцога де Ришелье, говорила, что свидетельство о крещении - всего лишь отдельный лист бумаги; что его нет ни у первого, ни у второго (*племянника), которые были крещены вдвоём в один и тот же день и в одном и том же месте. Старшему было пять лет. Какова вероятность того, если бы здесь не скрывалась тайна, что кардинал Ришелье не распорядился бы вписать его в метрическую книгу!
Amie du cardinal: Исторьетка Тальмана На судебном процессе, который она вела против покойного месье Принца за наследство кардинала, с ней обращались как с потаскухой. Готье осторожно заметил, говоря о доверии, которым она пользовалась у своего дяди: "У этого Самсона не было более сил, когда он был в руках этой Далилы". Она, взамен, упрекала месье Принца через Илэра, своего адвоката, что он становился на колени перед кардиналом де Ришелье, прося выдать мадемуазель де Брезе за месье д'Энгиена. Он поднимался и заявлял, что это ложь, но не было ничего более правдивого. Он даже предлагал кардиналу мадемуазель де Бурбон для его племянника де Брезе; и в этом случае кардинал сказал одну из самых разумных вещей, которые он произнёс за жизнь: " Девица может выйти замуж даже за принца; но принцесса вовсе не должна выходить замуж за (простого) дворянина." Покойный месье принц совершил столько ошибок в использовании средств в борьбе, которую он вёл, что докатился до предоставления в уплату своих детей; кроме того, кардинал стал бы с ними плохо обращаться, если бы они не были укрощены. Он хотел, чтобы месье д'Энгиен, за то, что пренебрёг визитом к кардиналу Лионскому в Лионе на обратном пути из Перпиньяна, вернулся искать его в Марсель; но он туда не поехал, нашли средство его от этого избавить. Покойный месье принц сыграл злую шутку с мадам д'Эгийон из-за герцогства Эгийон. Из-за мошеннических действий гражданского судьи Моро это герцогство было продано с торгов за четыреста тысяч, а кредиторы за него предлагали восемьсот тысяч. Однако, вынужденные во время судебного процесса содействовать принцу крови, они предлагали в уплату вдобавок четыреста пятьдесят тысяч ливров, и им надо было заплатить мадам д'Эгийон, которая не была больше герцогиней без этого (так как, когда она купила другое герцогство, женщину нелегко возводили в звание, и надо было ждать для этого совершеннолетия), в течение дня. Месье Принц, после смерти своего отца, маршала и герцога де Брезе, захватил всё их состояние и насильно пользовался им, хотя эта женщина законно требовала всего этого по завещанию кардинала. Мадам д'Эгийон не желала с этим смириться, из опасения, что не сказали бы, что это идёт в ущерб её племянникам. Она придерживалась этого и обращалась много раз в начале Регентства ко двору в Рюэй. Царствование её дяди сделало её очень властной; она не могла отказаться от своей былой надменности. Она умна, здравомысляща и решительна, но резка и упряма. Мы поговорим потом про её скупость. Много сплетничали про неё и мадам дю Вижан. Они обменивались самыми страстными во всём свете письмами. Мадам дю Вижан бросилась очертя голову в объятия мадам д'Эгийон. Это была тигрица (*перен. ревнивая женщина), если её отвергали. Она была её экономкой, секретаршей, сиделкой, она покинула свою семью, чтобы всецело ей отдаться. Было достаточно ужасных песенок про мадам дю Вижан, вплоть до того, что про её мужа говорилось: Его рога столь обширны, Что не сыскать их границ. Однако мне не могли назвать ни одного ухажёра этой женщины. По правде, её мужа очень презирали; и герцог Лотарингский, видя, что этот человек поднимает полк, сказал себе: "Увы, следует, что меня сильно ненавидят во Франции, потому что все, вплоть до мелкого Вижана, вооружились против меня".
Amie du cardinal: Исторьетка Тальмана Покойная мадам Принцесса добивалась дружбы мадам д'Эгийон, чтобы получить покровительство кардинала, ибо она опасалась, что её муж заточит её в Бурже. Она называла кардинала де Ла Валетта «мой супруг», а он её -« моя супруга». Мадемуазель Рамбуйе, впоследствии мадам Монтозье, была в на редкость хороших отношениях с ней, но не с таким пылом. Мы поговорим о ней в другом месте. Время поговорить о её скупости и набожности. Она не снизошла до того, чтобы последовать совету заплатить пятьсот тысяч ливров покойному месье Принцу, дабы получить его покровительство. Это обошлось ей и её племянникам не в один миллион золотом. Она участвовала в трехстах процессах, и ни в одном не предъявляла иск. Не говоря о всех мошенничествах, что она делала, я расскажу просто обо всех её скверных поступках. Видя Корнюэля при смерти, она послала к нему заимствовать шесть белых лошадей, что у него были; когда он умер и к ней снова приехали, чтобы их потребовать, она сказала, что мёртвым только верховой ездой и заниматься. Старший брат месье де Ноайля рассказывал, что ради того, чтобы поберечь свою карету, всякий раз, как она приезжала в Рюэль, она заимствовала красивую карету, которую добряк месье де Ноайль купил в Риме в бытность свою послом, и всегда возвращала её всю заляпанную грязью. Говорили, что она брала взаймы юбки и что по грязному подолу узнавали, что она их носила. Если так случалось с ней в один из этих дней, что она встречала Святые Дары, это было забавно, так как где бы она их не заставала, она следовала за ними по грязи до первого места, где их заказывали. Это принято в Испании, и сам король за ними следует. Один испанец рассказывал одному французу, что другой испанец говорил, что во Франции он среди старых друзей и не сопровождает Святые Дары; но среди марранов в этом есть надобность. Она жертвует церквям и не платит своих долгов. В своем лицемерном образе она говорила обо всяком деле:"Воистину, вот это набожность", и скажет это иногда про дело, не имеющее никакого отношения к ней. Это всего-навсего, чтобы сказать:"Это меня касается". Она проводила иногда ночи напролёт, животом на полу, в церкви Сен-Сюльпис. Два брака её племянников так рассорили их со двором, что я включу их в Историю Регентства. Ну вот теперь всё.
МАКСимка: Оказывается, что Скаррон посвятил герцогини Д'Эгийон оду, гравюра к изданию XVIII века:
МАКСимка: Если кардинал Ришелье судя по всему обожал свою племянницу, то вот, как пишет Мишель Кармона во "Франции времен Ришелье", Альфонс герцогиню Д'Эгийон не любил. Он говорил: "Она женщина и набожна; больше женщина, чем все женщины в этом вопросе, в котором она не допускала ни малейшего проявления слабости". Естественно знавший о сплетнях вокруг отношений между своим братом и племянницей, Альфонс считал, что герцогини недостает чувства меры, такта, и она наслаждается подозрениями в своё удовольствие. После смерти кардинала, он напишет Эгийон в суровых тонах, где советует умерить выражение своего горя: "Я вас заклинаю умерить свою печаль и сделать так, чтобы рассудок обозначил вам разумные границы и пределы". Раздосадованная, герцогиня Д'Эгийон заказала у художника Фердинанда Элье портрет своего дядюшки Альфонса: "Нарисуйте мне кардинал Лионского в образе Бога-отца, богомольного".
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: "Нарисуйте мне кардинал Лионского в образе Бога-отца, богомольного". Это намёк на его сдвиг по фазе - он воображал себя Богом-Отцом?
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Это намёк на его сдвиг по фазе - он воображал себя Богом-Отцом? Именно! Получается, что герцогиня была остра на свой набожный язычок :)
МАКСимка: Уважаемые форумчане, мы знаем, что на руку Мари-Мадлен были претенденты, которым она отказала. В частности, граф де Бетюн, сын коннетабля Ладигьера...а встречали ли вы информацию, что в числе претендентов фигурировал Гастон Орлеанский?
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: в числе претендентов фигурировал Гастон Орлеанский Конечно. Знаменитое письмо кардинала, упрекающее герцога за ухаживания за его племянницей. " Я не знаю, должен ли я радоваться и благодарить вас за честь, которую вам было угодно оказать моей племяннице, будучи в сомнении, не происходит ли это потому, что вы думаете, что она может стать такой дамой, каких вы до сих пор желали, или потому, что вы начали уважать порядочных женщин". Видимо, окрутить хотели. Это я на память воспроизвожу, письмо, кажется года 1631, после Дня Одураченных. Королева-мать не зря бушевала. Помните, она подозревала, что Ришелье женит Гастона на Мари-Мадлен, убьёт короля и будет царствовать, управляя Гастоном с помощью его новой жены. Но Гастон сбежал в Лотарингию и женился там.
Мария Терезия: Amie du cardinal пишет: Знаменитое письмо кардинала, упрекающее герцога за ухаживания за его племянницей. " Точно! Оно есть у Эрланже. И Дюма его цитировал в "Красном сфинксе"
Amie du cardinal: Гравюра с портретом мадам д'Эгийон
МАКСимка: Интересно, но Мишель Кармона относит Сен-Сирана к друзьям герцогини д'Эгийон...
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: относит Сен-Сирана к друзьям герцогини д'Эгийон... Странно. Везде подчеркивается, что она никогда не поддерживала янсенистов.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Странно. Везде подчеркивается, что она никогда не поддерживала янсенистов. Он, правда, говорит о 20-ых годах. Ведь Сен-Сиран в 1626-м году выпустил книжку, которая защищала внешнюю политику кардинала.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Он, правда, говорит о 20-ых годах. Ах, вот оно что. Ну, в то время и сам Ришелье восхищался Сен-Сираном, у которого в ту пору были немного другие взгляды. Не увяз он ещё в своём янсенизме, короче говоря.
Amie du cardinal: Вроде бы появился относительно недавно немецкий роман, где описываются отношения Ришелье и герцогини: Tanja Kinkel "Die Schatten von La Rochelle". Действие происходит в 1640 году.
Amie du cardinal: THE DUCHESS OF AIGUILLON HER LIFE AND CHARITABLE WORKS Tim Williams CM Marie Madeleine de Vignerot du Pontcourlay, Duchesse d’Aiguillon, Pair de France (1604–1675) was the niece of Cardinal Richelieu, a collaborator with Vincent de Paul in many works of mission and charity, and a supporter of Church and those in need. Family Background Marie de Vignerot was born at the Château de Glénay near Bressuire in Poitu, west-central France. She was the daughter of René de Vignerot, Seigneur de Pontcourlay, Gentleman of the Chamber to Henri IV as well as Captain of the Guard, and of Françoise de Plessis , elder sister of Armand-Jean du Plessis (later known as Cardinal Richelieu). Marie had a brother François who was five years younger than herself. Her father René was often absent at Court. Her mother, conscious of the importance of education in religious matters, did her best to instil in her children a sense of deep piety, prayer, charity, and family loyalty. This devotion to religious matters, the need for the practice of charity, as well as the idea of family loyalty, influenced Marie for the rest of her life. Early in Marie’s life, her family experienced several.hardships. At the age of about two years, her brother François suffered a fall, with apparently some brain damage. Though he recovered physically, his mental development was somewhat slow, and he was always a concern for the family. It was around this time that Armand-Jean du Plessis, already Bishop of Luçon, (Loire region of western France) began to show his support for his sister’s family. Again In 1610, when Henry IV was assassinated and René de Vignerot (Marie’s father) lost his position at Court and became distressed and depressed, Armand-Jean showed his support. In 1616, when Marie was about 12 years old, her mother Françoise, by then of weak constitution and worn out with the family difficulties, died, but not before entrusting her two children to the care of Armand-Jean de Plessis. As a result, Marie, with her father and brother, moved to the Chateau de Richelieu , the Plessis de Richelieu family home, which was located on a plain near the stream l’Amable in the region of Tours and Poitier. Despite their age differences, Marie and her grandmother, Mme de Richelieu (Suzanne de la Porte) who had been a widow for many years, got on well together. Both had serious interests and pious tastes. While in the care of her grandmother, Marie learned Italian and Spanish, and was educated in literature, prayer and piety. Her father, who had a good voice, gave her lessons in singing ! She further developed the sense of obedience and family duty that she had received from her mother. In 1620, though Marie had previously been promised to the Compte de Bethune, son of Sully, it was arranged that she should marry a nephew of the constable of Luynes, Antoine de Beauvoir du Roure, marquis de Combalet. Two years after their marriage, Antoine was taken captive by the Hugenots during the wars of religion and then killed while a prisoner. In their two years of marriage, Antoine and Marie spent no more than six months together, Antoine being absent most of the time. There were no children to the marriage, and Marie de Combalet, as she was then known, was a widow at 18. She had no wish to marry a second time, nor even remain “in the world”, and so she joined the Carmelite Order in Paris. She spent more than two years with the Carmelites, finished her novitiate, and was ready to take vows, until, as a result of the intervention of her uncle, Cardinal Richelieu, and with the agreement of Pierre de Bérulle, the Director of the Carmelites at the time, she was called out of the convent and appointed by Louis XIII as a Lady-in-Waiting (“dame d’atour”) to Queen Marie de Medici, mother and Regent of Louis XIII. Marie de Combalet held this position until 1631. Marie de Combalet and Cardinal Richelieu Up until 1605, Armand-Jean du Plessis (1585-1642) had been preparing for a life in the military, but when his elder brother Alphonse, who it was thought would succeed his uncle as Bishop of Luçon, decided to join the Carthusians, pressure was put on Armand to make his life in the Church rather than the military. Accepting the change in plans as a requirement of family duty, in 1605 Armand was nominated as Bishop of Luçon and appointed a deacon in the diocese of Paris. He studied theology under a Doctor of Louvain, and was eventually ordained bishop in 1608 at the age of 22. In 1622, he became Cardinal de Richelieu and in 1624 he was appointed the King’s Chief Minister, a position he held till his death in 1642. This appointment as Chief Minister was the occasion for him to have Marie de Combalet brought out of the Carmelites and into the Court, appointed by Louis XIII as a Lady-in-waiting to his mother, Queen Marie de Medici. Cardinal Richelieu insisted that he desperately needed her support and advice in the onerous office of Chief Minister. He also needed her to run his household. Marie de Combalet came out of the convent unwillingly but obediently, and the first time she appeared at Court as a Lady-in-Waiting in 1625, she signalled to all by her severe form of dress that she had no wish to be there. However, her good nature soon impressed Marie de Medici, and with her clear blue eyes, she was soon seen as a beautiful, elegant and courtly young woman. Nonetheless, her formal request to Marie de Medici to be allowed to leave the Court and return to the Carmelites was refused. Cardinal Richelieu was not going to lose his niece. As well as attending Court, Marie de Combalet conducted a salon in the Place Royal (now known as the Place des Vosges), the residence of Cardinal Richelieu. But when Marie de Medici moved into the Luxembourg Palace (now the seat of the Franch Senate), Cardinal Richelieu was given the use of the Petit-Luxembourg (a smaller building near the Luxembourg Palace) where Marie de Medici had formerly resided. Marie de Combalet herself was provided with a small mansion adjacent to the Petit-Luxembourg in which to live, but conducted a salon in the Cardinal’s Residence, organised his household and also the evening visitors who came to pay court to the Cardinal. Her salon, conducted over a number of years in different residences, showed her as an enlightened patroness of the writers of her time. Voiture, Scudéry, Molière, Scarron, and Corneille were all recipients of her favors. The last named, Pierre Corneille, who dedicated to her his work "Le Cid", had a falling-out with Cardinal Richelieu over the same work. In 1638, after Cardinal Richelieu had left for a new residence which became known as the Palais Cardinal (now the Palais Royal) in the rue St Honoré in Paris, the Petit-Luxembourg was deeded to Marie de Combalet. In 1638 too, at the request of Cardinal Richelieu, Louis XIII set up the Duchy of Aiguillon with Marie de Combalet as Duchess of Aiguillon, and conferred on her the title of Pair de France. This meant that Marie now had the protection of both King and Cardinal. By accepting these titles, she renounced formally any idea of being a Carmelite. When Cardinal Richelieu died in 1642, the Duchess of Aiguillon was his chief beneficiary, with portions of his estate also going to various nephews and nieces. He saw this as fulfilling his duty to his family. Association with Vincent de Paul Being under the patronage of Cardinal Richelieu provided the Duchess of Aiguillon with much power, protection, influence and wealth. This was reinforced by her consequent connections with Queen Marie de Medici, King Louis XIII, and later, her friendship with Queen Anne of Austria. However, her situation in turn also gave her some influence over Cardinal Richelieu. She soon realised she could influence him in works for good and for the poor. And out of her own wealth, as well as indirectly, she became an extraordinary benefactor of many causes and needs. Her concern for the poor and needy was evident in her being one of the Ladies of Charity in the parish of St Sulpice (Paris) for a number of years, and, as mentioned further below, she was for many years the President of the Ladies of Charity at the Hotel-Dieu in Paris. After Louise de Marillac, she was probably one of the closest lay collaborators of Vincent de Paul, assisting him in a variety of ways with his works of charity and mission. The many references to the Duchess of Aiguillon in the correspondence of Vincent de Paul attest to this. Vincent de Paul was deeply indebted both to her influence and her wealth in the accomplishment of many of his undertakings. Whenever any difficulty arose from the civil authorities, or whenever there was a favour to be asked, it was the Duchess to whom he turned immediately. The Duchess provided funds directly to set up several houses and works of the Congregation of the Mission. These included the mission of Nôtre Dame de la Rose in the diocese of Agen, (within the Duchy of Aiguillon) ; the development of the mission in Rome; ; a hospital for galley slaves, and missioners to work in that hospital, in Marseilles; the Consulates of Tunis and Algiers (the Duchess purchased the positions of Consul and provided income for the Priests of the Mission whom the Superior General of the Congregation of the Mission would appoint as Consuls and as chaplains to the galley slaves) , and funds for the provision of theological students resident at the Collége des Bons Enfants (Paris) to spend time in formation at the Seminary of St Charles which was to be part St Lazare in the north of Paris . Some of the funding took the form of outright gifts, some was derived from on going sources such coach routes which the Duchess purchased, the income from these routes being allocated to a particular work. When, on Cardinal Richelieu’s death, the income organised by the Cardinal for the work of the Congregation of the Mission based at the town of Richelieu was in doubt owing to some sources of that income being in the process of re-investment, the Duchess intervened and made sure that the foundation of the Congregation of the Mission there was secure. There were also many smaller gifts for a variety of causes, not the least being the assisting in payment of passages for missioners working in Ireland. “La honte” On more than once occasion, the Duchess of Aiguillon showed her care for Vincent de Paul’s wellbeing. As he grew older, she indicated her concern both to him and to members of the Congregation that he should not be carrying out missions in his deteriorating state of health. Near the end of his life, in August 1660, the Duchess expressed a strong desire to have him transferred to her palace where he would be better nursed than at Saint Lazare. Probably the most famous incident in the area of the Duchess’ concern for Vincent’s health is that which involved a carriage and horses. The Ladies of Charity in Paris, concerned that Vincent de Paul might come to harm as he travelled across Paris to their meetings, had tried to give him a carriage. The Duchess of Aiguillon had had a very simple and poor horse-drawn carriage (as unadorned as could be constructed - so that he would accept it) made for him, but Vincent had refused the gift. Around 1650, Vincent de Paul went to visit the houses of the Congregation of the Mission at Nantes and Angers. On his journey back to Paris he stopped at Richelieu and fell ill. The infirmarian from Saint Lazare was sent to him, but was reprimanded by Vincent for considering his health worth the trouble, though Vincent did apologise the next morning for his behaviour. The Duchess then sent a slightly improved version of the carriage previously offered to Vincent, together with horses from her own stables, to bring him back to Paris. Vincent returned to Paris in the carriage, and then sent the carriage and horses to the Duchess. The Duchess promptly returned the carriage to Saint Lazare, and Vincent again refused to accept it. The conflict continued for some weeks (humility vs. compassion or stubborness vs. stubbornness ?) until the Duchess appealed to the Queen (Anne of Austria) and the Archbishop of Paris (Jean François de Gondi). At their insistence, Vincent gave in, and thereafter referred to the carriage as “La honte” – The Shame, The Disgrace. The death of Vincent de Paul grieved the Duchess deeply. When he died, she had a silver-gilt reliquary made in the shape of a heart surmounted by a flame to enclose Vincent’s heart. Other Works of Charity and Mission The Duchess of Aiguillon did not restrict herself to assisting Vincent de Paul with the Congregation of the Mission. As Pierre Coste wrote: “The parish of Saint-Sulpice (M. Olier's Community), the Society for Foreign Missions, the Carmelite Convent of Paris, the Daughters of the Blessed Sacrament, of Mercy, of the Cross, and of Providence, the nuns of the Precious Blood of Our Lord, the Missions to Canada, the Clergy Fund, the devastated provinces of France, especially Lorraine, the Foundling Hospital and General Hospitals (for mendicants), all received much from her hands. She used to visit the House of Refuge established by Madame de Miramion, and waited on the penitents. To a gentleman who expressed surprise she answered: 'There is nothing surprising about a great sinner serving others.' Her biographer (Count Bonneau-Avenant) was fully entitled to say: 'There is not a single work of piety or of charity in which she would not have desired to play a part. She gave two hundred crowns a year for the extra meal at the H6tel-Dieu and, by her will, assured its continuation after her death. The Ladies of Charity (of the Hôtel-Dieu) placed her at their head in 1652, and kept her there until she died, that is to say, for twenty-three years, despite her repeated requests to be relieved of the office. Under her direction, all the works of the Company (of the Ladies of Charity) prospered.” She was also involved with the work of “l’Oeuvre de la Propagation de la Foi” in India and China. The Missions in Canada referred to above deserve some extra mention. Around 1637, Cardinal Richelieu and the Duchess provided the funds to establish a Catholic colony in Quebec City, and the Duchess provided funds for a hospital (Hôtel-Dieu)l there as well. It was apparently the first hospital north of Mexico City. In 1642 or thereabouts, the Duchess also prevailed on Cardinal Richelieu to have a Catholic Colony (Ville-Marie) established in Montreal and she also contributed to setting up the Colony. The Catholic Colony there was intended to be a mission base. Remembering the Duchess There have been few great monuments set up to honour the Duchess of Aiguillon, but she is remembered in history for her goodness, generosity, charity, loyalty, and care for others. She never forgot the Carmelites, and went to the Carmelite Convent in Paris frequently - and more often as she grew older. She went there for prayer and reflection whenever she needed time and space from her life of charity and caring for others, and as an escape from the world in which she found herself. When she died, she was buried in the Carmelite Church in Paris. She paid for her close association with Cardinal Richelieu, her status at the Court, and her influential position in society, by the slurs that were cast on her character and her motivation. This did not deter her from what she believed she was called to do – to use her power, influence and wealth for the benefit of the needy. At her Funeral Service in the Carmelite Convent in 1675, when Esprit Fléchier, who gave the eulogy, began with the words “Haute et puissante Dame Marie Wignerod de Pontcourlay, Duchesse d’Aiguillon….”, the congregation wept.
Amie du cardinal: 17 апреля 1998 года одна из улиц Квебека была названа в честь герцогини д'Эгийон. Дело в том, что первый в Америке госпиталь был открыт в Квебеке именно с помощью племянницы кардинала. Здесь.
Amie du cardinal: Именно эта гравюра Жана Птито была приведена в книге Бонно-Авенана, которую мне удалось прочитать в подлиннике.
Amie du cardinal: В книге Элизабет Марвик «Молодой Ришелье» приведено одно письмо племянницы дядюшке. Правда, оно, видимо, плохо сохранилось, без начала и конца, с пропусками, но всё же переведу то, что есть. По мнению автора, оно показывает, как кардинал был озабочен её хорошим мнением о нём. Узнав, что ему наябедничали, что ей не понравилось нечто, что он сделал, Мари заверяет его в следующем: «[Ваше] последнее письмо могло бы причинить мне сильную боль, не будь я уже уверена, что вы, больше, чем когда либо, в хороших отношениях со мной и с большей любовью, чем вы могли бы вообразить... Я очень обижена на тех..., кто пытается сослужить вам плохую службу, с тех пор как честь, которую вы мне всегда оказывали, наделяя меня вашими добрыми милостями и включая меня в число ваших самых приближённых слуг, заставляет меня не делать различий между вашими и моими интересами, за исключением того, что я намного более чувствительна к тому, что наносит вред вам, чем к тому, что затрагивает меня. Я поговорю с вами об этом деле по вашем приезде. Я ожидаю с нетерпением его, а также возможности показать вам, что я являюсь, с большей верностью, чем кто-либо в мире... Вашей самой преданной и самой покорной служанкой...» Точная дата не указана, известно лишь, что письмо написано 9 ноября в Париже.
Amie du cardinal: Marie-Madeleine de Vignerot
МАКСимка: Oraison funèbre de Mme Marie de Wignerod, duchesse d'Aiguillon. Надгробное слово было произнесено известным проповедником и писателем Эспри Флешье 12 августа 1675-го года в церкви монастыря Кармелиток на улице Шапон. Кстати, Флешье пишет, что род Виньеро происходил из Англии, а пустил корни во Франции при Карле VII.
МАКСимка: В 1639-м году Ришелье передал Малый Люксембургский дворец своей племяннице вместе с коллекцией живописи и другими ценными объектами, которые находились в Главном кабинете. К сожалению, не сохранилось описания кабинета на тот год. Мы располагаем единственным документом - инвентарем, составленным после кончины герцогини д'Эгийон (его начали составлять 23 апреля 1675-го года). Кажется, герцогиня уж точно не продолжила пополнять коллекцию, оставленную дядей, а даже организовала несколько продаж, в частности, в 1650-м году.
МАКСимка: МАКСимка пишет: Больница существует до сих пор Официальный сайт Отеля-Дьё Августинцев Квебека. На нем в разделе "музей" можно рассмотреть любопытные экспонаты. В частности, там хранится контракт об основании Божьего дома (1637 год). Процент от капитала в 22 400 турских ливров должен был пойти на поддержку нового заведения по желанию герцогини д'Эгийон. А также еще письмо, подписанное Людовиком XIII (1639 год). Король разрешает монахиням из Дьеппа обосноваться в Отель-Дьё Квебека. А самое главное, что в статье Раймона Даррико сказано об интересном портрете Ришелье, который хранится в этом же музее. Работа очень яркая, кардинал изображен коленнопреклоненный в молитве за религию, пришедшую из Франции. По-видимому, работа приезжала в Сен-Жермен-ан-Лэ в 1980-м году на выставку "Канада Людовика XIV". Мне в интернете изображения не найти, хотя безумно любопытно.
Kseniya-queen: Помнится, в этой теме было высказано предположение, что французы в сети неохотно делятся фотографиями плохо сохранившихся замков. Представляете, как я удивилась, обнаружив на просторах Facebook страницу "Abandoned-France", именно этому посвященную! Угадайте, какой замок я бросилась искать в альбомах в первую очередь? В общем, представляю вашему вниманию несколько фотографий того самого Chateau de Glenay!!! Кто хочет числом и форматом побольше - прошу сюда. Интересно, что в небольшой заметке, предшествующей альбому, упоминаются и мраморные статуи Рене де Виньеро и Франсуазы дю Плесси, вот только фотографий их почему-то нет.
МАКСимка: Kseniya-queen, спасибо! Наконец-то приличные фотографии замка. Kseniya-queen пишет: Интересно, что в небольшой заметке, предшествующей альбому, упоминаются и мраморные статуи Рене де Виньеро и Франсуазы дю Плесси, вот только фотографий их почему-то нет. Видимо, туда доступ если и открыт, то только в Дни Культурного Наследия в сентябре...
Amie du cardinal: Kseniya-queen пишет: Угадайте, какой замок я бросилась искать в альбомах в первую очередь? Какая Вы молодец! Kseniya-queen пишет: упоминаются и мраморные статуи Рене де Виньеро и Франсуазы дю Плесси, вот только фотографий их почему-то нет. Да, самого интересного не посмотреть.
Ольга из XXI века: Мари Мадлен дЭгийон оно и в наше время порой отвращение вызывает..., если Вы о моде на безгрудые скелеты Мария Терезия пишет: А на черно-белом я её даже не сразу узнала... который из черно-белых?
Amie du cardinal: Ришелье пишет в своих Мемуарах за 1621 год: Бракосочетание между господином де Комбале и мадемуазель де Пон-Курлэ состоялось, появилась надежда, что это будет способствовать установлению доверительных отношений между дядями жениха и невесты (*между Люинем и епископом Люсона, то есть самим Ришелье). Однако всё пошло иначе: неприязнь ко мне, верно служившему своей Государыне, превалировала над любовью Люиня к близким. Принадлежать к числу его родных означало вытащить счастливый билет; чтобы получить то или иное назначение, лучше было быть последним в его роду, чем поседеть на государевой службе; однако его собственный племянник, питавший отвращение к союзу, к которому его подтолкнул дядя, вовсе не был обласкан фортуной. Сердце его оставалось при нём, а ум противился принуждению. Де Люинь всюду растрезвонил, что я являюсь его конфидентом, что мои интересы ему столь же дороги, как и его собственные; он заявил одному высокопоставленному лицу, что я пообещал служить ему, пусть и во вред своей Государыне; что у Королевы больше не будет такой тайны, которая не станет ему известной благодаря мне. Узнав о его происках, я пожаловался Королеве; она мне посоветовала потерпеть и снести урон, нанесённый моей репутации, - это лучше, чем взорваться и тем навредить её делам. Я посетовал на него ему самому и заявил, что, раз это не соответствует действительности, не стоит и делать вид; что чем больше он будет заботиться о том, чтобы произвести подобное впечатление, тем больше я буду стараться производить противоположное впечатление, верно служа Королеве; что эти ухищрения доведут меня до отчаяния; однако сила де Люиня была так велика, что защищаться в открытую не представлялось возможным. В общем, жертва мадемуазель де Пон-Курлэ была напрасной...
Amie du cardinal: В мэрии городка Динан (Бретань) хранится предполагаемый портрет любимой племянницы кардинала. Он был выложен ещё на первой странице этой темы. Это дар мэра Анри Фло, преподнесённый в XIX веке. Но первоначально он считался портретом знатной дамы времён Луи XIV и приписывался кисти одного из художников школы Миньяра. Надпись, сообщающая нам, что на портрете изображена Мари-Мадлен де Виньеро, появилась на две века позже его создания. Как я поняла, его идентификация весьма сомнительна. Отсюда.
Amie du cardinal: Отсюда.
Amie du cardinal: Это письмо, адресованное мадам де Комбале, Ришелье написал полностью собственноручно. Моя племянница, мне нисколько не известны подробности дела, о котором вы мне пишете; я о нём тщательно разузнаю. Тем временем, с моей стороны, заверьте, пожалуйста, кармелиток, что я буду способствовать всему тому, что зависит от меня, чтобы не допустить, что кто-то смог бы нарушить довольство и покой, которыми они наслаждались до настоящего времени. Я вам обещаю, что священники Оратории будут им содействовать во всём том, что будет для них возможно. Я вам напишу более пространно на эту тему, когда узнаю об этом точнее. Пока суд да дело, заверьте эти добрые души в моей привязанности и содействии и верьте, что я Очень любящий вас дядя и слуга, Кардинал де Ришелье. Если внук мадам Бутийе её не задержит, я ожидаю вас обеих завтра. Из Буа-ле-Виконт, 15 августа 1631 года. Это письмо подтверждает, что после смерти кардинала де Берюлля Ришелье взял Орден Кармелиток и монастырь на улице Сен-Жак под своё покровительство. Источник Victor Cousin "Madame de Longueville".
Amie du cardinal: Образец почерка мадам д'Эгийон. Её письмо Мазарини, написанное 17 декабря 1649 года.
Amie du cardinal: Гравюра XVII века с портретом герцогини д'Эгийон.
Amie du cardinal: В книге Lettres autographes composant la collection de M. Alfred Bovet приведён отрывок из письма мадам д'Эгийон графу де Шавиньи, написанного в Париже 30 июня 1642 года: Позвольте мне пожаловаться вам на продолжение болезни Монсеньора кардинала, на то, что нет от этого конца его страданиям, на то, что я не могу более питать никакого доверия к врачам и хирургам, которые двадцать раз сообщали мне и заверяли, что невозможно, чтобы у него произошло ещё одно осложнение, и четыре дня спустя мне только не хватало узнать, что на руке Его Преосвященства сделали новые надрезы. Последняя новость разбила мне сердце и доконала, полностью лишив мужества. Я ожидаю Божьей милости, которой он мне его возвратит и вашей, чтобы вы мне скоро сообщили о полном выздоровлении Его Преосвященства. А вот подпись мадам д'Эгийон: Ваша покорнейшая и преданнейшая служанка Дюпон.
Amie du cardinal: Хочу привести здесь отрывок из «Истории Франции» Жюля Мишле (1798-1874): По правде, у Ришелье была печальная и благоразумная жизнь, очень сдержанная. Как и другие духовные лица, он полагался только на родственницу, в данном случае, на приёмную дочь, свою племянницу, мадам де Комбале, которая заправляла всем в его доме и заботилась о нём. Это была молодая женщина, красивая, скромная, строгая. Когда ей посчастливилось избавиться от очень бедного мужа, она дала обет стать кармелиткой, одевалась как пятидесятилетняя, обзавелась платьем из этамина и не обнажала более волос. Однако, так как её дядя очень любил букеты, она почти непременно, навещая его, прикалывала к груди цветы. В этой молодой женщине всё было необычно. Говорили, что у неё тайная болезнь. У неё не было никакого ухажёра. Но она была очень привлекательна. Дамы были ею увлечены и безрассудны до того, чтобы оставить мужа, семью и дом, поселиться у неё, заботиться о ней и вести её дела (*это, наверное, про мадам де Вижан). Что касается её, она была единственно занята своим дядей, который долго проявлял осмотрительность, не делая ей чрезмерных подарков. Только незадолго до смерти он внезапно создал ей положение, сделав герцогиней д'Эгийон. Он её сильно любил. В 1626 году, когда смерть Шале ожесточила двор, Ришелье поймали на этой слабости. Считали предосудительным, что его племянница живёт с этим проклятым священником, этим кровожадным человеком. Она застыдилась, она испугалась, она возобновила свой монашеский обет. Взволнованный кардинал обратился за советом и осведомился, действителен ли обет. Схоластики ответили, что нет. Но она не стала спокойнее, она хотела уйти в монастырь. Дядя знал лишь одно странное средство от этого. Хотя он был тогда в очень плохих отношениях с папой, он поручил нашему послу добиться от Его Святейшества бреве, запрещающего его племяннице уходить в монастырь. Тем не менее, она сохраняла при дворе, где была дамой королевы-матери, манеры кармелитки, всегда очень серьёзная и никогда не поднимающая глаз. Королевы её ненавидели, и из-за её дяди, и как шпиона, наконец, как противоположность их жизни и немой упрёк. Они исходили желчью и весь день её оскорбляли.
Amie du cardinal: Ко мне на днях обратился бывший участник французского форума, посвященного кардиналу Ришелье. Он был зарегистрирован там под ником René de Vignerot (2005-2008). Он в особенности интересуется личностью герцогини д'Эгийон и даже называет себя (подражая мне, наверное ) un AMI de Marie-Madeleine Dupont. Он убеждён, что портрет Шарлотты Дюшен кисти Филиппа де Шампеня на самом деле изображает герцогиню и просил разместить информацию об этом на нашем форуме. Ведь французский форум, по его мнению, мёртв. Вот мнение специалиста по творчеству Шампеня Жозе Гонсальвеса, подтверждающее его версию. Erreur n° 113 : l’argument magistral Duchesse, Duchesne Dans un paragraphe de son texte (localisable par son renvoi à la note 210) sur le portrait de Charlotte Duchesne, qui accumule des erreurs ayant déjà fait l’objet d’autres notices (voir notamment l'erreur n°25), Moana Weil-Curiel termine par, je cite : « Nous passerons sur […] pour finir, avec lui, sur cet argument magistral : « signalons…qu’une lettre seulement distingue « duchesse » (d’Anguillon) de « Duchesne » (Charlotte) ». Rappelons que la critique a désigné Charlotte Duchesne, femme de Philippe de Champaigne, en un portrait dessiné qui me semble plutôt représenter la duchesse d’Anguillon. J’invite le lecteur à lire ma notice (cat. XP 84) sur ce portrait du Bowes Museum, dans laquelle cette phrase apparait en fin d’une page entière d’analyse, (que je reproduis pour information à la fin de cette page), ainsi que la notice parallèle sur le dessin du Met. (cat Ds 127). A l’évidence, 47 lignes de démonstration sur une notice deux fois plus longue ne sauraient être réduites à cet « argument magistral », qui est davantage une pointe d’humour en guise de conclusion, je me cite : « Enfin, signalons si toutefois il fallait envisager une confusion d'identité dont les modalités nous échappent, qu'une lettre seulement distingue "duchesse" de "Duchesne". » D’autant qu’elle est introduite par « si toutefois il fallait… » : on est loin de l’argument, c’est au mieux une suggestion ; poursuivons avec « dont les modalités nous échappent » : nouvelle limitation, en aucun cas il n’est question de démonstration, simplement une éventualité. A ma retenue et à ma prudence, Moana Weil-Curiel oppose son outrance et son persiflage. Outre le fait qu’il s’agit là d’une pointe d’humour, et que donner de l’importance à ce qui n’en a pas n’est pas une preuve de perspicacité ni d’intelligence, je renvoie au Giovanni Bellini d’Anchise Tempestini, qui s ‘interroge lui aussi, page 26, sur un semblable glissement orthographique, je cite « …à moins que par une simple erreur de transcription le prénom de Nicolo indique en fait Nicolosia, comme certains l’ont déjà suggéré. » A quand les foudres pitoyables de Moana Weil-Curiel contre d’éminents historiens : « certains l’ont déjà suggéré », relayés par un autre historien non moins digne de respect ? Ma notice. XP84- Portrait de Mme de Combalet, duchesse d'Aiguillon, (dit) de Charlotte Duchesne Un dessin du Met. de New York, en relation directe avec cette peinture, porte l'indication : "la femme de M. Champagne, peintre excellent en portraits au naturel." Mais on ne s'est pas interrogé sur la fiabilité de cette identification. D'autant qu'elle est assurément d'une personne étrangère au cercle de Champaigne : un tel dessin eut été précieusement conservé par le peintre pour peu qu'il représentât sa femme décédée en 1638. Comme il n'a pu écrire cette phrase, elle ne peut l'avoir été qu'après sa mort, soit après 1674. Or, à cette date, qui pouvait attester de l'apparence d'une jeune femme dont la mort à 25 ans remontait à 36 ans ? certainement pas Jean-Baptiste, qui ne l'a pu connaître. L'existence même de cette inscription sur le dessin participant d'une volonté manifeste d'informer qui la légitime, nous pouvons déduire de son silence contradictoire quant à l'identité de "la femme de M. Champagne" que son auteur n'en connaissait pas le nom. Cela d'autant plus que l'écriture est tardive : outre que la célébrité du "peintre excellent en portraits au naturel" ne peut être reconnue qu'après la Fronde, la graphie Champagne, rarissime du vivant du peintre, se généralise aux XVIII et XIX siècles. Charlotte est née en 1613 : il est difficile de reconnaître une jeune femme de 23 à 25 ans dans cette figure d'aspect nettement plus mature, daté des années 1635 à 38 en raison de la mode vestimentaire. Puis elle a eu un fils en 1634, et deux filles en 1636 et 1637. Le portrait devrait donc évoquer une femme enceinte ou toute jeune mère : dans le premier cas, on peut être surpris par la poitrine discrète et presque comprimée ; dans le second, noter que le visage ne porte nulle trace de fatigue. Ces doutes sur l'identification sont accentués par les traits du modèle : le moins qu'on puisse dire, est que sœur Catherine dans L'Ex-Voto ne ressemble pas à sa (présumée) mère -en revanche les paupières caractéristiques, la forme du front, les sourcils, les reliefs du nez long, etc… sont autant de points communs avec Richelieu qui font postuler quelque parenté ; parmi les hypothèses envisageables, il y a celle de la nièce du Cardinal, Marie-Madeleine de Vignerot, épouse Combalet, Duchesse d'Aiguillon. Elle est installée au Petit-Luxembourg au moment même ou Champaigne commence à travailler pour le cardinal et probablement à l'aménagement de cet hôtel reçu de Marie de Médicis. Son âge, d'environ 30 ans en 1635, correspond au modèle du portrait. Girardon se serait inspiré pour sculpter les deux allégories du tombeau de Richelieu des deux nièces du cardinal. Tout en admettant les réserves d'usage quant à cette tradition, notons que le visage de la Piété (photo ci-dessus) présente des traits proches du tableau : menton rond, visage triangulaire, nez long, y compris, semble-t-il la forme des paupières. Un Portrait (dit) de la Duchesse d'Aiguillon conservé à la maison des Filles de la Charité à Paris devrait confirmer mon identification. Mais l'habillement et l'écriture qui situent le portrait parisien dans la génération des De Troy et Rigaud renvoient à une datation approximative en contradiction avec la jeunesse du modèle ; à l'évidence, celui-ci est idéalisé, voire même posthume, si bien que l'on ne saurait lui accorder le moindre crédit. D'autant que le rapprochement reste vague : au mieux reconnaîtra-t-on le bas du visage, le front et le nez ; mais l'absence du trait le plus significatif : les yeux aux larges paupières, précisément le lien le plus manifeste avec Richelieu, font douter de son exactitude documentaire. Plus convainquant reste en définitive le portrait du Bowes Muséum. Autrement plus fiable, un autre portrait de Mme de Combalet (à Versailles) qui représente les même traits, plus âgés mais aisément reconnaissables, du portrait britannique ne laisse pas le moindre doute. Précisons qu'indépendamment de l'identification, le seul fait de reconnaître le même modèle dans l'un et l'autre tableau implique qu'il ne puisse s'agir de Charlotte Duchesne, morte à 25 ans. Enfin, signalons si toutefois il fallait envisager une confusion d'identité dont les modalités nous échappent, qu'une lettre seulement distingue "duchesse" de "Duchesne". Вот изображения, любезно предоставленные René de Vignerot. Это изображение использует Гонсальвес: А это уже от меня - любуйтесь на «вновь обретённую» племянницу кардинала.
МАКСимка: Amie du cardinal, спасибо, очень любопытно ! Особенно в связи с тем, что мне с недавнего времени стал попадаться вот этот портрет кисти Шампеня: И его подписывают, как портрет герцогини д'Эгийон. Я сперва не обратил большого внимания, подумал, что люди в интернете просто ошибаются. На шведском, кажется, сайте, к примеру.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: И его подписывают, как портрет герцогини д'Эгийон. Надо попытаться разузнать побольше об этом портрете. "Ваш" портрет роскошный, парадный, а предыдущий - домашний, камерный. Так вот как выглядела любимая племянница (скорее всего, это действительно она, явное сходство между дамами на этих портретах)! Очень интересно.
МАКСимка: Amie du cardinal, мне очень нравится домашний портрет, он такой теплый, в духе нашего любимого Шампеня. Признаться, я оба варианта встречаю первый раз. Ну что ж, будем узнавать !
Amie du cardinal: Наш новый друг René de Vignerot прислал ещё одно изображение - это подпись четырнадцатилетней Мари в метрической книге прихода Брей. Она была крёстной какого-то ребёнка в июне 1618 года вместе со своим родственником дю Камбу.
Amie du cardinal: Честно говоря, аргументы "за" не кажутся мне железными.
МАКСимка: Amie du cardinal, самое главное, что второй портрет, размещенный в статье (я так полагаю, что это версальский) ну никак не может быть изображением герцогини д`Эгийон. Все черты лица, в особенности пухлые губы и большой нос, напоминают известные нам портреты Великой Мадемуазель, герцогини де Монпансье. Любопытно также посмотреть, что за портрет находится в maison des Filles de la Charité в Париже. И, наконец, факт, что Жирардон изобразил лица племянниц кардинала на женских композициях гробницы, еще необходимо доказать.
Amie du cardinal: Я рассказала о наших сомнениях René de Vignerot и попросила его привести собственные доказательства того, что этот портрет изображает мадам де Комбале. Перевожу вам отрывок из его письма: Аргументы за: 1 Филипп де Шампень был главным художником Ришелье (это уже довольно много!) & был очень близок тогда (1632-1635) к мадам де Комбале. 2 Надпись сверху наброска (Метрополитен-музей), что это «жена художника » должна быть сделана позже смерти Шампеня (1674) - рассматривайте & оценивайте доводы Гонсальвеса. Эта надпись чернилами (конца XVII века) ни на чём не основывается ... она даже нелепа. 3 Есть совпадение с историческим описанием мадам де Комбале - приложение: а) голубые глаза; в) каштановые волосы; с) 2 католических символа; d) очевидное вдовство (я думаю, что чёрный язык поверх головы является, возможно, символом вдовства(?)); е) очевидный роскошный кружевной воротник & одежда высшего качества (я позднее добавлю подробности насчёт её одежды); f) Облик... Внешне это почти «сестра-кармелитка»... Кармелитка с кружевами... 4 Господин Жозе Гонсальвес художник /портретист & специалист по Филиппу Шампеню... он лучше нас знает, как оценивать портрет. 5 Сходство между лицами. Там есть даже как будто небольшой дефект/асимметрия в строении губ, что заметно на рисунке Дюмустье, но также немного на портрете Шампеня в красном платье & и на портрете, что в Версале-Трианоне. (Гонсальвес добавит это позже в своём анализе... он сначала использовал статую сзади умирающего Ришелье). Но: правда, что на этом портрете губы не совпадают по объёму с другими портретами ( более крупные). А что вы скажете, друзья?
Amie du cardinal: René de Vignerot продолжает делиться с нами информацией о мадам д'Эгийон. Merci beaucoup! Мари де Ла Тур, герцогине де Ла Тремуй. Любимая племянница кардинала де Ришелье заверяет жену герцога Анри де Ла Тремуйя в наилучшем здоровье короля и привязанности королевы. Мадам герцогине де Ла Тримуй, в Пуг. Мадам, вы будете, я уверена, очень рады узнать о полном выздоровлении Короля, который, Божьей милостью, перенёс два приступа лихорадки и в состоянии вскоре уехать, куда ему угодно. Ожидая, что он совершит более значительное путешествие, он уезжает сменить атмосферу, и не в Париж. Что касается королевы, она по-прежнему очень хорошо себя чувствует. Я не преминула сказать ей о вашей заботе. Вы знаете, насколько она вас любит, поэтому я ничего не говорю вам об этом, но лишь умоляю вас продолжать оказывать мне честь, как обещали, удостаивая меня званием, Мадам, вашей покорнейшей и преданнейшей служанки, Дю Пон. В Вилльруа, 15 августа [1627 года] Собственноручно написанное письмо, в начале которого автор нарисовала крест. 1 См. об этой прекрасной даме Исторьетки Тальмана де Рео, издание господина Полина, Париж, том 2, стр 161. Из-за своей вотчины Глене, близ Туара, она была вассалкой герцога де Ла Тремуйя. 2 В январе 1638 года он приказал повторить, в её пользу, возведение поместья Эгийон в герцогство-пэрство. 3 Близ Корбея, Сена-и-Уаза. Чтобы попасть в Пуг, где герцогиня принимала воды, более знаменитые в то время, чем теперь, письмо обходилось в восемь су за доставку. René de Vignerot пишет: Смотрите на крест в этом письме... & также на рисунке Дюмустье (это, притом, единственный портрет Дюмустье, который имеет вид портрета с крестом) & даже на портрете Шампеня "Шарлотты Дюшен". Рисунок Дюмустье.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: мне с недавнего времени стал попадаться вот этот портрет кисти Шампеня: Amie du cardinal пишет: Надо попытаться разузнать побольше об этом портрете. Благодаря подсказке René de Vignerot удалось кое-что узнать об этом портрете (Ritratto della duchessa d'Aiguillon, circa 1640). Он был ранее неизвестен (или известен очень узкому кругу), так как хранился в частной коллекции Франко-Марии Риччи (Парма, Италия). О нём узнали благодаря проходившей в Лиссабоне в 2014-2015 году выставке. The renowned designer and editor Franco Maria Ricci is exhibiting his private art collection at the Museu Nacional de Arte Antiga in Lisbon, from November 28th to April 12th, 2015. Born in Parma in 1937, Franco Maria Ricci is displaying this peculiar collection outside of Italy for the first time. The exhibition will feature almost 100 paintings and sculptures from the 16th century to 20th century, including names such as Filippo Mazzola, Jacopo Ligozzi, Philippe De Champaigne, Bernini, Canova or Thorvaldsen, among many others. [youtube]5ABfOP198mA[/youtube] В этом видео с 2:50 до 2:52 мелькает портрет герцогини в красном платье. La collezione d'arte di Franco Maria Ricci И даже собачка крупным планом. Интересно, как к ней относились коты кардинала? Интересно, «сколько нам открытий чудных» готовят ещё частные коллекции? Сколько скрытых сокровищ они хранят?
Amie du cardinal: Портрет из Музея Боуз (англ. Bowes Museum): Второй портрет хранится в Брно (Чехия) в Моравской галерее. C’est la conservatrice de la Collection d’art ancien de la Galerie nationale de Prague Anja Ševčik qui a réussi à identifier ce chef d’œuvre : «Le tableau a été acheté en 2000 pour la Galerie morave de Brno et était présenté dans le cadre de la collection d’art flamand en tant qu’œuvre d’un maître flamand anonyme de la première moitié du XVIIe siècle. (…) Nous sommes heureux que les recherches aient démontré qu’il s’agit d’une œuvre du portraitiste le plus brillant de la France du XVIIe siècle.» Именно хранительнице Коллекции старинного искусства Anja Ševčik удалось идентифицировать этот шедевр: «Картина была куплена в 2000 году Моравской галереей в Брно и была представлена в рамках коллекции фламандского искусства как произведение неизвестного фламандского художника первой половины XVII века. (...) Мы счастливы, что исследования показали, что речь идёт о произведении самого выдающегося портретиста Франции XVII века. » Значит, когда эта картина покупалась, она вовсе не считалась портретом жены художника Шампеня. Это уже заставляет задуматься. Возможно, идентификация была неверной или не совсем верной. То есть, это портрет кисти Шампеня, но вполне может изображать племянницу кардинала. Для сравнения - картина из Англии в таком же масштабе:
МАКСимка: 1 Филипп де Шампень был главным художником Ришелье (это уже довольно много!) & был очень близок тогда (1632-1635) к мадам де Комбале. Интересно было бы узнать об отношениях Шампеня и герцогини, сохранились ли их письма и так далее. f) Облик... Внешне это почти «сестра-кармелитка»... Кармелитка с кружевами... Как это ? Не понимаю, что хочет этим сказать некий René de Vignerot ! Я не вижу на этом портрете кармелитку, а вижу изображение скромной, благочестивой и обеспеченной женщины, выполненное художником из Фландрии. При такой логике, необходимо все буржуазию и купцов Соединенных Провинций и Фландрии середины XVII столетия записывать в монахи и монахини. & и на портрете, что в Версале-Трианоне. Мне бы хотелось все-таки узнать, если это возможно, какой из портретов находится в Версале и какой в maison des Filles de la Charité. Amie du cardinal пишет: Интересно, «сколько нам открытий чудных» готовят ещё частные коллекции? Сколько скрытых сокровищ они хранят? Я тоже постоянно об этом думаю. С завидной регулярностью появляются все новые портреты, гравюры и рисунки наших любимых исторических персонажей. Жаль, что на той выставке в Лиссабоне не сфотографировано сделанное к портрету пояснение рядом с картиной.
Khalida de l'Inde: Amie du cardinal пишет: А что вы скажете, друзья? Смотрела-смотрела... И все не могу отделаться от впечатления, что на картинах, приведенных сверху, вообще три разные женщины...
Amie du cardinal: René de Vignerot поделился со мной историями из своей коллекции. Предлагаю вашему вниманию перевод одной из них. Маленькое происшествие в церкви Святого Николя. Священник церкви Святого Николя господин Бурдуаз терпеть не мог, когда миряне вступали на хоры. Однажды герцогиня д'Эгийон пожелала выслушать обедню и один из её лакеев разместил квадратную подушку (*для преклонения колен) в алтаре. Господин Бурдуаз быстро унёс её с хоров. Кардинал де Ришелье, узнав о том, как обошлись с его племянницей, был шокирован и вызвал священника. Тот вначале отказался туда ехать, говоря, что не имеет чести быть знакомым с Его Преосвященством, что его принимают за другого... Его уведомили вторично и послали за ним карету. Он тотчас отправился в путь, но пешком, отговариваясь тем, что не верит, что кардинал пожелал увидеться с бедным приходским священником. "Значит, именно вы прогнали мою племянницу с хоров вашей церкви?" - спросил кардинал. "Нет, Монсеньор", - ответил Божий слуга, отвешивая глубокий поклон. "Не вы ли зовётесь Бурдуаз?" "Да, монсеньор." "И именно вы самолично нанесли ей это оскорбление?" "Простите, Монсеньор, я следовал имеющимся распоряжениям." "И кто же их дал?" "Это Ваше Преосвященство. Ведь все прелаты, собираясь в советах или отдавая распоряжения в епархиях, запретили мирянам ... и в особенности женщинам, вступать на хоры". Кардинал был удивлён этим ответом и вроде бы не был очень доволен им. Но мадам д'Эгийон воспользовалась советом, который ей дали и была столь признательна Божьему слуге, что гораздо чаще приходила в церковь Святого Николя, делая щедрые пожертвования семинарии в течение своей жизни. Она не забыла её в своём завещании. ("Le Journal des Sçavans 1714") Церковь Святого Николя находится в двух шагах от второго Монастыря Кармелиток (улица Шапон), где воспитывались две дочери (Марта и Тереза) её племянника (будущего герцога де Ришелье). Помощницей настоятельницы была тёща Франсуа де Виньеро Жанна Рюллан.
Amie du cardinal: Ещё одна история из коллекции René de Vignerot. Из воспоминаний господина дю Феррье, священника церкви Сен-Сюльпис. У меня было весомое основание говорить о добродетелях и щедротах мадам герцогини д'Эгийон. Я ограничусь тем, что поведаю здесь об одном поступке, который позволит судить о глубине её набожности, уступая тем, кто пишет ей хвалы, множество крупных благотворительных дел. Однажды ночью я отправился в церковь Сен-Сюльпис, поев, по своему обыкновению, в половине двенадцатого, и, находясь перед Святыми Дарами, услышал, как открываются ворота церкви, что меня не обеспокоило, так как я знал, что в этом приходе существует частая необходимость причащать больных ночью. Немного спустя кто-то подошёл и очень тихо встал на колени за мной. Когда я поднялся, завершив свои молитвы, и обнаружил, что это мадам д'Эгийон одна-одинёшенька, я высказал ей удивление, что вижу её здесь через час после полуночи и спросил её о причине. Она сказала мне, что была весь день занята делами и, возвращаясь из Пале-Рояль, захотела помолиться, не найдя времени днём, и что она пришла в церковь для того, чтобы быть более сосредоточенной, чем у себя дома. Возвращаясь оттуда, она попросила открыть церковь для неё. Я отдал должное её набожности и отправился к выходу, в то время, как она продолжала молиться. Я могу сказать, что благодеяния этой дамы и её милосердие переходили границы того, на что можно было надеяться: я часто предлагал ей помочь беднякам, и она ни разу не отказалась.
Amie du cardinal: Оказывается, герцогиня д'Эгийон принимала участие в похоронах сердца Генриэтты Стюарт, герцогини Орлеанской (тело, как принято, было похоронено 4 июля в Сен-Дени) 1 июля 1670 года в Валь де Грас. На следующий день, предназначенный для перевозки сердца в Валь де Грас, принцесса де Конде (Клер-Клеманс де Майе-Брезе), которую Его Величество выбрал в сопровождающие, прибыла на церемонию, которая состоялась вечером в следующем порядке. Первый духовник, одетый в епитрахиль, взял сердце на квадратную подушку из чёрного бархата, где была маленькая корона из позолоченного серебра, покрытая крепом, и в сопровождении сьёра Вернея, прапорщика гвардии Мсьё, вошёл в карету с телом Мадам вместе с епископом Вабра, первым духовником Мсьё и аббатом Тестю, духовником Мадам, который нёс внутренности. Принцесса де Конде расположилась рядом с первым духовником, а герцогиня Ангулемская, как принцесса и герцогиня д'Эгийон, как герцогиня, которых она выбрала, чтобы её сопровождать, заняли места в той же карете вместе с придворными дамами...(Le Palais de Saint-Cloud'' par J.Vatout 1852)
Amie du cardinal: Khalida de l'Inde пишет: И все не могу отделаться от впечатления, что на картинах, приведенных сверху, вообще три разные женщины... Согласна с Вами. Но если мы рассмотрим портреты, к примеру, той же Анны Австрийской, то можем, как мне кажется, сделать такой же вывод. Например:
Amie du cardinal: Здесь, на стр. 3 можно увидеть портрет герцогини д'Эгийон из Collection Franco Maria Ricci.
Amie du cardinal: Меня всё же беспокоило, что ставшего известным недавно портрета герцогини д'Эгийон работы Шампеня (в красном платье) нет в каталоге Жозе Гонсальвеса (Гонсалвиша?). Так как в каталоге был указан его электронный адрес, я решила спросить господина Гонсальвеса, считает ли он, что это работа Филиппа де Шампеня. С его разрешения я выложу здесь перевод отрывка из его письма: Благодарю вас за интерес к моим трудам. Да, действительно речь идёт о портрете мадам де Комбале, герцогини д'Эгийон, работы Филиппа Шампеня. Повторное появление этого большого портрета в апреле 2015 года в Лиссабоне на выставке коллекции Франко Марии Риччи подтвердило мои заключения насчёт картины из музея Боуз (cat. XP 84). Начиная с моего каталога от 2009 года я выступаю против его идентификации с женой художника и автографии, которые, однако, были сделаны единодушно. Для меня речь идёт о копии с Филиппа де Шампеня, представляющей племянницу Ришелье. Открытие годом позже в Праге подлинника портрета (cat. 30) подтвердило моё исключение картины из музея Боуз; но идентификация осталась прежней - Щарлотта Дюшен, жена Филиппа де Шампеня. То, что можно явно узнать ту же модель, старшего возраста, на портрете ФМР, подтверждает мою идентификацию: Шарлотта Дюшен, умершая в 1638 году в возрасте двадцати шести лет, может быть более взрослой женщиной с портрета ФМР не более, чем может фигурировать на портрете, стиль которого связывает его с 1647 -50 г.г. Это исключение портрета из музея Боуз влечёт за собой исключение рисунка из Нью-Йорка (cat. Ds 127), копии, а не этюда, оригинала картины из Праги. Подведём итог. У нас есть два подлинных портрета, изображающих герцогиню д'Эгийон, Мари де Виньеро: пражский портрет, написанный около 1635 года, и портрет ФМР, написанный около 1647-1650 гг. Biographie : Peintre portugais, le travail de José Gonçalves s'impose par une belle maîtrise technique et par une grande puissance dont l'énergie semble émise de l'œuvre elle-même. Les portraits sont remarquables par leur ressemblance avec le sujet. Au delà de la similitude des traits du visage, le modèle est capté dans toutes ses dimensions, qu'elles soient physiques ou psychologiques. L'artiste possède une franche admiration pour la peinture européenne du XVIIème siècle qui marque une apogée technique. C'est une époque où sous l'influence de certains philosophes, tels que Pascal et Descartes, on a découvert les fondements mêmes de l'être. Les penseurs du XVIIème ont réfléchi comment l'homme se situait dans le monde et dans le cosmos. Ce fut le temps des grandes introspections chez les artistes, citons Philippe de Champaigne et les éblouissants autoportraits de Rembrandt. José Gonçalves s'emploie à préserver ces conceptions humanistes dans un monde où tous les individus sont nivelés par notre civilisation matérialiste. Par le portrait, il s'essaye à retrouver la véritable valeur humaine d'autrefois où chaque personnalité avait droit à son caractère propre. Notre sentiment est que pour José Gonçalves une chose prime tout : la condition humaine. ( Françoise Miserous-Baron, Conservateur du Musée Nicolas Poussin, Les Andelys (27)). Кстати, в следующем письме господин Гонсальвес пообещал в течение двух недель внести изменения в свой каталог, поместив туда портрет ФМР.
Amie du cardinal: René de Vignerot прислал информацию о замке Глене, родовом гнезде Мари де Виньеро. За что ему merci mille fois.
Amie du cardinal: В сентябре 2011 года René de Vignerot побывал на развалинах замка Глене. Вот сделанные им фото:
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Подведём итог. У нас есть два подлинных портрета, изображающих герцогиню д'Эгийон, Мари де Виньеро: пражский портрет, написанный около 1635 года, и портрет ФМР, написанный около 1647-1650 гг. Есть еще два портрета, которые выложены у нас в теме. Идентификация сомнительна, как Вы сами писали, но все же. И эта работа в Риме: Только вот непонятно, каким периодом она датирована. Amie du cardinal пишет: В сентябре 2011 года René de Vignerot побывал на развалинах замка Глене. Вот сделанные им фото А надгробия увидеть удалось ?
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: И эта работа в Риме Только вот непонятно, каким периодом она датирована. Существует портрет герцогини д'Эгийон работы Франсуа Карбоннье, который хранится в Париже в Congrégation de la Mission des Lazaristes (Adresse : 93, 95, 97 rue de Sèvres ; 88, 90, 92 rue du Cherche-Midi 75006 Paris 6-e Arrondissement - France). Его изображение прислал мне René de Vignerot. Римский и квебекский портрет являются копиями этого. Про автора портрета мало сведений, но я выяснила, что он был учеником Энгра. То есть он никогда не видел мадам д'Эгийон, и, как справедливо замечает René de Vignerot, этот портрет c'est rien que de la fantaisie. Здесь. Il en confia la décoration au Frère François Carbonnier, peintre qui avait été à l’école d’Ingres CARBONNIER Casimir (dit fr. François), peintre (fr) Casimir Carbonnier (1787-1873) Aliases: Frère François En 1873 , à Paris , mort à l'âge de quatre-vingt-six ans, du Frère François-Casimir Carbonnier. Nous retrouvons ci-dessous les deux Coeurs unis dans un tableau peint par le frère François Carbonnier concernant l'apparition de la Très Sainte Vierge rue du Bac. Je vous laisse apprécier la beauté de ce tableau. Похоже, что художник сам состоял в этой Конгрегации. [youtube]HfC9L5tx9DE[/youtube]
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: А надгробия увидеть удалось ? Я переадресовала Ваш вопрос René de Vignerot. Он ответил, что, к сожалению, нет, не удалось. Он был только там, где разрешено, и считает, что проникать внутрь руин (в часовню Святой Маргариты) - это уж слишком для туриста. Видимо, вход в развалины запрещён из-за опасности для жизни.
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Про автора портрета мало сведений, но я выяснила, что он был учеником Энгра. То есть он никогда не видел мадам д'Эгийон, и, как справедливо замечает René de Vignerot, этот портрет c'est rien que de la fantaisie. Ну да, очевидно. На изображении хорошего качества сразу видно, что работа датирована первой половиной XIX столетия. Amie du cardinal пишет: Он ответил, что, к сожалению, нет, не удалось. Он был только там, где разрешено, и считает, что проникать внутрь руин (в часовню Святой Маргариты) - это уж слишком для туриста. Видимо, вход в развалины запрещён из-за опасности для жизни. Спасибо ! Странно, что надгробия снова поместили туда, где их нельзя посмотреть всем желающим, а не оставили в приходской церкви, для которой они первоначально и предназначались. Тем более, думаю, что в капелле замка условия консервации не соответствуют норме. Им бы в муниципальный музей какого-нибудь городка в округе.
Khalida de l'Inde: Amie du cardinal пишет: Про автора портрета мало сведений, но я выяснила, что он был учеником Энгра. То есть он никогда не видел мадам д'Эгийон, и, как справедливо замечает René de Vignerot, этот портрет c'est rien que de la fantaisie. Как я счастлива это слышать. Значит, один "вариант авторского видения" уже отсеялся и диапазон разброса этих вариантов стал уже меньше. Благодарю Вас за информацию!
МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Подведём итог. У нас есть два подлинных портрета, изображающих герцогиню д'Эгийон, Мари де Виньеро: пражский портрет, написанный около 1635 года, и портрет ФМР, написанный около 1647-1650 гг. Кстати говоря, Жорж де Скюдери в Le cabinet de Monsieur de Scudéry упоминает о существовании портрета мадам д'Эгийон, выполненного Жюстом д'Эгмоном. Видимо, эта работа не дожила до наших дней или блуждает в каких-то частных коллекциях.
Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Кстати говоря, Жорж де Скюдери в Le cabinet de Monsieur de Scudéry упоминает о существовании портрета мадам д'Эгийон, выполненного Жюстом д'Эгмоном René de Vignerot перевёл с помощью Google ваш комментарий и прислал стихотворение Скюдери как раз об этом портрете: Georges Scudéry : Le portraict de madame la duchesse d’Aiguillon Fait par: Juste (=Justus van Egmont) O Temeraire que fais tu? Aprens sans manquer de memoire, Qu’á nous seuls appartient la gloire, De pouvoir peindre la Vertu. Ton Art est grand; & ton scavoir Peut tout oser, tout entreprendre; Mais quoy, le Peintre d’Alexandre, Manqueroit icy de pouvoir. Tu peux par ton adroit Pinceau, Imiter ces Lis & ces Roses, Et tant de merveilleuses choses, Qui font ce Visage si beau. Tu peux de l’esclat de ses yeux, Tracer quelque legere idée; Et si tu l’as bien regardée, Peindre leur sombre lumineux. Tu peux de l’esclat de son teint, Esbaucher la divine Image; Luy qui paroist sur son visage, Tel que la nature la peint. Tu peux imiter ce poil noir *, Oú la Nature pour sa gloire, Met l’Ebene auprès de l’Ivoire, Comme le Soleil vers le soir. Tu peux d’un pinceau liberal, Touchant l’ame la plus farouche, Nous en peignant sa bouche, Et des perles, & du coral. Bref, tu peux de cette Beauté, Par une adresse glorieuse; Peindre la taille advantageuse, Et le port plein de maiesté. Mais pour son esprit sans pareil, Toutes tes couleurs sont si sombres, Que c’est vouloir avec des ombres, Peindre les rayon du Soleil. Mais son insigne pieté, Qui merite tant de loüange, A moins que de la main d’une Ange, Feroit voir ta temerité. Mais ce grand coeur que les mal-heurs, Par une force peu commune, Font triompher de la Fortune, Demande bien d’ autres couleurs. Mais ce genereux déplaisir, Qui ne fait qu’augmenter ses charmes, Estant des precieuses larmes, Passent ta force & ton desir. O temeraire, que fais-tu? Aprens sans manquer de memoire, Qu’á nous seuls appartient la gloire, De pouvoir peindre la Vertu. Extrait de: “ Le Cabinet ” (1ère Partie-pag: 102-105) de Georges Scudéry
Amie du cardinal: René de Vignerot прав, как я посмотрю, портрет ФМР схож с гравюрой Монкорне, а динановский портрет- с гравюрой Леблона. Кстати, он предполагает, что, возможно, портрет из Динана это и есть портрет работы Юстуса ван Эгмонта. Я, честно говоря, затрудняюсь судить что-то определённое. Но, действительно, в таком ракурсе сходство с гравюрой (которая, без сомнения, изображает нашу героиню) прослеживается. Вот упоминание портрета герцогини, висевшего в замке Ришелье: Из книги Эдмона Боннафе Recherches sur les collections des Richelieu. Примечательно, что ещё в 1835 году этот портрет находился в уцелевшем здании ( Les servitudes à droite, bâtiment intact) среди двухсот прочих писанных маслом картин. Мне кажется, что речь идёт о портрете работы Шампеня, а René de Vignerot думает, что о портрете Эгмонта.
Amie du cardinal: René de Vignerot напоминает, что, хотя в надгробной речи герцогини д'Эгийон, произнесённой Флешье, говорится, что Wignerod происходят от знатной английской семьи, закрепившейся во Франции при Шарле VII, эта лестная версия родилась во времена кардинала де Ришелье. На самом деле, фамилия Vignerot широко распространена в Пуату. И её носили несколько семей очень разного происхождения, и только одна дворянская. В 1369 году оруженосец ? (*можно перевести по-разному, сейчас общепринято обозначать словом valet лакея и слугу, однако истинное значение этого слова - оруженосец) Жак Виньеро, муж Мари Багенард, жил в приходе Мийи с сыновьями Жаком и Жаном. Это, должно быть, предок Пьера, берейтора, супруга Марго Мейнар, поселившегося в начале XV века в Ла Шатеньере. Его потомок Жан Виньеро женился на Югетте де Ла Рош, даме де Понкурле. Эта сеньория (Понкурле) долго оставалась в семье. Рене де Виньеро был его правнук. На Галлике можно почитать книгу, изданную в 1857 году, где рассказано всё это - Recherches historiques sur une famille poitevine (Maynard-Mesnard) http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k5526389d
Amie du cardinal: Неожиданно нашла в своей почте ещё несколько пропущенных мной ранее фотографий, сделанных René de Vignerot, на этот раз в церкви Сен-Мартен де Глене. Весьма скромная «выставка», прямо скажем.
Amie du cardinal: Amie du cardinal пишет: Кстати, в следующем письме господин Гонсальвес пообещал в течение двух недель внести изменения в свой каталог, поместив туда портрет ФМР. В самом деле, здесь на пятой странице размещена информация о «новом» портрете мадам д'Эгийон.
полная версия страницы