Форум » Родословная Ришелье » Шарль де Ла Порт, маршал де Ла Мейере, кузен кардинала де Ришелье » Ответить

Шарль де Ла Порт, маршал де Ла Мейере, кузен кардинала де Ришелье

МАКСимка: Шарль де Ла Порт, герцог де Ла Мейере, извлек немалую выгоду из родства с Ришелье. Родившись в 1602 г., он отрекся от веры гугенотов, для того чтобы стать ecuyer у Ришелье в бытность того епископом Люсона. В сентябре 1635 г. он занял пост командующего артиллерией. Ришелье также сделал его наместником Нормандии, губернатором Руана и временно исполняющим обязанности губернатора Нанта с правом на губернаторство, которым он мог воспользоваться еще до смерти Ришелье. Получив звание маршала Франции, он замещал Ришелье в должности губернатора Бретани, которую тот приобрел в 1637 г. Ришелье приходилось полагаться на своих родственников и использовать их для защиты и продвижения собственных интересов, однако в его заботе о карьере де Ла Портов, из которых Амадор был весьма почтенного возраста, а Ла Мейере — прискорбно некомпетентным генералом, был также и элемент благодарности.

Ответов - 27, стр: 1 2 All

Amie du cardinal: Руссийонcкая кампания добавила нового блеска его славе. Облеченный, сообща с маршалом де Брезе, командованием армией, имеющей целью очистить эту провинцию от испанцев, он поставил в известность своего коллегу письмом от 9 февраля 1642 года из Лиона, что собирается присоединиться к нему и послать боеприпасы. 16 марта Ла Мейере уже изгнал испанцев из Росаса и осадил Коллиур. Адьютантом у него был маркиз де Шупп, а генерал-лейтенантом Тюренн. Начали со взятия Фор-Нёфа, потом отрыли траншеи. В результате нескольких боёв 24 марта взяли штурмом форт Святой Терезы. Так как была пробита брешь, город был захвачен 1-го апреля, а замок капитулировал 10-го. Армия Ла Мейере затем направилась к Перпиньяну, осаду которого начала 23 апреля. Король проживал в лагере в течение большей части осады, но когда болезнь вынудила его удалиться, он предоставил командование ей маршалам Шомберу и Ла Мейере. Последние ограничились поддержанием жесткой блокады, которая, застаив Перпиньян голодать, вынудила губернатора Флореса д'Авилу капитулировать 5 сентября. Эта важная победа была дополнена взятием Сальса (29 сентября). Сообразно приказам кардинала де Ришелье, Ла Мейере снабдил Перпиньян продовольствием и боеприпасами на три года. Он думал, что сможет тогда покинуть армию без разрешения на отъезд, чтобы отправиться на воды в Бурбон-л’Аршамбо; но Ришелье, в сознании которого завистники посеяли несправедливое недоверие против его особы, высказал ему резкое раздражение. Впрочем, он был озлоблен заговором Сен-Мара, о котором Ла Мейере уведомил одним из первых на осаде Перпиньяна государственный секретарь де Нуайе, показавший ему договор мятежников с Испанией. Он, следовательно, очень плохо встретил своего кузена, когда тот приехал извиняться в Париж. Маркиз де Шупп сумел, по крайне мере, внешне, с одной стороны, ослабить неудовольствие кардинала, с другой - смягчить сильное огорчение маршала. Смерть Ришелье (4 декабря 1642 года), свидетелем которой он был в Пале-Кардиналь, совсем не изменила его положения и нисколько не поколебала доверия к нему. Могущественный и прозорливый министр рекомендовал своего кузена Мазарини, который был должен сменить его в управлении государством. Король дал ему пост губернатора Бретани и доверил ему, в марте 1643 года, командование армией, собранной близ Лангра, дабы воевать против Франш-Конте. Но смерть короля Луи XIII (14 мая 1643 года) изменила все планы, и маршал, по приказу королевы, возвратился ко двору. Эта армия, частью которой являлся полк Ла Мейере, присоединилась к армии герцога Энгиенского, отправилась 18 июня осаждать Тьенвилль и овладела им 10 августа 1643 года. В это время маршал, которого опасалась королева, поехал лечиться водами в Бурбон, затем возвратился в Париж, где, благодаря Мазарини и Шуппу, снова завоевал доверие королевы. Он отправился после пожить в своём замке Ла Мейере в Гатине. В письме из этой резиденции, датированном 3 августа 1643 года, он даёт длинные объяснения Мазарини относительно суммы в восемьсот тысяч ливров, вотированной Штатами Бретани, которую парламент этой провинции оспаривал у королевской казны. Действительно, его утвердили на посту губернатора Бретани; но после смерти Луи XIII герцог Вандом, который занимал его со времен Генриха IV и от которого его отобрал Ришелье, оспаривал его у маршала. Ла Мейере, хорошо понимая, что имеет дело с очень сильной партией, предложил своё губернаторство королеве-матери, которая его приняла, оставив ему генеральное наместничество. Это было только незначительной модификацией названия; его обязанности не подверглись никакому изменению. Мари де Коссе сопровождала мужа в замок Ла Мейере, где они оба находились в течение последней части лета 1643 года. Война с Испанией и Империей, которая по-прежнему продолжалась, вновь призвала маршала на поля сражений весной 1644 года. Генерал-лейтенант нидерландской армии под командованием герцога Орлеанского, он захватил форты Байет, Капель и Сен-Фолкен и осадил Гравелин 1 июня. Чтобы изолировать и ослабить этот город, он осадил форт Филипп, которым овладел 13 числа. Работы по осаде Гравелина, которыми он ловко управлял, были очень трудны и очень опасны. Однажды, когда он посещал батарею, стрельбу которой надо было скорректировать, ядро из города прилетело убить двух бойцов орудийного расчёта рядом с ним. Когда большая брешь была пробита и захвачена, губернатор Фернандо Солис сдал город 29 июля. Когда победившие войска туда вступили, разразился злополучный конфликт из-за проблемы старшинства между маршалами Ла Мейере и Гассьоном. Гвардейский полк, наилучший в армии, должен был войти перед всеми другими с Ла Мейере; но Гассьон, который был в траншее с полком Наварры, пожелал первым войти на брешь. Ла Мейере, свирепого характера и мало терпеливый, выхватил шпагу, крича:"Ко мне, гвардейцы!" Гассьон, действуя так же, тоже закричал:"Ко мне, Наварра!" Дело могло бы иметь самые серьёзные последствия, если бы не благоразумие и энергия бригадного генерала Ламбера, который, бросившись между противниками, остановил их и сослался на авторитет герцога Орлеанского, чтобы их помирить. Последний согласился с Ла Мейере и вошёл с ним первым в Гравелин. Маршал возвратился затем ко двору, чтобы оттуда поехать на воды, в которых очень нуждалось его расшатанное здоровье.

Amie du cardinal: Если он не принял никакого участия в кампании 1645 года, то единственным наиболее вероятным мотивом было его слабое здоровье. Скорей всего, он распределял своё время между замком Ла Мейере и своим губернаторством Бретани. В 1646 году он находился в Нанте, занимаясь учреждением Отель-Дьё (14 мая). Но он не замедлил снова сыграть роль в театре военных действий. Две армии, под руководством герцога Орлеанского и герцога Энгиенского, выступили против Фландрии. Ла Мейере пожелал отправлять там обязанности главного начальника артиллерии. Он, стало быть, выехал во главе большой команды артиллеристов. Позле взятиия Лонуа 13 июня был осаждён Куртре. Он действенно способствовал взятию этого города, имевшего место 28 июня. Но так как он часто хворал и был немного задет тем, что не обладал верховным командованием, он ушёл в отставку и был замещён своим другом маркизом де Шуппом. Он возвратился с конвоем, который Террай вёл в Бетюн, чтобы искать там продовольствие. В дороге они встретили вражеский гарнизон из Бассе, который разбили наголову. Эта наполовину добровольное, наполовину вынужденное увольнение не могло ему нравиться: вот почему он охотно принял руководство экспедицией на берега Италии, которое ему поручил Мазарини, дабы прогнать испанцев из нескольких приморских городов. Корпус из четырёх тысяч бойцов, которых набрали в Тулоне, был составлен из очень недисциплинированных молодых рекрутов. Он бунтовал, отказываясь уезжать. Маршал Ла Мейере их сурово наказал и, заставив вновь приступить к исполнению долга, отправился в сентябре на корабле в Оней, где присоединился к маршалу дю Плесси-Пралену, своему коллеге, который поджидал его с пятью тысячами бойцов Пьемонтской армии. Экспедиция высадилась на острове Эльба и дожидалась там до 13 сентября галер байи Сувре. После того, как прибыли они и тысяча шестьсот португальцев вспомогательного состава, половину пехоты вновь посадили на суда и поплыли атаковать Пьомбино, расположенный неподалёку на тосканском берегу. Этот город, принадлежащий принцу Людовизио, племяннику Папы, и удерживаемый испанцами, был блокирован и взят за неделю (9 октября). Потом они возвратились на Эльбу, чтобы взяться за осаду Порто-Лонгоне, который подчинялся королю Испании. Маршал Ла Мейере, несмотря на подагру, от которой жестоко страдал, лично произвёл разведку подступов к крепости. Так как он был вынужден слезть с лошади, его энергия восторжествовала над болью, и ему удалось передвигаться пешком до тех пор, пока он не закончил осмотр. Во время осады, после размещения батареи на контрэскарпе, он отчитался о проделанной работе маркизу Бентивольо во Флоренцию, в письме от 15 октября. Неделей спустя, 23 октября 1646 года Порто-Лонгоне капитулировал. Во время беспорядков Фронды маршал Ла Мейере остался верным королевской власти. Он был назначен сюринтендантом финансов 10 июля 1648 года вместо д'Эмери. Но, хотя он дорожил добродетелью и честью, говорит мадам де Моттвиль, эти обязанности ему совсем не подходили. Он охотно признавал это сам и позднее, беседуя с маршалом Вильруа, которому предложили ту же должность, говорил ему смеясь: "Друг мой крошка-маршал, ты будешь главой финансов, но в воображении, как и я, говорю я тебе, а Кольбер будет настоящим шефом. Но что для тебя важно, у тебя будет большое жалование, не достаточно ли этого?" В День Баррикад (26 августа), при аресте советника Брусселя, Ла Мейере получил приказ Анны Австрийской и Мазарини, которые были в Пале-Рояль, удерживать народ во главе гвардейцев. Он продвинулся до Нового моста, где его чуть не убили, и был вынужден отступить. На улице Сент-Оноре он убил выстрелом из мушкета крючника, напавшего на него с саблей. На следующий день канцлер, преследуемый народом на пути в парламент, укрылся в особняке Люинь. Ла Мейере вскочил на коня во главе нескольких гвардейских рот и помчался его освобождать. Он снова появился у Нового моста, приказывая давать залпы, чтобы рассеять толпу. Это только разожгло мятеж; возникли новые баррикады, а он возвратился в Пале-Рояль, подвергнувшись обстрелу из мушкетов. Скоро парламент прибыл, чтобы требовать свободу Брусселю. Маршал был одним из тех, кто, для того, чтобы положить конец беспорядкам, советовал двору выпустить на свободу этого эфемерного и мало опасного идола толпы. В последующих ссорах и борьбе он постоянно служил интересам двора против парламентского мятежа и Парижа. Эта преданность политике Мазарини возбудила гнев фрондёров против него. Памфлет, озаглавленный Человек, который ничего не боится и который говорит всё господину маршалу Ла Мейере, произведение неизвестного лица, называя его происходящим из одной из самых старинных семей Пуату, выражая непредвзятое почтение его достоинствам и его военной славе, осуждает его позицию и даёт ему советы со смелостью, граничащей с наглостью. " Что вызвало это помутнение разума, заставившее вас принять сторону самого омерзительного окружения? Наша провинция (Пуату), где вы теперь занимаете достойное положение, не единственная настроена против вас; но, кроме того, вся Франция охвачена яростью и местью, ибо вместо того, чтобы её защищать, вы ежедневно подстрекаете её к раздорам в пользу нечестивого Мазарини, который её терзает и мучает. Чтобы возместить ущерб, что вы ей причинили, вот способ, которым я вас прошу пользоваться. Откровенно говорите королеве о нищете населения, скажите ей прямо и на чистом французском, что сицилийский чужак - единственный виновник этого, что будет честью и долгом Её Величества возвратить короля народу и признать всё, что высочайший парламент Парижа сделал ради славы обоих. Если вам это удастся, поверьте, что все прекрасные и великие деяния вашей жизни, которые сделали вас столь важной особой, уступят место этому".

Amie du cardinal: Пасквили были не в силах привлечь Ла Мейере в партию фрондёров, которые, несмотря на справедливость некоторых претензий, были, тем не менее, мятежниками. Королева-регентша, которая назначила его герцогом и пэром, поручила ему вместе с кардиналом Мазарини, канцлером Сегье и другими вести переговоры с парламентом о Рюэйском мирном договоре, подписанном 11 марта 1649 года. Вскоре после этого сюринтендантство было у него отобрано и возращено д'Эмери. Мадам де Моттвиль, рассказывая о деталях этого дела в своих Мемуарах, набросала два примечательных портрета маршала и маршальши Ла Мейере: «Финансы были ещё в руках маршала Ла Мейере, хотя уже было составлено мнение, что он более способен совершать завоевания вместе с армиями, чем добывать деньги с пером. Кардинал де Ришелье, его родственник, во времена своего могущества давал ему отличные должности; а так как его смелость и благонадёжность соединялись с благосклонностью, он совершил отличные деяния; но он обладал тяжелым характером и был гневлив. Он не был ловок в денежных делах, а дельцы жаловались и говорили, что народ не подчиняется, что он пытается, под сенью мятежа, освободиться от пошлин, налогов и тальи; что им нужен человек, лучше знающий способ заставить его заплатить: так что оказалось необходимым для службы королю отнять у него финансы, передав эту должность человеку более терпеливому, более бдительному, более опытному и более здоровому, чем он. Он был подагриком, и хотя не был стар годами, его тело было более ослаблено, чем у тех, кому можно насчитать восемьдесят лет. Его руки и ноги были разбиты параличом, и часто он был весь в пластырях, которые были его самым обычным украшением. Но, в конце концов, он был порядочным человеком, хорошим другом и жил прямо-таки как вельможа. У него была красивая и молодая жена, мадам маршальша де Ла Мейере (Мари де Коссе), дочь герцога де Бриссака. Её красота состояла в тонкости черт лица, в привлекательности и красивой фигуре. Она была благонравна, но слишком сильно хотела, что бы об этом узнали. Она проявляла свою добродетель множеством мелких показных способов; и эти способы, которые были бы крупным изъяном у любой другой, были менее достойны порицания в ней, потому что смешивались с её природной привлекательностью, которая, как бы то ни было, заставляла её казаться милой. Она так боялась, что подумают, что она не любит мужа из-за его болезней, что доходила до того, что говорила всем, что и не надеялась, что он будет человеком без недомоганий. Она уверяла, что считает его красивым на её вкус; а когда она с ним разлучалась, то старалась убедить своими речами окружающих, что она скучает, не видясь с ним. Нет ничего невозможного в том, что порядочная женщина будет любить больного мужа-подагрика, обладающего заслугами и прекрасными качествами и которым любима она; но это позёрство являлось причиной того, что она не внушала доверия слушателям; и так как твёрдая добродетель должна быть искренней и совершенно естественной, эти хитрые способы убеждали, как водится, в обратном от того, что она желала доказать. Она была немного огорчена тем, что ему надо было отказаться от финансов, потому что опасалась быть вынужденной удалиться от двора; ибо, хотя маршал Ла Мейере лишился их, не впав в немилость, его жена сочла, что его недомогания часто возвращали бы его в Бретань, а она была бы вынуждена его сопровождать. Но так как она была честолюбива, она утешилась тем, что предполагалось освободить его от финансов, предоставляя ему большие выгоды. Герцог Орлеанский и кардинал его навестили и в согласии оставили за ним множество милостей, которых он желал. Он попросил место в королевском совете, права преемственности его должностей губернатора и главного начальника артиллерии для своего единственного сына от первой жены. Так как эта сделка была тайной при существующем положении, она состоялась немного погодя.» В 1641 году маршал приобрёл баронство Партене и стал, таким образом, верховным сеньором всего Гатина, своего родного края. Он приехал туда провести осень 1649 года в своём замке Ла Мейере. 12 ноября он проявил там власть, обращая по праву феодала поместье Бюзей в пользу Пьера Робена, сьёра Бюзей и Урсельер. 17 ноября он воспринял от купели, в часовне своего замка, Луи, сына Луи д'Авьо, сьёра де Пьолана, губернатора Лудена. Кюре Больё совершил церемонию крещения.


Amie du cardinal: Так как герцог де Ла Рошфуко, губернатор Пуату, примкнул к Фронде и в 1650 году пытался захватить Сомюр, маршал Ла Мейере был отправлен против него регентшей с кое-какими войсками. При его приближении мятежники рассеялись, герцог де Ла Рошфуко покинул провинцию, поставил гарнизон в Монтрон и поехал стараться вместе с герцогом Буйоном поднять восстание в Бордо. Маршал остановился в своём замке Ла Мейере, откуда написал Мазарини 5 июня 1650 года. Затем он продолжил свой поход против бунтовщиков по направлению к Бордо. Королева-регентша, которая продвинулась до Либурна вместе с юным королём, Мазарини и всем двором, приказала ему осадить Бордо. Ла Мейере захватил вначале замок Вэр, на Дордони, где герцог де Буйон поставил гарнизон и коменданта которого он велел повесить. Эта жестокая и мало оправданная мера вызвала репрессии со стороны герцога де Буйона. Маршал атаковал потом остров Сен-Жорж, который был отбит у бордоских войск (август). 5 сентября он одолел герцогов Буйона и Ла Рошфуко в предместье Сен-Сёрен после кровавой битвы, стоившей от восьмисот до тысячи бойцов королевской армии, среди которых сотня офицеров полков д'Аркура, Ла Мейере, перигорского и швейцарского. Маркиз де Шупп, его бригадный генерал, был там тяжело ранен. 1 октября король договорился с жителями Бордо и даровал им всеобщую амнистию. Маршал вновь появился в своих гатинских именьях в 1651 году. 9 июля мы видим его вместе с герцогиней Мари де Коссе, его супругой, в качестве восприемников от купели в церкви Сен-Круа де Партене сына Жана Клаба, байи Гатина. Этот магистрат был женат на Франсуазе де Ла Порт, родственнице маршала. 1 августа они опять выступали как крестные отец и мать в своём замке Ла Мейере на крещении Юрбена, сына Андре де Шатийона, барона Аржантона. Спустя несколько дней маршал возвратился в Нант, куда его призывали обязанности губернатора Бретани. Он по приказу короля собрал штаты этой провинции 10 сентября следующего года. Господин де Роан, губернатор Анжу, отстаивал своё право возглавлять эту ассамблею, несмотря на то, что королева выбрала господина де Вандома. Он приехал в Нант во главе пятисот дворян. Губернатор Ла Мейере, по-прежнему решительный исполнитель королевской воли, вооружил буржуа, расположил мушкетёров на улицах города, нацелил пушку и приказал герцогу де Роану удалиться. Последний не осмелился довести до конца свою попытку. Но герцогиня его супруга приехала в замок, чтобы устроить неистовую сцену губернатору, которого обозвала тираном. Маркиз де Моляк, который сопровождал её, попал в достаточно смешное положение, сказав, что, если бы Ла Мейере не был маршалом, то был бы деревом, из которого их делают. "Верно, - ответил Ла Мейере, - если бы их делали из древесины, вы могли бы им стать." Рассерженный Роан присоединился к Фронде, и в марте 1652 года вернувшийся к власти Мазарини приказал выступить против него в Анже маршалу Окенкуру. Сопротивление было почти никаким. Однако после его ухода 7 марта в Анже из предосторожности послали Ла Мейере, наделённого чрезвычайными полномочиями. Убийство одного из его гвардейцев во время беспорядков на следующий день после его прибытия сильно его разгневало. Он покинул город, угрожая скоро снова вернуться и его покарать. Жители, боящиеся его мести, отправились за ним в Бриссак, умоляя простить их. Грозный маршал уступил их просьбам. Он ограничился тем, что ввёл в Анже три роты своего полка, которые поставил там гарнизоном. Несколько жителей были изгнаны по приказу короля. Каждый раз, когда он приезжал в город, уездный суд обязательно выходил ему навстречу ради того, чтобы оказать покорнейшее почтение. В сентябре 1652 года маршал был в своём замке Ла Мейере. Весьма вероятно, что именно в нём он проводил более или менее продолжительную часть лучшего времени года (* la belle saison - конец весны, лето и начало осени). Щекотливое задание, охрана кардинала де Реца в тюрьмах нантского замка, было ему доверено в 1654 году. Эта известная личность, причиной ареста которой стал мятежный и беспокойный дух, норовил сбежать, несмотря на очень мягкий надзор своего охранника и честное слово, что он ему дал. При помощи нескольких преданных друзей он сумел перелезть через стены замка. Новость о побеге Реца, обнаруженном час спустя, не без основания вывела маршала из себя. Он приказал гнаться за ним во всех направлениях частям своих гвардейцев, одной из которых командовал его сын, главный начальник артиллерии. Это было напрасно. Беглецу удалось добраться до Машкуля, потом до Белль-Иля и Испании.

Amie du cardinal: Начиная с 1650 года маршал Ла Мейере, которого сильно ослабили подагра и тяготы войны, не принимал какого-либо участия в военных действиях. Но он умело и расторопно исполнял обязанности губернатора Бретани. С 1647 года он поддерживал в Нанте, городе, для которого он задумал большое торговое будущее, создание Общества публичной биржи. Его проект, которому мешала зависть других городов Бретани и парламент, нашел ловкого и энергичного защитника в лице автора книги, озаглавленной Почётная торговля, опубликованной по этому поводу в 1647 году и посвященной самому маршалу-губернатору. Общество, несмотря на противодействие, снарядило несколько кораблей. В течение более десяти лет, Ла Мейере и его партнёры поддерживали французскую торговлю на Мадагаскаре. Корабль, владельцем которого он был, под командованием капитана Керкадью отправился на этот далёкий остров из Нанта 29 мая 1663 года, а вернулся 18 мая 1664 года с дорогим грузом. Знаменитый Кольбер с полным успехом предназначил его для реализации проектов Ришелье и Ла Мейере. В 1663 году знаменитый губернатор, преследующий те же цели, предложил королю прорыть обводный канал к Луаре. Король благосклонно принял этот план, но смерть почти сразу унесла в могилу его автора. Во время поездки Луи XIV в Нант в 1661 году губернатор Ла Мейере великолепно принял его 1 сентября. Эта поездка, как известно, была отмечена арестом знаменитого сюринтенданта Фуке. Великий король, желающий достойно вознаградить долгую службу Шарля де Ла Порта и в то же самое время осуществить проявленное когда-то Луи XIII намерение, возвёл в герцогство-пэрство королевскими грамотами от декабря 1663 года, имения Партене и Гатин, под именем герцогства Ла Мейере. Новый пэр недолго наслаждался славным саном, венчающим все те, которыми он был щедро наделён в течение своей блестящей карьеры. Он умер в Париже, в Арсенале, 8 февраля 1664 года в возрасте шестидесяти двух лет. Его тело, временно погребённое в иезуитской церкви на улице Сент-Антуан, позднее было перевезено в Партене и помещено, по приказу герцога Мазарини, его сына, на хорах церкви Сент-Круа 24 мая 1681 года. Погребение имело место под присмотром сьёра Бенуа, капеллана замка Ла Мейере, которому поручили заботиться о передаче тела в руки каноников Сент-Круа. Гробница черного мрамора, которая была воздвигнута знаменитому покойнику, была увезена из церкви, а свинцовый гроб гнусно выкинут во время чёрных дней революции. Гробница маршала Ла Мейере, вновь помещённая на хоры церкви Сент-Круа в 1802 году, была снова поднята и задвинута в угол церкви в 1853 году. Этот памятник, перестановка которого весьма достойна сожаления, состоял из великолепной плиты черного мрамора, стоявшей на шести ножках из того же мрамора. Его длина равна двум метрам пятидесяти шести сантиметрам. Надпись, уничтоженная в революцию, позволяет ещё прочитать имя Ла Мейере. Памятник совсем недостоин представлять почётное место, которое он занимал, ибо он напоминает о доблестном воине и его семье, благодеяния которых украсили церковь Сент-Круа. Его восстановление было бы очень желательным извинением. (*биография маршала была опубликована в 1876 году) Человек крутого и сурового нрава, но исполненный чистосердечия и чести, маршал герцог Ла Мейере занимал почетное место среди знаменитых воинов королевской Франции. Смелый солдат от природы, он завоевал маршальский жезл как своими достоинства и блестящей службой, так и благодаря покровительству родственника, кардинала де Ришелье. Он не дал ни ослепить себя блеском благосклонности, ни поразить стрелами зависти. Если он и не обладал тем военным гением, всегда столь редким, который порождает великих полководцев, он смог приобрести своим продолжительным опытом и трудом неоспоримый талант в искусстве осады. Он был частью этого годного войска, из которого, в течение всего царствования Луи XIII, формировались с помощью дисциплины, твёрдым блюстителем которой он был, и сражений, иногда неудачных, но постоянных, прославленные армии Луи XIV. Тюренн и Конде получили боевое крещение под его командованием. До них, хотя в более скромных объёмах, он эффективно содействовал расширению границ Франции. Он был бы достоин того, чтобы город, который произвёл на свет победителя при Эдене, Аррасе и Перпиньяне, почтил его память и искупил оскорбление, нанесённое его останкам, сооружением статуи на городской площади. Вот я и закончила перевод биографии маршала. При работе над жизнеописанием маршала автор Bélisaire Ledain использовал письма маршала из собственной коллекции и других источников, мемуары мадам де Мотвилль, маркиза де Шуппа, Бассомпьера, Лене, Шуази, Бриенна, Омер-Талона, Монгла, Пюисегюра, Понти, кардиналов де Ришелье, де Ла Валетта и де Реца, Фонтене-Марейя, аббата Арно, Ги-Жоли.

Amie du cardinal: Единственный сын маршала Арман-Шарль (1632-1713), герцог Мазарен.

Amie du cardinal:



полная версия страницы