Форум » Искусство XVII века » Таллеман де Рео и его "Занимательные истории" » Ответить

Таллеман де Рео и его "Занимательные истории"

МАКСимка: ЖЕДЕОН ТАЛЛЕМАН ДЕ РЕО И ЕГО «HISTORIETTES» В истории французской литературы XVII в. имя Таллемана де Рео занимает особое место. Оно довольно часто встречается и в современных ему мемуарах, и в исторических сочинениях, посвященных XVII в. Его «Занимательные истории», рисующие жизнь французского общества эпохи Генриха IV и Людовика XIII, наряду с другими мемуарами этого времени послужили источником для нескольких исторических романов эпохи французского романтизма, в частности, для «Трех мушкетеров» А. Дюма. Относясь несомненно к мемуарному жанру, «Занимательные истории» отличаются, однако, от мемуаров Ларошфуко, кардинала де Реца или Сен-Симона. То были люди, принадлежавшие к верхним слоям потомственной аристократии и непосредственно участвовавшие в событиях, которые они в исторической последовательности воспроизводили в своих воспоминаниях, стремясь подвести какие-то итоги, доказать справедливость своих взглядов, опровергнуть своих политических врагов. Таллеман де Рео был фигурой иного масштаба и иного социального облика. Выходец из буржуазных кругов, отказавшийся от какой-либо служебной карьеры, литератор, никогда не бывавший при дворе, Таллеман был связан дружескими отношениями с множеством самых различных людей своего времени. Наблюдательный и любопытный, он, по меткому выражению Сент-Бёва, рожден был «анекдотистом». В своих воспоминаниях он воссоздавал не только то, что видел сам, но и то, что слышал от других, широко используя и предоставленные ому письменные источники, и изустные рассказы современников, и охотно фиксируя имевшие в то время хождение различного рода слухи и толки. «Записывать я намерен все, что мне довелось и доведется впредь узнать приятного и достойного внимания, — пишет он в маленьком предисловии к своей рукописи 1657 г., — и собираюсь говорить и о хорошем и о плохом, не скрывая правды... Поступаю я так с тем большей смелостью, что сии записки, по моему разумению, гласности не подлежат, хотя, пожалуй, от них может быть и некоторая польза» 1. Так же как и другие авторы мемуаров XVII в., Таллеман де Рео знакомит читателей с современной ему эпохой в различных ее аспектах, однако главное внимание он уделяет не описанию исторических событий, а характеристике своих современников. Что же касается исторических событий и тех изменений, которые происходят в это время в жизни государства и общества, то они, так сказать, лишь просматриваются через судьбы и характеристики изображаемых им людей. Примечательно, что Таллеман назвал свои воспоминания не мемуарами, a historiettes (буквально: рассказики, короткие истории). Подлинный смысл слова historiette в данном случае ближе всего можно передать как «занимательная история». Широко используя исторические анекдоты, отбирая и перерабатывая их в явном соответствии со своим собственным отношением к тому или иному лицу, Таллеман воссоздает длинный ряд исторических фигур своего времени, главных и второстепенных — монархов, министров, полководцев, придворных, священнослужителей, поэтов, литераторов, фаворитов и куртизанок. Общая картина нравов французского общества XVII в., таким образом, оказывается как бы размещенной в своеобразных «медальонах». В этом отношении «Занимательные истории» в какой-то мере смыкаются с так называемой «промежуточной прозой» XVII в. — здесь использованы письма, портрет, здесь нащупывается жанр характера, получивший свое дальнейшее развитие у Лабрюйера. С другой стороны, «Истории» Таллемана с их грубыми выражениями, соленой галльской шуткой и натуралистическими описаниями несомненно перекликаются с французским бытовым романом XVII в. и опираются на традиции, выработанные в эпоху Возрождения в комических жанрах. «Занимательные истории» Таллемана де Рео, рисующие жизнь французского общества, так сказать, «с заднего крыльца», явились своеобразным и существенным дополнением к другим мемуарам XVII в. Они приоткрывали такие стороны жизни французского двора и высшего общества эпохи Генриха IV и Людовика XIII, которые заставили взглянуть в несколько ином свете на эту блестящую эпоху с ее бурной политической жизнью, напряженными драматическими коллизиями, сильными страстями и характерами. За парадным фасадом обнаруживалась грубость нравов, сквозь изысканные манеры и придворный этикет проступало самодурство, жестокость, грубое распутство. «Без Таллемана и его нескромной болтливости многие работы о XVII веке были бы в наше время в сущности невозможными», 2 — писал Сент-Бёв в 60-х годах XIX в. Работа по изучению этого своеобразного памятника французской литературы продолжалась в течение всего XIX столетия, но подлинно научные работы, посвященные творчеству Таллемана де Рео, появились только в XX в. Огромную роль в освоении его наследия сыграл один из крупнейших знатоков французской литературы XVII в. — Антуан Адан, подготовивший первое полное комментированное издание «Занимательных историй», с которого и сделан настоящий перевод 3. * * * История семьи Жедеона Таллемана характерна для развития французской буржуазии, и прежде всего для буржуазии протестантской. Таллеманы были выходцами из города Турне в южных Нидерландах (Бельгия). В середине XVI в., в период испанского владычества в Нидерландах, дед будущего мемуариста — Франсуа Таллеман — из-за преследований сторонников Кальвина вынужден был бежать из родного города. Подобно многим своим соотечественникам, он нашел приют во французском городе Ларошели, крупном порту на берегу Атлантического океана, бывшем в то время одним из центров кальвинизма во Франции. Женившись на богатой вдове, Франсуа открыл торговый дом. Торговля треской и мехами приносила ему огромные барыши. Корабли Таллемана доходили до берегов Америки. В деловых кругах Ларошели он пользовался большим авторитетом и был избран членом городского Совета. Его сыновья — Пьер и Жедеон — приумножили богатства отца. Пьер продолжал развивать его торговое дело. Одновременно вместе с братом они открыли банк в Ларошели, а позднее в Бордо. Банк Таллеманов пользовался отличной репутацией и принес его владельцам огромный капитал. Пьер был женат вторым браком на сестре руанского банкира Мари Рамбуйе. От этого брака и родился в 1619 г. будущий автор «Занимательных историй». Изданный в 1598 г. Нантский эдикт, предоставлявший протестантам не только свободу вероисповедания, но и значительные политические права, способствовал дальнейшему возвышению семьи Таллеманов. Наряду с торговцами и банкирами в ней появляются крупные чиновники. В 1612 г. дядя мемуариста покупает ряд должностей в финансовом ведомстве, сын последнего в 30-х годах становится советником в Парижском парламенте. В 1634 г. Таллеманы переехали из Бордо в Париж и вскоре заняли среди парижской финансовой буржуазии положение, которое позволило им бывать в высшем обществе. Приобретенные Пьером Таллеманом земли давали возможность его сыновьям присоединить к своим именам названия этих поместий, вследствие чего Жедеон и смог в дальнейшем именоваться Таллеманом де Рео. Юный Таллеман обучался сначала в Бордо, затем в Парижском университете, где изучал юриспруденцию. Отец настаивал, чтобы сын избрал судейское поприще, и собирался купить для него должность советника в Парижском парламенте. Но такое будущее не привлекало юношу. Его интересовала одна лишь литература. Он писал стихи, собирал книги и зачитывался пасторальными и рыцарскими романами. В 1638 г. ему представился случай совершить вместе с молодым аббатом де Рецом, будущим кардиналом, путешествие в Италию, и он несколько месяцев провел в Риме, где сблизился с секретарем французского посольства, врачом Клодом Кийе, многие забавные рассказы которого он и использовал впоследствии в «Занимательных историях». По возвращении в Париж Таллеман женится на своей родственнице со стороны матери Элизабет Рамбуйе и окончательно отказывается от всякой деловой карьеры, предпочитая ей книги, светские удовольствия и посещение литературных салонов. Решению Таллемана де Рео в какой-то мере способствовало и его окружение. Младшему поколению этой деловой протестантской семьи вообще был свойствен интерес к литературе. Его родной брат Франсуа, впоследствии член Академии, принял католичество и священнический сан, чтобы иметь возможность беспрепятственно заняться изучением литературы. Его тезка и кузен Жедеон был известным меценатом, жена последнего — хозяйкой литературного салона. Шурин Таллемана Антуан де Рамбуйе де Ла-Саблиер писал изящные стихотворения и тонкие мадригалы, а салон г-жи де Ла-Саблиер в 50-е годы пользовался репутацией одного из наиболее «философичных» салонов Парижа. Значительную роль в формировании Таллемана де Рео как писателя сыграл салон маркизы де Рамбуйе, куда ввел его поэт Вуатюр, с которым он познакомился во время своего путешествия по Италии. Постоянными посетителями знаменитого «Отеля де Рамбуйе» были представители высшего света, политические деятели, ученые, литераторы, поэты. Здесь перебывали все известные писатели эпохи, начиная с Малерба и Геза де Бальзака. Здесь бывал Корнель, законодатель хорошего слога Вожла, его коллеги по Академии Менаж и Шаплен. Здесь обсуждались литературные новинки, спорили о вопросах языка, поэзии, морали, психологии. Это тесное соприкосновение светского общества и литературы многое дало будущему автору «Занимательных историй». С одной стороны, это расширяло его познания в области литературы, развивало его вкусы, вводило в курс современных литературных проблем; с другой — давало пищу его любознательности: здесь он воочию мог наблюдать французское общество своего времени, слушать рассказы очевидцев о прошлом и настоящем. В салоне г-жи де Рамбуйе сын банкира-протестанта занимал не слишком заметное положение. Но он сумел завоевать особую симпатию самой маркизы де Рамбуйе, которая оценила его как интересного собеседника; часто бывая в доме, он выслушал из ее уст множество рассказов о прошлом, в частности о дворе Генриха IV. «Именно от нее я почерпнул наибольшую и наилучшую часть того, что мною написано», — скажет впоследствии Таллеман де Рео в своих «Занимательных историях». Таллеман пробует свои силы в литературе — пишет элегии, рондо, эпиграммы, даже трагедию; его первые поэтические опыты отмечены чертами «прециозного» стиля, процветавшего в салоне маркизы де Рамбуйе, но аристократическая поэзия, культивировавшая утонченную игру слов, привлекала его лишь своей формальной стороной — внешним изяществом, искусством остроумной шутки. По существу же он тяготел к иным традициям. Таллеман был прежде всего наблюдателем нравов и прекрасным рассказчиком. Эти его качества смогли получить свое развитие несколько позже, в иной литературной среде. В середине 40-х годов Таллеман сближается с несколькими молодыми литераторами, группировавшимися вокруг известного в то время адвоката Оливье Патрю. Здесь были автор «Буржуазного романа» Фюртьер, писатель и переводчик Перро д'Абланкур, поэт Мокруа, будущий историк французской Академии Пелиссон, будущий баснописец Лафонтен. Это были образованные люди, главным образом незнатного происхождения. Отнюдь не симпатизируя Мазарини, они, однако, не питали никаких иллюзий и в отношении Фронды и всему предпочитали позицию насмешливых наблюдателей своей эпохи. В этой среде Таллеман де Рео пришелся как нельзя более ко двору. Патрю высоко ценил его ум и образованность и впоследствии назвал Таллемана «одним из первых людей своего времени». По-видимому, в те же годы Таллеман де Рео сводит знакомство с братьями Жаком и Пьером Дюпюи, французскими историками, хранителями Королевской библиотеки, где им удалось сосредоточить огромный фонд редких книг и рукописей. Таллеман имел возможность пользоваться этим уникальным собранием исторических материалов. В доме Дюпюи, где бывали философы, историки, путешественники, он слышал много интересного; слышанным и прочитанным он охотно делился с другими. Он слыл превосходным рассказчиком. В кружке Патрю его постоянно уговаривали записывать свои рассказы. Отсюда, очевидно, и возник первоначальный замысел «Занимательных историй». Еще раньше Таллеман стал сос

Ответов - 26, стр: 1 2 All

МАКСимка: Здесь можно почитать "Занимательные истории": http://www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/T.phtml?id=2059

МАКСимка: В Париже на 58 Rue Charlot находится отель de Chamillart ou de Sauroy. Здание Клод Шарло построил в 1623-м году, в 1645-м оно стало собственностью Таллемана де Рео. Вот, где обитал сочинитель исторьеток.

МАКСимка: Baroness von Steiger пишет: Интересно, то же вы думаете о Таллемане? А что можно думать о Таллемане? Что он свидетель эпохи, непосредственный ее участник, звено жизни высшего общества первой половины XVII века? Конечно, сплетен достаточно, но они написаны очень ярко, живо, писатель раскрывает характеры и нравы эпохи. Со многими личностями, о которых он пишет, Таллеман был знаком лично; в определенный период своей жизни вел знакомство с молодыми литераторами, Вуатюр ввел его в салон мадам де Рамбуйе. Как писал Сен-Бёв: «Без Таллемана и его нескромной болтливости многие работы о XVII веке были бы в наше время в сущности невозможными». Не Радзинский, скажем прямо.


Baroness von Steiger: МАКСимка пишет: Конечно, сплетен достаточно, но они написаны очень ярко, живо, писатель раскрывает характеры и нравы эпохи. Это, конечно, замечательно, но мы ведь говорили о фактах, а не о сплетнях. МАКСимка пишет: Не Радзинский, скажем прямо. В этом соглашусь, читать этого талантливого писателя-кардиналоненавистника гораздо приятнее, особенно в оригинале.

Amie du cardinal: Baroness von Steiger пишет: Насколько мне помнится, свой архив он уничтожил, Нет, что Вы. Учитывая, что часть писем всё-таки пропала, учитывая неизбежные потери от небрежного хранения, пожаров, сумасбродств наследников, сохранилось столько писем, дипломатических инструкций и прочих бумаг, что, будучи изданными, они занимают целые тома. Кстати, даже не все ещё изданы, исследователи знакомят нас всё с новыми и с новыми (Виньяль-Сулейро). Есть на них ссылки и на нашем форуме. Baroness von Steiger пишет: Интересно, то же вы думаете о Таллемане? Считаю его ценным источником сведений о частной жизни многих известных персон. В русском переводе отражена лишь малая часть его огромного наследия. Разумеется, я понимаю, что он был весьма своеобразной и не самой светлой личностью - довольно редкий тип мужчины-сплетника, обожающего копаться в чужом белье, пересказывать слухи, с упоением обсуждать чужие секреты и т.д. Он бывает пристрастен, возможно, что-то преувеличивает, где-то путает, что-то привирает. Но в целом, сопоставляя его сведения с другими источниками, можно получить любопытные штрихи к психологической характеристике того или иного исторического персонажа. Трудно отрицать, что испытывая такой, пусть иногда нездоровый, интерес к людям, он был весьма недурным психологом, внимательным наблюдателем, метким и остроумным комментатором.

Baroness von Steiger: Amie du cardinal пишет: ценным источником сведений о частной жизни многих известных персон. Ah, madame, si oui ou non a le croire! Amie du cardinal пишет: Трудно отрицать, что испытывая такой, пусть иногда нездоровый, интерес к людям, он был весьма недурным психологом, внимательным наблюдателем, метким и остроумным комментатором. О, да это точно. Ему, по-видимому, нравилось чувствовать себя "рупором эпохи".

Amie du cardinal: Baroness von Steiger пишет: Ему по-видимому нравилось чувствовать себя "рупором эпохи". Человек, который пишет на скорую руку книгу, чтобы срубить бабок - это одно. При этом он вполне может горделиво именовать себя "рупором эпохи". А разве Тальман надеялся на издание своих историй? Ведь они были опубликованы лишь в середине XIX века, почти случайно. Думаю, и со мною солидарны многие историки, что его заметки не менее ценны, чем письма мадам де Севинье, признанные источником уникальных исторических фактов. Просто каждый источник занимает свою нишу. Разумеется, они не заменят трудов Мунье и Делоша, Блюша и Кармоны, прочих уважаемых историков. Но свидетельства современников тоже весьма важны.

Baroness von Steiger: Amie du cardinal пишет: А разве Тальман надеялся на издание своих историй? Он писал их для своих друзей, а для публики желал издать "Мемуары эпохи Регентства" Amie du cardinal пишет: Но свидетельства современников тоже весьма важны Безусловно. Amie du cardinal пишет: Человек, который пишет на скорую руку книгу, чтобы срубить бабок - это одно. Это, как я понимаю, Вы про Радзинского? Вряд ли ему так уж нужны деньги. Скорее, он сам готов доплатить, лишь бы напечаться. Amie du cardinal пишет: Просто каждый источник занимает свою нишу Вы считаете Тальмана историком?

Amie du cardinal: Baroness von Steiger пишет: Вы считаете Тальмана историком? Нет, источником.

Baroness von Steiger: Amie du cardinal пишет: Нет, источником. Источником для историков!

Amie du cardinal: Baroness von Steiger, видя Ваше желание спорить, затрудняюсь в определении предмета спора. Неужели могут быть сомнения в том, что труды Тальмана относятся к письменным историческим источникам? Tallemant des Réaux démasque les visages - et finalement la face méconnue de toute une époque - avec une clairvoyance où l'on s'est obstiné à voir de la malveillance, une crudité qui a longtemps scandalisé, une exactitude que confirment toutes les recherches, apportant ainsi sur la vie française au temps de Henri IV, de Louis XIII et de la régence d'Anne d'Autriche un témoignage d'une précision et d'une vérité inestimables, celui d'un observateur qui a su ne pas être dupe et ne rien perdre de sa liberté. Pendant deux siècles, Tallemant des réaux est pratiquement absent des ouvrages d’histoire littéraire. Ses volumes d’Historiettes sont diffusés semi-clandestinement jusqu’à leur publication au milieu des années 1830. Elles suscitent alors la critique et parfois l’indignation car ce qu’elles décrivent ne correspond pas à l’image que le Grand siècle avait laissée de lui - mais que les mémoires du duc de Saint-Simon avaient déjà égratignée. Il faudra que d’autres sources viennent confirmer les Historiettes pour que leur valeur soit peu à peu établie et qu’elles deviennent une source d’information inépuisable sur la première moitié du XVIIe siècle. (Sur les pas des écrivains. Gédéon TALLEMANT DES REAUX à Paris et Réaux) The Historiettes, completed in about 1659, were published in 1834–35. They contain a mass of information about leading men in Parisian society and French public life from the beginning of the 17th century. (from the Encyclopædia Britannica) Как писал французский историк Антуан Адан, подготовивший в середине XX века первое полное издание Historiettes «Да, Таллеман де Рео не питал чрезмерного почтения к великим. Ему нравилось срывать маски и смотреть в лица прямо. Но не будем смешивать с желанием видеть без помех очернительство, которое более, нежели людей, поражает и ранит истинные ценности. Образ своего времени, который рисует нам Таллеман, явно не тот, который давно пыталась нам навязать наша конформистская и благонамеренная литература. Но это и не «оборотная сторона Великого Века». Это - во всем своем богатстве и беспорядочности французская жизнь времен Генриха IV, Людовика XIII и «доброго Регентства». Это - ее добродетель, чувство чести, ее трудно управляемая энергия. Это - еще не тронутые общественные традиции и одновременно крайняя свобода суждения и слова. Это - лицо народа, который умел быть свободным. Соблаговолите назвать другой подобный труд, в котором число ошибок было бы столь ничтожно, а число правдивых фактов столь велико» Комментарии Антуана Адана в первую очередь направлены на доказательство «правдивости» Таллемана де Рео. Анализируя множество неопубликованных и часто не известных документов, он показывает, что автор «Занимательных историй» не обладает «больным воображением», а его наблюдения отличаются точностью. «Он находил занятным срывать маски с притворствующих святош и с развратных епископов. Он не вступал в споры по поводу нужд политики, им не было сказано ни единого слова, которое позволило бы упрекнуть его в симпатии к анархии. Но он не считал необходимым в связи с этим закрывать глаза на некоторую моральную ущербность, которую обнаружил у Людовика XIII. Это чувство истинных ценностей он разделял с просвещенной буржуазией своего времени» Женевьева Делассо в своей небольшой статье ссылается на Монгредьена: «Как заметил Жорж Монгредьен в Предисловии к своему изданию Historiettes Таллемана де Рео, прошло то время, когда автора этой хроники считали рассказчиком слухов, скандальных домыслов и сплетен, собранных слугами и горничными, чье произведение было «забавно», но не имело никакой документальной ценности» (А.В. Голубков Жанровое своеобразие "Занимательных историй" Ж. Таллемана де Рео и особенности французской мемуарной прозы середины XVII века) ««Занимательные истории» Таллемана де Рео являются ценным историческим источником, который не может обойти ни один ученый, занимающийся французской историей и литературой XVII в.; недаром в знаменитом французском словаре «Большой Ларусс» ссылки на Таллемана встречаются почти в каждой статье, касающейся этой эпохи. Написанная в конце семнадцатого столетия, открытая в начале девятнадцатого, но по-настоящему оцененная лишь в середине двадцатого, книга Таллемана в наши дни стала предметом подлинного научного изучения — не только как исторический, но и как литературный памятник.» (Т. Хатисова. ЖЕДЕОН ТАЛЛЕМАН ДЕ РЕО И ЕГО «HISTORIETTES») «Разделяя взгляды современной исторической науки относительно её задач, неофициальные историки XVII века - Таллеман де Рео, Рец и Сен-Симон - отказывались служить самодержавным тиранам и участвовать в создании героического эпоса об их деспотичном правлении. Например, автор «Занимательных историй» Таллеман де Рео принципиально не искал в творцах истории героических черт, задавшись целью открыть в них человеческие лица. Он показывал «сильных мира сего» обычными людьми со своими странностями и недостатками. Этому мироизображению соответствовала насмешливая авторская интонация и творческая установка на снижение, а не на восхваление власть имущих. В своих воспоминаниях Таллеман де Рео, Рец и Сен-Симон не оспаривали объективную историческую информацию. Однако они полагали, что для правильной оценки личности человека одних только фактов недостаточно, что документальные данные должны быть дополнены данными психологическими. Проницательность как синоним правдивости и психологизм как синоним историзма - такое толкование было характерно для мемуаристов Таллемана де Рео, Реца и Сен-Симона, считавших, что историю «двигают» власть предержащие.» (О.В.Петрышева «Жанр портрета во французской мемуарной литературе XVII века») Разумеется, Тальман не единственный источник; как любой источник, требует критического анализа; в отличие от указов, нотариальных актов и прочих официальных документов, позволяет судить о частной жизни тех или иных персон; он, как любой мемуарист, далек от объективности... Никто и не осмеливается предполагать, что можно судить о кардинале Ришелье, скажем, лишь на основании исторьетки Тальмана. Однако и она вносит свою лепту в его портрет. Его Historiettes просто необходимы для углубленного знакомства с Францией XVII века.

Baroness von Steiger: Amie du cardinal пишет: Baroness von Steiger, видя Ваше желание спорить, затрудняюсь в определении предмета спора. Неужели могут быть сомнения в том, что труды Тальмана относятся к письменным историческим источникам? Я и не сомневалась, наоборот, подтвердила Вашу мысль. В истории французской литературы XVII века имя Жедеона Таллемана де Рео стоит отнюдь не в первом ряду. Его перу принадлежат «Historiettes» — сборник анекдотов, биографий, побасенок, воспоминаний о самых известных личностях и мало приметных горожанах, живших во Франции в конце XVI - начале XVII вв. Слово «historiettes» обозначает «рассказики», «короткие истории», смысл названия произведения может быть передан на русском языке как «занимательные истории», «историйки». Сам автор вряд ли считал себя литератором: его произведение не могло считаться «художественным» в «классицистическую» эпоху. «Historiettes» рисуют жизнь французского общества как бы «с изнанки», с непривычной нам точки зрения, являясь существенным дополнением как к широко известным мемуарам XVII века (таким, как «Мемуары» кардинала де Реца или Ларошфуко), так и к произведениям канонических» жанров. Первое упоминание о «Занимательных историях» Жедеона Таллемана де Рео появляется отнюдь не в литературном произведении и не в критическом труде об изящной словесности XVII столетия. В 1803 году в описи распродаваемой библиотеки семьи Трюден появляется запись: «Сборник примечательных документов к пользе истории Франции при Генрихе IV и Людовике XIII, ин-фолио». Она сопровождалась следующим замечанием: «Рукопись, состоящая из семисот девяноста восьми страниц. Сборник включает любопытные и малоизвестные факты с приложением оглавления». Могу ещё заметить, раз мы уж обратились к Франции и французскому ( ), как прекрасно восприняла публика, заметьте, французская публика, своего источника: Первое издание «Historiettes» Таллемана де Рео появилось во Франции в 1834 году под редакцией Монмерке. <...>Тем не менее публикация произвела грандиозный скандал, автора и издателя обвиняли в безнравственности, в подлинность текста «Занимательных историй» никто не хотел верить. Amie du cardinal пишет: Антуана Адана Немного о издании Адана. С критикой издания А.Адана выступила Винсенетт Мень, в 1994 году она издала манускрипт 673, включающий в себя «Historiettes», а также песенки, побасенки, остроты, услышанные и зафиксированные Таллеманом. Этот список больше рукописи Трюденов, которая была взята за основу в серии «Плеяда», именно в связи с выбором текста возникает большинство претензий В.Мень к изданию А.Адана. Они касаются также порядка некоторых историй и ссылок самого Таллемана. Дело в том, что рукописи Таллемана вертикальными линиями разделены на три части. В середине расположен основной текст, справа и слева - тексты, внесенные позже. Текстолог задается вопросом, каким образом рассматривать эти тексты - как дополнения, ссылки, или же продолжение и часть того текста, который расположен в центре. Этот вопрос окончательно не разрешен. Кроме таких «технических» вопросов, к изданию А.Адана есть и другие претензии; в первую очередь они касаются комментариев, в которых обнаруживаются неточности. Amie du cardinal пишет: Сент-Бев А теперь о Сент-Беве. В своем «Понедельнике» от 19 января 1857 года оценивает своеобразие манеры Таллемана де Рео, признавая подлинность «Historiettes» и сравнивая их с «Любовной историей галлов» Бюсси-Рабютена. Сент-Бев говорит как об исторической ценности «Занимательных историй», называя их автора «самым лучшим наблюдателем салона Рамбуйе», так и об их художественной специфике как литературного памятника. Он упоминает в связи с этим о либертенском остроумии Таллемана, называя его «злоязычным буржуа», а также буквально в нескольких строках указывает на связь манеры Таллемана с традициями «галльской» литературы: романом Рабле, фаблио, фарсами, комедиями. По меткому выражению Сент-Бева, «он рожден был анекдотистом»

Baroness von Steiger: Английский ученый Эдмунд Госсе начинает интересоваться поэтикой «Занимательных историй»: не столько их скандальностью или тем эффектом, что они произвели при публикации, не столько репутацией и образом жизни их автора, сколько самим текстом. В центре его внимания оказывается литературная традиция, с которой можно было бы соотнести «Historiettes», поиск предшественников и последователей Таллемана. Госсе называет Таллемана «изобретателем миниатюрной биографии». Это хорошее определение, однако, оно не всегда применимо к «Занимательным историям», в которых некоторые «historiettes» представляют собой свод максим, забавных случаев, анекдотов. В таких историйках нет портрета в истинном смысле слова, нет биографии. Работа Э.Госсе появляется на волне увлеченности жанром литературного портрета во французской литературе XVII столетия, специфика которого в то время обсуждалась даже на страницах «Мерюор де Франс»: «Все в XVII веке создавали портреты. Это был модный жанр. И нет ничего нового в том, чтобы объявить, что госпожа де Севинье в письмах представляет нам галерею портретов, настолько же богатую, что и Лабрюйер»,15 Критик «Меркюр де Франс» Габриэль Брюне не упоминает здесь имени Таллемана де Рео: он говорит о более известных и, вероятно, более ярких для него портретистах. Тезис о беспристрастности Таллемана де Рео должен быть скорректирован, если не опровергнут. Стремление к непредвзятому показу событий или к созданию адекватного портрета,не всегда свойственно Таллеману. Я привожу это всё к тому, что Таллеман не может являться "правдивым источником". Лишь как дополнением к фактам и проверкой слухов. Он литератор, комедиант, а не историк. И наконец, не мы одни начали этот спор. Во французской научной прессе 60-х гг. возник спор о том, кто же такой Таллеман де Рео: историк-хроникер или писатель, создающий художественное произведение. Два ярких участника этого спора — Жорж Монгредьен и Фелисьен Марсо. Монгредьен называл Таллемана «честным и искренним историком», в то время как Марсо считал, что Таллеман вряд ли может быть назван историком в истинном смысле этого слова: «Первые достоинства историка - порядок и ясность, у Таллемана нет ни того, ни другого. Некоторые из его historiettes очень запутанны. Другое достоинство историка: широта взгляда. У Таллемана её нет совершенно»

Amie du cardinal: Baroness von Steiger пишет: Тем не менее публикация произвела грандиозный скандал, автора и издателя обвиняли в безнравственности, в подлинность текста «Занимательных историй» никто не хотел верить. Я на это вообще не обращаю внимания. Чего было ожидать? Тот период был временем расцвета ханжеской морали, слово cul в книгах вычеркивалось, считаясь неприличным. Почему на меня должно производить впечатление реакция филистеров? И издавая в 1974, кажется, году «Historiettes» в русском переводе их обкарнали, выбросили неприличные, по мнению советской цензуры, места. Я должна рассматривать это как аргумент против Тальмана? Увольте, ханжой я никогда не была. Baroness von Steiger пишет: Я привожу это всё к тому, что Таллеман не может являться "правдивым источником". А что может считаться таковым? Мемуары Ришелье им также не являются. «Врет как свидетель» - это высказывание можно отнести и к историческим свидетельствам. Считаю продолжение нашей дискуссии бесполезным. Я на стороне ценителей Тальмана, аргументы Адана, Монгредьена и иже с ними мне ближе. Да, в исторьетке про Сервьена, что я выложила на форум, нет его четкой биографии, но приведенные отдельные сведения говорят больше, чем сухая официозная статья, позволяют, на мой взгляд, почувствовать живого человека.

Baroness von Steiger: Amie du cardinal пишет: Мемуары Ришелье им также не являются. По святому бьёте? Ладно. Но не думала, что такой политик, как Ришелье, будет писать правду об истории и жизни того времени. Всё что он не делал, было на благо Франции. Фраза уже потрёпанная, но верная. Он сознательно исправлял ошибки короля и свои... И в конце концов, это по-человечески. Amie du cardinal пишет: Я должна рассматривать это как аргумент против Тальмана? Я прошу Вас просто рассмотреть это, больше ничего Amie du cardinal пишет: Увольте, ханжой я никогда не была. Как будто я Вас заставляю ей быть. Тем более, что сама такой не являюсь. Amie du cardinal пишет: что труды Тальмана относятся к письменным историческим источникам Непонятная эта фраза. Историческим источником... Скорее литературным памятником,а Таллеман - историческим свидетелем, наконец. Сюда же Ваша фраза - Amie du cardinal пишет: «Врет как свидетель» Amie du cardinal пишет: Считаю продолжение нашей дискуссии бесполезным. Сколько людей, столько мнений. Так что согласна с Вами.

Amie du cardinal: Мадлен де Скюдери Стихи, обращенные к Таллеману де Рео Перевод с французского Владимира Васильева Ты роз искал, но, если их Не встретил на губах моих, Что удивляешься? Они же, О Дафнис, находились ниже. …Острый галльский смысл: Пять веков французской фривольной поэзии. – СПб.: ЛИК, 2003. – С. 325

Amie du cardinal: Гравюра с портретом Тальмана де Рео

Вольер: Лично мне книга Рео очень нравится. Считаю его достойным продолжателем дела Л'Этуаля и Брантома. Французская история только выигрывает от таких французских источников. Недавно читал о Франции в книге какого-то известнейшего английского историка, кажется, Бокля - и чуть не заснул. Всё-таки галльская ментальность должна отражаться и в этом. Острое словцо, меткая характеристика, анекдот значат подчас больше для понимания, чем нудный анализ политико-экономической ситуации и подсчёт пушек. А наиболее талантливые авторы умудряются совмещать и то и это. ;)

Amie du cardinal: Шато де Рео

МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Шато де Рео Сейчас в замке, к сожалению, отель.

Amie du cardinal: МАКСимка пишет: Сейчас в замке, к сожалению, отель. Почему к сожалению? Значит, в нём можно пожить, представить себя на месте Тальмана.

МАКСимка: Amie du cardinal пишет: Почему к сожалению? Значит, в нём можно пожить, представить себя на месте Тальмана. Просто если превращать старинный замок в отель, то необходимо предпринять большие интерьерные изменения. Думаю, что достаточно исторического было уничтожено. Замок в качестве музея, безусловно, сохранится лучше.

Amie du cardinal: Полный текст Les historiettes de Gédéon Tallemant des Réaux. Les historiettes на Галлике.

Amie du cardinal: Занимательные истории Таллемана де Рео: традиция и новаторство

Ryan: Всем сведущим (и не очень) в французском предлагаю поучаствовать в коллективном переводе "Историек" - осчастливить русскоговорящее население ;) Координационная группа: [url=https://www.facebook.com/#!/groups/tallemantru/]https://www.facebook.com/#!/groups/tallemantru/[/url] Я готовлю текст в виде таблицы (формат odt для LibreOffice Writer) - абзац - строка, слева оригинал - справа (возможный) перевод. Перевод 1974г. (с предварительным исправлением ошибок) включён. Пока готов 1й том из 6ти (плюс том приложений). Его можно взять здесь: http://dfiles.ru/files/70hb0i3nq. Оригинал - комбинация первых трёх изданий, 1834, 1840 - Монмерке, 1854 - Пари. Надеюсь на ваш интерес и помощь.

Ryan: Хотя А. Энгельке выполнил перевод на высоком уровне, не обошлось, естественно, без ошибок. Самая суровая на мой взгляд в разделе о Людовике XIII - второй абзац. Оригинал: Le Roi commença par son cocher Saint-Amour à témoigner de l'affection à quelqu'un. Ensuite il eut de la bonne volonté pour Haran, valet de chiens. Перевод (1974): Проявлять свои любовные чувства Король начал прежде всего к своему кучеру Сент-Амуру. Потом он почувствовал склонность к Арану, псарю. Более правильно, конечно: Король привязался прежде всего к своему кучеру Сен-Амуру. Потом он выказал расположение Арану, псарю. Королю было 12-13 лет. Сен-Амур лихо управлялся с каретой, вензеля выписывал. Какая любовная страсть? Аран дрессировал собак - не самое скучное занятие для мальчишки.



полная версия страницы