Ангерран де Мариньи и Гийом де Ногарэ - советники Филиппа IV Красивого. Легисты

Форум » Франция времен Капетингов » Ангерран де Мариньи и Гийом де Ногарэ - советники Филиппа IV Красивого. Легисты » Ответить

Ангерран де Мариньи и Гийом де Ногарэ - советники Филиппа IV Красивого. Легисты

МАКСимка: Экуи (Écouis), владения Ангеррана де Мариньи, Верхняя Нормандия (Haute-Normandie): http://richelieu.forum24.ru/?1-31-0-00000003-000-0-0 Менвиль, Верхняя Нормандия (Mainneville, Haute-Normandie): http://richelieu.forum24.ru/?1-31-0-00000027-000-0-0 Статья из Википедии: [more]Гийо́м де Ногарэ́ (фр. Guillaume de Nogaret; ок. 1259 — март 1313[1]) — советник и хранитель печати французского короля Филиппа IV Красивого. Ногарэ родился в Сен-Феликс-де-Караман (ныне Сен-Феликс-Лораге), диоцез Ажен. Из обедневшего рыцарского рода, от которого произошел род герцогов д’Эпернон. Родители Ногарэ принадлежали к секте катаров. Его дед был осуждён в Тулузе как еретик во время Альбигойского крестового похода. Достоверных сведений о юности Ногарэ сохранилось немного. Известно, что он изучал право в университете Монпелье, где стал профессором римского права в 1287 году. Служил судьёй (с 1293) в Бокере. В эти годы он оказывал юридические услуги епископу Магелона, королям Майорки и Франции. Позднее был приглашён в Париж и принимал участие в заседаниях королевского совета с 1296 года. Посвящён в рыцари королём в 1299 году. Впоследствии Ногарэ выполнял самые ответственные поручения короля. Весной 1300 года он был послан с миссией в Рим, которая окончилась неудачей. В ответ на дерзкое поведение посланца короля папа оскорбил Ногарэ. После гибели канцлера Пьера Флоте в битве при Куртре (1302) Гийом Ногарэ стал главным советником короля Франции и хранителем большой королевской печати. Он принял деятельное участие в конфликте Филиппа Красивого с папой Бонифацием VIII. 12 марта 1303 года Ногарэ обратился с ходатайством к королю. Обвиняя папу в симонии, ереси, «краже имущества у бедняков», разжигании войны и других прегрешениях, Ногарэ предложил себя в качестве обвинителя папы на церковном Соборе. Летом этого же года отправился в Италию. Вместе с врагом папы Шаррой Колонна с отрядом в триста всадников и наёмными пехотинцами участвовал в захвате папского дворца в Ананьи и аресте папы. Бонифаций был подвергнут оскорблениям, по слухам, Колонна дал пощёчину папе, не сняв с руки латной перчатки. Даже после смерти Бонифация Ногарэ продолжал требовать созыва церковного Собора для обвинения папы в ереси. Сохранилось его письмо, адресованное королю, в котором Ногарэ призывает Филиппа быть последовательным и идти до конца в вопросе осуждения папы. Новый папа, Бенедикт XI, готовился отлучить Ногарэ от церкви, но умер, не успев совершить задуманное. 27 апреля 1311 года Ногарэ получил отпущение уже от Климента V за конфликт с Бонифацием VIII. Он должен был покаяться и совершить ряд паломничеств по святым местам во Франции и Испании, однако эти условия Ногарэ не были выполнены. Руководил разгромом ордена тамплиеров и арестом его магистра Жака де Моле. В сентябре 1307 года Ногарэ разослал от имени короля секретные письма сенешалям, бальи, прево с перечислением «преступлений тамплиеров», содержащие распоряжение о взятии под стражу рыцарей храма. Через несколько дней Ногаре получил должность хранителя печати, сменив на этом посту Пьера Бельперша. Умер в марте 1313 года.[/more]

Ответов - 69, стр: 1 2 3 4 All

МАКСимка: Замок Ногарэ в департаменте Эро:

МАКСимка: Ангерран де Мариньи (1260 - 30 апреля 1315) - камергер и министр короля Франции Филиппа IV Красивого. Он родился в Леон-ла-Форет в Нормандии , в старой нормандской семьи, члены которой присвоили себе имя Мариньи только в 1200 году. Сначала Ангерран состоял на службе у Юга де Бувилля, камергера и секретаря Филиппа IV, а затем у королевы Жанны (Иоанны). Ангерран женился на крестнице королевы Жанне де Сен-Мартин. После смерти Юга де Бувилля в 1304, он стал камергером Филиппа IV и главой правительства. В 1306 его отправили в Нормандию, чтобы осуществлять контроль за казной. Мариньи получал многочисленные подарки, земли и деньги от Филиппа, а так же пенсии от Эдуарда II Английского. Мариньи отличался превосходными манерами, был благоразумным и проницательным, он служил в качестве инструмента для выполнения самых смелых планов и замыслов короля Франции и снискал на службе соответствующее доверие. Он разделил вместе с Филиппом IV ненависть из-за фальсификации монет, он действовал в качестве агента Филиппа против Людовика, графа Неверского, сына Робера III Фландрского. В результате Людовик был заключён в тюрьму, а его отец сдал Лилль , Бетюн и Дуэ . Ангерран получил для своего единокровного брата Филиппа де Мариньи в 1301 году епархию в Камбре, и в 1309 году - архиепископство Санское, а для брата Жана - епархию в Бове. Другой родственник- Николя де Фровиль стал исповедником короля и кардиналом. Мариньи замечательно выступил на собрании Генеральных Штатов в 1314 году и преуспел в том, что было разрешено взимать дальнейшие налоги для войны с Фландрией. Но вскоре принцы крови была шокированы и разочарованы ведением переговоров о мире уже в сентябре. Немедленно Ангерран стал обвиняться в получении взяток, а Карл Валуа, брат короля, обратился к Филиппу непосредственно, требуя судить министра; но король продолжал поддерживать Мариньи. Смерть Филиппа IV 29 ноября 1314 года стала сигналом для начала реакции против его политики. Феодальная партия, власть которой король и его министр стремились всяческим образом ограничить, обрушилась на министров прошлого короля и на Ангеррана в особенности. Ангерран де Мариньи был арестован Людовиком X благодаря постоянному подстрекательству со стороны дяди короля Карла Валуа, и двадцать восемь статей обвинения, включая обвинение в получение взяток, были обрушены против него. Ему отказывалось в слушании; но его счета были в полном порядке и тогда Карл выдвинул против него обвинение в колдовстве, которые было очень действенным. Мариньи был повещен в Монкофоне 30 апреля 1315 года. Вскоре окажется, что Людовик Сварливый вроде бы раскаивается в убийстве такого славного министра и оставляет наследство его детям. Также главный враг Мариньи, Карл Валуа, будучи на смертном одре, поразил общественность просьбой молиться за душу Ангеррана. Мариньи основал соборную церковь недалеко от Руана в 1313 году, был дважды женат, сначала на Жанне де Сан-Мартин, от которой он имел трех детей - Луи, Мэри и Изабель; второй раз на Алис де Монс.

МАКСимка: Мариньи: Казнь Мариньи:

МАКСимка: "Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого". В заглавии этой книги присутствует два имени: Ангерран де Мариньи, скромный нормандский рыцарь, и Филипп Красивый, великий король Франции. Оба эти персонажа были неразрывно связаны друг с другом: Французское королевство вступило в XIII в. под властью этих людей, один из которых был могущественным монархом средневековой Европы, другой его верным министром. Вместе они вершили судьбами тысяч людей: посылали войска во Фландрию, переговоры с папской курией, посылали на костер тамплиеров. Но расплату за это понес лишь один Ангерран де Мариньи. Как случилось, что простой рыцарь из свиты французской королевы в одночасье снискал милость короля и вознесся на вершину власти, а затем также быстро попал в темницу, а оттуда отправился на виселицу в Монфокопе? Кем именно был Ангерран де Мариньи для короля Филиппа преданным помощником, ревностно претворяющим в жизнь негласные приказы своего господина, или злым гением, околдовавшим короля и толкавшим его на неправедные дела, под суровой дланью которого страдало все королевство? На эти и другие вопросы отвечает известный французский историк Жан Фавье. На страницах своей книги автор до мельчайших деталей создает повседневную жизнь королевского двора, механизм королевской власти, соперничество придворных групп, на фоне которых Ангерран де Мариньи совершал свое восхождение к власти. Купить: http://www.ozon.ru/context/detail/id/1526688

МАКСимка: Жан де Мариньи. Рисунок Жан де Мариньи (умер 26 декабря 1350 года), французский епископ, младший брат Ангеррана де Мариньи. Жан стал церковником в раннем возрасте, в 1313 году стал епископом Бове. В течение последующих двадцати лет он был одним из самых заметных членов французского епископата, особенно выделялся при короле Филиппе VI Валуа. Он посвятил себе в 1335 году во время завершения хора в собора Бове огромные окна, которые были выполнены из дорого стекла. Но его строительная деятельность была уничтожена во время Столетней войны. Жан де Мариньи был прекрасным придворным и успешным светским человеком, одним из соратников короля в борьбе с англичанами в южной Франции в 1341 году . Его наиболее важной военной операцией, однако, стала успешная оборона Бове в 1346 году против осады англичан, которые захватили страну до стен этого города. Жан де Мариньи стал архиепископом Руана в 1347 году в качестве вознаграждения за оборону Бове, но пробыл в этой должности всего три года.

графиня де Мей: МАКСимка пишет: "Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого". Недавно приобрела эту замечательную книгу. Только-только начала читать. С первых страниц безумно нравится - все-таки это Жан Фавье написал, автор, наверное, лучших трудов по истории Франции 14 века. Какие соображения у форумчан по поводу этой книги?

МАКСимка: Коллегиальная церковь Нотр-Дам Д'Экуи в Верхней Нормандии, основанная Ангерраном де Мариньи: Памятная табличка: Гравюра, изображающая Ангеррана в последние минуты жизни:

МАКСимка: Поучительный анекдот, ходивший по Парижу в 1314 г. или около того и сохраненный для нас хронистом Жаном Сен-Викторским: "Рассказывали, что Ангерран де Мариньи, заключенный в темницу вскоре после смерти Филиппа Красивого по приказу юного короля Людовика X, вызвал своего демона; злой дух явился и сказал: «Давно говорил я тебе, что в день, когда останется церковь без папы, французское королевство без короля и королевы, Империя без императора, придет конец твоей жизни. Знай же, что ныне предсказанное исполнилось. Ибо тот, коего почитаешь ты за короля Франции, до сих пор не был ни помазан, ни коронован, прежде же сего не должно никому звать его королем». Нет никакого сомнения, что парижская буржуазия, верным выразителем мнений которой выступал обычно Жан Сен-Викторский, разделяла точку зрения лукавого, во всяком случае последнее его утверждение".

МАКСимка: Жан Фавье "Ангерран де Мариньи": "СЕМЬЯ МАРИНЬИ Общим местом в хрониках является упоминание о том, что предками Ангеррана была мелкая знать, или даже о низком происхождении семейства Мариньи. Автор «Normanniae nova chronica» (Новая хроника Нормандии) рассказал о его «мелкой породе», автор «Романа об уродливом Лисе» написал: Он происходил от низкорослых Не очень-то знатного рода людей; Но он столько накопил, Что превзошел всякую меру, а Жоффруа Парижский, изучая карьеру Ангеррана, нашел, что он сделал столько, Что скорее поднялся, чем спустился, И переменил все свое происхождение... Когда из такого низменного положения он мигом Вознесся так высоко. Ангерран де Мариньи принадлежал к настоящему, хотя и мелкому, знатному роду: его прадед, Гуго Ле Портье (Привратник), сын Ангеррана, обладал переходившим по наследству правом охранять одни из четырех ворот герцогского замка в Лионе, Его имя взяло свое начало от обязанности, которую он исполнял. Незадолго до 1204 г. он женился на Маго де Мариньи, и имя его жены перешло к их детям: Мариньи назывался небольшой фьеф, располагавшийся на холме, над коммуной Дампьер, близ Гурне. Род, несомненно, угасал, и доказательством этому может служить то, что в первой половине XIII в., начиная с Ангеррана, сына Гуго и Маго, это родовое имя перешло в семейство Ле Портье. Гуго был еще жив в 1206 г., когда Филипп-Август подтвердил договор с Руанским аббатством Сент-Уан; в 1205 г. он стал свидетелем того, как Готье Гастинель передал в дар Бушвилье; таким образом, Гуго Ле Портье в то время жил уже в районе Экуи и Менневиля. В 1228 г. его сын Ангерран подтвердил дарственную Гуго в Крессенвиле''; в 1232 г. его имя фигурировало в судебном решении Палаты Шахматной доски Нормандии4. Среди его детей мы можем назвать Жана, сеньора де Мариньи, скорее всего, старшего сына, который в 1241 г. запечатал договор монетой в один экю с изображением креста с четырьмя самками дроздов, сидящими на концах перекладин, и Филиппа, сеньора д'Экуи, который стал отцом камергера Филиппа Красивого. Жак де Мариньи, служивший в 1266 г. оруженосцем, скорее всего был их родным или двоюродным братом; ведь выяснить степень родства многочисленных Мариньи, проживавших, по нашим сведениям, в одном и том же районе, — два последних договора относятся к землям в Розе, - дальше детей Гуго Привратника и Маго де Мариньи не представляется возможным. Мы не располагаем какими бы то ни было точными сведениями о некоем «Гийо де Мариньи, damoisel», который получил 60 су в качестве половины жалованья за военную службу во Фландрии, в 1302 г., в бальяже Буржа, ведь, принимая во внимание географическую удаленность этой местности, он вполне мог принадлежать к другому роду; точно такая же ситуация сложилась в отношении Гильома де Мариньи, оруженосца, который получил у военных казначеев свое жалованье за ту же службу 19 октября 1302 г. и чье происхождение нам также неизвестно. Мы располагаем чуть большим количеством информации об отце Ангеррана, Филиппе де Мариньи, сеньоре д'Экуи. Для начала необходимо полностью забыть высказывания Жана де Марни , который пытался заставить всех поверить в свое родство с Ангерраном и утверждал, что имел в своем распоряжении его семейные архивы. Говоря о богатстве Ангеррана, он просто-напросто точно скопировал текст «Романа об уродливом Лисе». Но вместе с тем он рассказал о том, что Филиппу де Мариньи с двумя его братьями пришлось срочно покинуть свое «держание», так как, защищая свою сестру, они убили семерых разбойников. Не совсем понятно, почему из-за этого они вынуждены были бежать! Более того: далее Жан де Марии упомянул о том, что один из братьев отправился в Англию, другой в Пуату, а третий, Филипп, в Нормандию. Между тем нам доподлинно известно, что его предки были нормандцами уже при Иоанне Безземельном! Что же до Вюлара де Мариньи, который, по словам нашего автора, был его предком и братом Филиппа, о нем мы не нашли ни малейшего упоминания. Отец Ангеррана был рыцарем и королевским чиновником в превотстве Андели. По меркам 1302 г. он получал довольно высокое жалованье, 2 су в день, то есть намного больше, чем королевские шателены; король даже доверил ему право сеньориальной опеки. Из этого следует, что семейство Ангеррана хотя и не принадлежало к высшей знати, но все же не принадлежало к простолюдинам, как утверждали его враги. Филипп де Мариньи был женат два раза. В первом браке у него родилось два сына и множество дочерей. Об этом свидетельствует договор о наследстве, в котором Ангерран представлял детей отца от его первого брака: родных брата и сестер. При том что старший сын Филиппа от второго брака, Пьер Уаселе, на момент наследства, в марте 1306 г., был единственным совершеннолетним, можно утверждать, что Жан, который стал совершеннолетним 17 апреля следующего года, также был ребенком от второго брака; таким образом, родным братом Ангеррана был будущий архиепископ Санский, Филипп де Мариньи. Их сестер звали Алис и Катрин; последняя вышла замуж за одного из Мансиньи; Алис, госпожа де Кантелу, по данным 1315 г., вероятно, вышла замуж за одного из Виленов, так как племянники Ангеррана де Мариньи, Ангерран, Робер и Пьер де Вилен в августе 1313 г. были канониками Нуайона, Оксера и Парижа и одновременно изучали право: следовательно, они не могли быть детьми одной из сестер Ангеррана, которая в 1306 г. была несовершеннолетней -- поэтому мы склонны считать их сыновьями Алис де Мариньи, родной сестры Ангеррана, Филиппа и Катрин. В результате замужества своей сестры Алис Ангерран породнился с шателеном Лоншана, Пьером де Виленом, и ловчим короля Жаном де Виленом, которому в декабре 1301 г. Филипп Красивый выделил 40 акров земли в ландах Бофиселя, близ Лионс-ла-Форе. Ангерран, скорее всего, и до того был родственником Жана Ловчего, некоторая часть владений которого после его смерти, по обмену, перешла к Ангеррану де Мариньи. Но Жан Ловчий и Жан де Вилен, также бывший ловчим короля, не одно и то же лицо: Жан Ловчий стал рыцарем в 1298 г., его дети, Жан и Нисез, в 1308 г. еще «были близки совершеннолетию», в то время как Жан де Вилен в 1301 г. был простым оруженосцем; тогда, возможно, он был младшим братом Жана Ловчего? Вторая супруга Ангеррана, Алис — или Авис де Монс, была кузиной маршала Франции Жана де Гре и епископа Оксера, Пьера де Гре. Этот последний 24 октября 1309 г. в Руане подписал брачный контракт Изабель де Мариньи в качестве кузена новобрачной; нет никаких сомнений, что она была старшей дочерью Ангеррана от второго брака. В январе 1310 г. Изабель вышла замуж за Гильома де Танкарвиля, поэтому Мариньи стал распорядителем и попечителем как новобрачного, так и всех благ семейства Танкарвиль; затем она сочеталась браком с Гуго д'Окси и, наконец, с Ги де Бомоном, от которого она родила сына Луи. В 1329 г. состоялся судебный процесс по вопросу вдовьей доли, оставленной ей мужем, а также опекунства над ее несовершеннолетним сыном. Другая дочь Алис де Монс, также названная Алис, вышла замуж за Пьера де Фекана; его потомки, Роншероли, старшим из которых был барон де Сен-Пьер, в период заката Старого порядка все еще сохраняли за собой некоторые права Мариньи, например, патрон над Экуи. Что же касается сыновей Ангеррана и Алис де Мо их звали Рауль и Тома, и после 1315 г. по протекции своего дяди епископа Бове, первый стал писцом, а второй был посвящен в рыцари".

МАКСимка: "МАРИНЬИ И ЕГО ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ Дата рождения Мариньи, так же как и место его появления на свет — вероятно, Экуи или Лионс-ла-Форе9, нам точно не известна, но мы можем указать ее с погрешностью в несколько лет. В первый раз его имя появилось в официальном документе в январе 1291 г.; ему, тогда еще простому оруженосцу, было в тот момент скорее всего не меньше четырнадцати лет . Его посвятили в рыцари примерно в 1303 г., по крайней мере, вряд ли позже, так как ордонанс 1293 г. предписывал оруженосцам благородного происхождения с 200 ливрами дохода пройти церемонию посвящения в рыцари до того момента, как им исполнится двадцать пять лет. Так как Мариньи вращался при королевском дворе, его материальное благополучие не играло большой роли, кроме того, он, несомненно, располагал необходимым состоянием; все это вынуждает нас сказать, что он родился лишь незадолго 1278 г. Его старшему сыну Луи было по меньшей мере четырнадцать лет на тот момент, когда он стал совершеннолетним, то есть 3 июля 1310 г.: таким образом, Ангерран женился, самое позднее, в 1295 г. Следовательно, мы относим дату рождения будущего камергера Филиппа Красивого примерно к 1275 г. Ему было примерно тридцать пять лет, когда он находился в зените могущества, а сорока лет от роду 30 апреля 1315 г. его повесили в Монфоконе. О внешнем облике Ангеррана мы можем сказать очень немного. Необходимо с большой осторожностью ссылаться на его сравнительно богатую иконографию. Некогда на внешней стене дворца находился портрет Мариньи в стиле «плоскостной живописи», а на большой лестнице напротив статуи Филиппа Красивого можно было увидеть его скульптурное изображение. Портрет исчез в XVIII в.; статуя, убранная после 1315 г., еще существовала в XVIII в., когда Г. де Сен-Фуа вместе с еще одним любителем обнаружил ее у входа в тюрьму Консьержери, «без пьедестала, прислоненную к стене»8. Дюпюи9 утверждает, что каменный Мариньи стоял на коленях перед королем; однако статуя, описанная Сен-Фуа, не изображает коленопреклоненного человека; кроме того, упомянутое Дюпюи скульптурное изображение было, по его мнению, разбито толпой на мелкие кусочки в 1315 г. Это означает, что во дворце существовало две статуи Мариньи или же что сведения П. Дюпюи не соответствуют истине. Но от этих трех дворцовых изображений осталось лишь описание, данное Сен-Фуа: «Мне понравилась его поза; у него коротко остриженные густые волосы; улыбающееся приятное лицо; одежда закрывает колени; на голове у него шапочка, кончик которой, не отброшенный на спину, а, напротив, обвитый вокруг головы, находится около левого уха; на его одеянии можно заметить вышитую перевязь, к которой прикреплена шпага». Это описание довольно ценно, так как скульптурное изображение, сделанное при жизни Мариньи с натуры и установленное на входе во дворец, там, где он часто появлялся, скорее всего, походило на оригинал. Мы не обладаем таким же количеством информации о всех имеющихся изображениях Ангеррана. Его надгробный памятник был сооружен после 1475 г., и, по всей видимости, лицо статуи, изображавшей возлежащего на надгробии человека, должно было передавать некоторые черты лица самого Мариньи. Надгробный памятник Ангеррана, 1700-ый год. Автор Роже де Ганьер: На гравюре Андре Теве изображен бюст Мариньи, несколько повернутый направо, Ангерран представлен одетым в широкое платье, правый закатанный рукав которого открывает камзол с вышитыми обшлагами. На голове у него шапочка с двумя ремешками, скрепленными под подбородком справа; платье застегнуто на груди на пуговицу в петле. В правой руке он держит складку своей одежды, а в левой — свернутый пергамент. У него изможденное лицо, длинный орлиный нос, тяжелый взгляд, на виске вздувшаяся вена. Должно быть, этот портрет сделан по изображению, находившемуся в Экуи; с другой стороны, речь может идти и о неизвестной статуе, так как скульптура, стоявшая в проеме западного портала, известна нам по гравюре МИЛЬЕНА и совсем не похожа на гравюру Теве. Объяснения, которые приводит последний, не точны, к тому же их невозможно проверить, и это не позволяет нам рассматривать этот портрет как изображение Мариньи. Наконец, человек на портрете слишком стар и его одежда отличается от одеяния статуи в портале Экуи, облаченной поверх камзола в чепрак без рукавов; голова статуи из Экуи не была покрыта. По тем же причинам, что и скульптура из Парижского дворца, статуя из портала Экуи могла походить на Мариньи. Гравюра Андре Теве Скульптура Ангеррана, стоявшая в проеме западного портала, гравюра Мильена: 1 - Ангерран; 2 - его вторая супруга Алис де Монс Гравюра Мильена - 1 - гробница Ангеррана; 2 - надгробная статуя Ангеррана отдельно; 4 - Жан де Мариньи Ангерран был маленького роста. Помимо статуи во дворце, упомянутой Сен-Фуа, мы имеем другое достоверное свидетельство: Огюст Ле Прево был знаком с человеком, который во время Революции присутствовал при эксгумации Мариньи и подтвердил, что Ангерран был небольшого роста и с очень массивной головой. У него, вероятно, были довольно светлые волосы, возможно, рыжие, если допустить, что сатирическая поэма из французского манускрипта № 146 из Национальной библиотеки, обличавшая рыжую лису, была действительно направлена против Мариньи, как посчитал Ш.-В. Ланглуа, и учесть, что в «Романе о Фовеле» также мог содержаться намек на камергера. Глядя на статую портала в Экуи, можно представить, что у Мариньи были длинные волосы, уложенные полукругом на затылке. Все описанные виды одежды носили в то время: камзол с узкими вышитыми рукавами или чепрак с так называемыми крыльями и высокими прорезями по бокам, закрепленная вокруг головы шапочка. В день смерти на нем были белая облегающая голову шапочка, плиссированная рубашка, туника и цветные штаны. Мариньи не был интеллектуалом и не стал юристом. Словесные хитросплетения Ногаре были ему чужды, и он никогда не вступал в правовые или богословские споры. Судебный процесс над Бонифацием VIII, обвинения, выдвинутые против тамплиеров, вопросы о праве короля на Империю - все это было не по его части. Он получил лишь начальное образование, выдвигалось даже предположение о том, что он не знал латыни. Действительно, 23 апреля 1311 г., когда встал вопрос о линии поведения короля в отношении Бонифация, он попросил, чтобы король перевел ему текст одного из писем к кардиналам, так как он не понимал латинского языка; король спросил его, понимает ли он, на что Мариньи ответил отрицательно. Вопрос, который следует за просьбой перевести письмо на французский язык, нельзя интерпретировать как «если бы я знал латынь», так как в таком случае он уже не имел бы никакого смысла; следовательно, нужно рассматривать его как «ее бы я понимал смысл латинского текста письма», ведь мы не можем предположить, что Мариньи не знал также и французского! Итак, мы считаем, что король перевел Мариньи, не понявшему латинский текст, письмо, в надежде прояснить его смысл; однако, поскольку Мариньи не был в курсе взаимоотношений короля и кардиналов, а также плохо разбирался в многословных документах подобного рода, перевод письма с латыни на французский язык не помог Ангеррану понять его смысл. Впрочем, еще один факт укрепил нас во мнении, что Мариньи все же немного разбирался в латыни: документы, в которых урегулировался вопрос о наследовании Артуа, исправил и дополнил Ангерран. Тем не менее он предпочитал документы на французском языке: все его бумаги были написаны по-французски, за исключением одного документа в торжественном тоне, который необходимо было написать на латинском языке. Зная о том, что он не был ни юристом, ни даже просто образованным человеком, а его личные письма были написаны по-французски, довольно трудно не заметить в его стиле и даже в его почерке признаков просвещенного, неординарного ума. Этот факт повергал в изумление его современников, чему есть немало свидетельств. Жоффруа Парижский возносил хвалу ораторскому искусству Мариньи, говоря: Ты лучший оратор из всех И лучший советчик. Для любого парижанина Мариньи прежде всего остается тем человеком, который сумел с помощью убеждения незаконно собрать налоги в 1314 г. О том же самом свойстве Ангеррана трувер Жан де Конде в 1315 г. написал: «Много было хитрых и красивых речей, искусных и красивых рыцарей», несомненно, вспоминая о том, как он умело провел переговоры в Турне. Но, помимо ораторских способностей, упоминалось также и о любезности и приятности в общении этого прекрасного рыцаря. Автор «Романа об уродливом. Лисе», глас простолюдинов, лавочников и бродячих торговцев, также был потрясен величественной осанкой королевского камергера: ведь он более всех французов обладал изяществом и честью, манерами и изысканностью. Наконец, последователь Гильома де Нанжи в одной часто цитируемой фразе перечислил все отличительные черты Ангеррана де Мариньи, безупречно любезного, предусмотрительного, опытного и ловкого рыцаря2, воздавая таким образом хвалу этому человеку как рыцарю, советнику и дипломату. Примерно в 1295 г. Ангерран женился на Жанне де Сен-Мартен. Жанна была крестницей королевы Жанны, посодействовавшей заключению этого брака. Она произвела на свет двоих детей, Луи и Мари, родившихся до июня 1300 г., и после этого по прошествии короткого промежутка времени умерла. Мариньи женился во второй раз примерно в начале 1301 г., его супругой стала Алис де Монс, которая родила ему четверых детей, Изабель, Рауля, Тома и Алис, и пережила, после десяти лет, проведенных в заключении, опалу и смерть своего мужа. Как камергер, Ангерран проводил время главным образом в резиденции короля, при дворе и в королевском дворце. Но, помимо этого, где же находилась личная резиденция Мариньи, дом, котором он жил со своей семьей? Для начала, в Париже должен был жить в Лувре, так как он являлся комендантом этого замка; но поскольку мы нашли упоминание об этом титуле лишь в «Больших Французских Хрониках», нам не известно, ни когда он его получил, ни насколько это соответствовало действительности. Поэтому мы не знаем, останавливался ли он в Лувре, в котором одновременно находились жилые помещения и тюрьма. Но со временем Мариньи приобрел с целью сделать особняк целую группу домов, в двадцати метрах от Лувра, между улицами Отриш и Пули, в так называемых рвах Сен-Жермена. Мы еще вспомним об этих приобретениях, когда будем рассматривать строительную деятельность Ангеррана де Мариньи. У нас мало сведений по поводу обстановки этих домов. Перед январем 1311 г. Маго д'Артуа подарила Мариньи «шерстяное полотно с узором из различных фигур», которое, по мнению аббата Деэна, представляло собой гладкий ковер с изображением разных персонажей, но мы не знаем, в нормандской или в парижсн резиденции нашел для него место Ангерран. С другой стороны, в нашем распоряжении находится описание мебели и драгоценностей короны, которые после 1315 г. из Лувра вывез Анри де Сюлли, чтобы передать их королю: благодаря описанию гербов на них мы можем предположить, что некоторые из этих предметов были конфискованы у Мариньи. В их число, помимо прочего, входят гобелены, выполненные для церемонии бракосочетания Гильома де Танкарвиля и Изабель де Мариньи, четыре с изображением розовых кустов и еще четыре с вышитыми на них попугаями в костюмах. Кроме того, нужно назвать вазы из алебастра или из мрамора с зелеными шелковыми шнурками для использования сосудов в качестве столовых приборов2 и, наконец, часовенку, украшенную эмалью, которая, по всей видимости, являлась маленьким переносным алтарем, поскольку Ангерран пользовался привилегией иметь алтарь для своих капелланов4. Мариньи не испытывал недостатка в домах, расположенных в провинции, при том что у него не хватало времени на то, чтобы в них жить. Например, сразу приходит на ум королевский замок в Иссудене, чьим комендантом он был назначен пожизненно 3 октября 1298 г., но где он, по всей видимости, никогда не жил. У него было множество резиденций, прежде всего в его обширных нормандских владениях, к которым мы еще обратимся в следующей главе. К сожалению, в документах содержатся столь неточные выражения, что для нас оказалось невозможным выделить в не движимости Мариньи замки, поместья и простые дома, так как эти жилые помещения никогда не оценивались и не сдавались в аренду. Очень часто владение фьефом подразумевало владение поместьем. Поместье иногда включало в себя дом, крепостную стену и ров , но в одном из текстов мы обнаружили упоминание о «поместье или замке Плессье Отребан». Наконец, факт дарения шателенства Гайфонтен означал лишь то, что подаренные королем земли находились в этом округе, и никоим образом не подразумевал передачи в дар замка! Нам не всегда .валось разрешить подобные проблемы, и это, естественно, оказало известное влияние на сделанные нами выводы. Необходимо выделить из общего списка дом в Менси, который в 1315 г. принадлежал Алис де.Монс, и это позволяет нам сделать предположение о том, что он находился в ее личном владении; само собой, после женитьбы, состоявшейся примерно в 1301 г., Ангерран стал также в нем останавливаться. Он построил себе замок в Туфревиле, в местечке, называемом Ле Плесси, где он являлся сеньором; король предоставил ему право пользования лесом, располагавшимся по соседству, для содержания в порядке этого замка. В то время в Менневилле находился один из главных королевских заповедников, в котором король позволил Мариньи выделить себе участок земли, что отнюдь не способствовало охране диких животных; в этом важном для себя владении Ангерран построил замок. Мы еще вернемся к разговору об этих двух зданиях. Во владения Ангеррана входили также менее важные постройки, возведенные еще до него. В мае 1305 г. король даровал ему, наряду с владениями в Лонгвиле, располагавшийся в той же местности замок, который вместе с прилегающими к нему садами в 1315 г. был оценен в 50 турских ливров ренты6; судя по ценности последующих замков, он имел немалое значение. , В декабре 1307 г. Ангерран получил в фьефферм поместье в Мариньи и в июле 1308 г. - два поместья в Экуи, на расстоянии одного километра от церкви, в так называемом Ле Пэже и в Лоншане". Пятого декабря того же года он купил у Гоше де Шатильона земли замок Шампрон в Перше и 22 июня 1310 г. отдал их Карлу де Валуа, получив взамен Гайфонтен. Входил ли замок в это новое приобретение? Мы склонны думать, что нет. С одной стороны, в документах действительно иногда встречается термин шателенство, но он обозначает Территорию, на которой находятся некое имущество и постройки, а отнюдь не само имущество как таковое; с другой стороны, в Гайфонтене действительно существовал замок, есть упоминание о нем, датированное 1323 г.2, но то мог быть королевский замок; и в том же году Карл де Валуа купил у Мишеля де Флавакура поместье, прилегавшее к замку, который, по всей видимости, ему не принадлежал: итак, к Карлу де Валуа перешло все имущество Ангеррана де Мариньи в Гайфонтене''. В марте 1309 г. Ангерран получил в фьефферм поместье Вард вместе с угодьями; за него, вместе с садами и огороженными участками, полагалось выплачивать 16 парижских ливров в год, то есть треть от стоимости замка в Лонгвиле. Расширяя область своих владений в Вермандуа, Мариньи 8 марта 1310 г., помимо всего прочего, приобрел дом в Кондрене6; 7 сентября 1311 г. он прибавил к замку в Лонгвиле расположенное на севере этой части его нормандских владений поместье в Нотр-Дам-дю-Парк, называемое «Буа-Гильом». Мариньи стал выплачивать со своих собственных земель в Шампани и Невере ренту, которую король ежегодно должен был выдать братьям Тибо и Луи де Сансеррам; король отблагодарил его, передав ему владения в Вермандуа и в Нормандии, в частности, поместья Васкей и Гренвиль с садами. В июне 1312 г. Мариньи купил у Ьеро де Меркера замок Шильи близ Лонжюмо вместе с владениями, скорее всего, являвшимися предполагаемым ядром домена, который, по видимости, камергер хотел создать для себя на юге Парижа, так как нормандский домен, по мнению человека, всецело поглощенного государственной деятельностью, общественными делами, был слишком далек от центра. Таким образом, во владении Мариньи было около двенадцати замков или поместий; замки в Лонгвиле, Плесси и Менневиле были очень красивы, остальные, без всякого сомнения, не были столь великолепны. Что же касается замка Плесси-о-Турнель, которым Лариньи владел всего лишь два года, а затем уступил доходы от него братьям Тибо и Луи де Сансеррам, за это здание полагалась рента в 125 турских ливров, и оно имело особенно большое значение. Мы не упоминаем здесь замки, которые были пожалованы Мариньи во фьеф: они являлись частью принадлежащей ему недвижимости, но не жилищами. Однако между 1312 и 1314 г. Ангерран, должно быть, часто жил в замке Шильи, расположенном в часе езды от Парижа. Стоимость замка Шильи, единственного центра того домениального владения, которое Мариньи в январе 1314 г. укрепил, добившись сеньориальных и судебных прав на землях между Бьевром и Оржем, видимо, составляла основную часть суммы, в которую была оценена приобретенная у Беро де Меркера земля - за нее полагалось 726 турских ливров ренты. Кто же служил Ангеррану де Мариньи? Речь здесь, конечно, не идет о его личных слугах и конюхах. Напротив, имеются в виду те люди, которые принимали участие в его профессиональной деятельности и поэтому даже были, как мы увидим дальше, агентами. У Мариньи, как у рыцаря, должен был быть оруженосец, но его имя нам неизвестно. На службе у него находился один, затем два писца, которые составляли его акты, занимались его перепиской, приводили в порядок его архив, создавали для него картулярий и, возможно, выполняли различные поручения. Первым из них стал Жоффруа де Бриансон, писец Мариньи с марта 1307 г.: именно он в 1308 г. от имени своего хозяина произвел выплату в Счетную палату Карла де Валуа и 30 августа 1309 г., как писец Мариньи, получил канонические льготы. Но в качестве причины другой его льготы, б июня 1310 г., упоминается лишь служба королю: Жоффруа был счетоводом, затем казначеем, пока, как и Мариньи, в 1315 г. не попал в немилость. В 1309 г. у Ангеррана появился другой писец, иподьякон Жан де Шармуа, сын Санса: 29 апреля 1312 г. он еще состоял у него на службе. Жоффруа де Бриансона сменил Мишель де Бурдене, упоминание о котором как о писце Мариньи относится именно к этому времени; карьера Бурдене необычайно любопытна, так как сначала он находился на службе у короля: в 1306-1307 гг. он входил в штат Палаты Людовика Наваррского, затем, в июне, в июле 1307 г. и еще в марте 1309 г Д Бурдене был королевским писцом. Но к марту 1309 г. он уже вел дела с Мариньи, которому выплачивал ренту и чье имя в одном из счетов сократил до "Monsieur": на деле Бурдене уже был на службе у Ангеррана, если не лично, то, по крайней мере, в порядке подчиненности, даже будучи писцом у короля. Примерно в 1310 г. он еще был писцом Мариньи и перестал им быть несколько дней спустя после 29 апреля 1312 г., когда он стал мэтром счетов. Впрочем, мы можем сказать, что Бурдене остался человеком Ангеррана де Мариньи. На его место Мариньи взял Пьера Асцелина, иподьякона, и 4 июня 1312 г., походатайствовав перед папой, добился для него привилегии не выполнять обязанностей священника. Жан де Шармуа и Пьер Асцелин оставались писцами у Ангеррана де Мариньи вплоть до самого конца его политической карьеры. Помимо двух писцов на службе у Мариньи находились также два капеллана, появившиеся, по нашим сведениям, лишь 29 апреля 1312 г. Берто де Монтегю, являвшийся родственником архиепископа Руанского Жиля Асцелина де Монтегю , был священником ; по приказу 21 апреля 1315 г. его арестовали как капеллана Мариньи. Жерве дю Бю, автор «Романа о Фовеле», находился на службе у Мариньи более года. Нам неизвестно, когда он стал капелланом Ангеррана, но скорее всего это произошло до конца апреля 1312 г. ; 1 июня 1313 г. Жерве дю Бю все еще оставался капелланом, а в одном из счетов королевского отеля за первый семестр 1313 г. он фигурирует как королевский нотариус: следовательно, он должен был уйти от Мариньи в июне 1313 г. Но поскольку четырьмя другими нотариусами, обозначенными в счете как числящиеся на службе в отеле, были Жан Мальяр, Жан дю Тампль, Жак де Жассен и Ги де Ливри, подписи которых часто стояли под королевскими актами, в отличие от Жерве дю Бю, имя которого никогда там не появлялось, можно подумать, что он в действительности не исполнял своих обязанностей и что Мариньи некоторое время еще продержал его у себя на службе. В любом случае, в 1314 г. Ангерран взял на его место священника по имени Жан Друази. Вторым капелланом все так же оставался Берто де Монтегю. Помимо этого, для управления своим нормандским доменом Мариньи нанял на службу бальи, Пьера Певреля, которого в 1316 г. допрашивали комиссары, уполномоченные произвести оценку имущества Ангеррана. К этим титулованным служителям, то есть к двум капелланам, двум писцам, бальи и, безусловно, оруженосцу, добавлялись временные и домашние слуги, которые часто смешивались с королевскими слугами. Реньо Паркье, королевский нотариус, в официальных актах представавший также как папский нотариус, в апреле 1312 г. находился на должности ректора Гайфонтена, где сеньором являлся Мариньи, и в то же время получил пост декана в Нефшатель-ан-Брей - - причем подтверждающий этот факт документ был заверен Климентом V, очевидно, по просьбе Мариньи5. Можно предположить, что речь здесь шла об одном из способов вознаграждения за услуги, оказанные камергеру. Равным образом Мариньи выделил из королевской казны ренту в 40 ливров Готье де Мезьеру, слуге короля, за помощь, которую тот ему уже оказал и еще окажет. По тем же причинам он отказался от ренты, которую ему был обязан выплатить Майо Ле Вилен, тоже бывший, без всякого сомнения, одним из слуг. Наконец, назовем имена тех деловых людей, чьими услугами Мариньи воспользовался для заключения сделок, к рассказу о которых мы вернемся в следующей главе: тот, кто, согласно документам, взялся управлять землями, купленными в Вермандуа, «достопочтенный и мудрый человек, монс. Пьер Мюле, прокурор упомянутого монс. Ангеррана»; тот, кто представлял в Англии Мариньи и Тота Ги, поименованный в «Calendar of the Close Rolls» «Ваннус Пуций Фортгер, поверенный Ангеррана де Мариньи», причем так же назывались компаньоны флорентийских Барди, Манан Франциски и Тальдус Валорис, к которым, вероятно, нужно причислить Жиня Боненсеня; наконец, Тот Ги, происходивший из семьи луккских Гиди, бывший сначала слугой короля, затем королевским сборщиком налогов в Лилле и во Фландрии; одновременно он исполнял любые поручения Мариньи, причем Берту де Бенжи, сборщик налогов в Артуа, в своих счетах 1309 и 1310 гг. три раза назвал его «приближенным монсеньора Ангеррана де Мариньи». Именно эти люди служили Ангеррану де Мариньи. Прибавив к этому списку обычное окружение камергера, то есть комнатных слуг и обслуживающий персонал королевского отеля, мы сможем представить себе, каким был его образ жизни: хотя.и не принца, но знатного сеньора. Для того чтобы обратиться к той информации о личной жизни Ангеррана де Мариньи и Алис де Монс, которую мы смогли извлечь из документов, необходимо сначала рассмотреть канонические привилегии, пожалованные им Климентом V. С 9 апреля 1308 г. Мариньи пользовался правом иметь при себе переносной алтарь, что позволяло ему вместе со своим капелланом служить обедню там, где ему было угодно, и даже в случае необходимости, до восхода солнца . К числу именно этих привилегий нужно отнести существование «часовенки» из меди, украшенной лиможскими эмалями, о которой мы уже говорили. Двадцать девятого декабря 1312 г. Климент V даровал Ангеррану и Алис право выбирать исповедника; мы не упомянули об этом человеке, рассказывая о людях камергера, так как нам неизвестно, действительно ли он принадлежал к окружению Ангеррана, или же, что более вероятно, он был, как и королевский исповедник, францисканцем или доминиканцем из одного из монастырей Парижа. В любом случае, этот «скромный священник или монах» был вправе отпустить Мариньи все грехи, вплоть до позволения не отлучать его от церкви за жестокость к писцам или принятые к ним насильственные меры, но, впрочем, не в случае убийства или нанесения увечья. Он также мог проводить для Мариньи и его супруги религиозные таинства в любом месте и заменять, согласно их пожеланиям, обет паломничества (кроме паломничества в Рим и Компостелу) на благочестивые' дела1. Во время их первой встречи, 31 мая 1307 г., Климент V дал Мариньи позволение входить в женские монастыри, предварительно заручившись согласием короля, а Алис де Монс разрешил посещать мужские монастыри. Эти льготы и привилегии, впрочем, не являются доказательствами набожности Мариньи. Нет никаких сомнений в том, что Филипп Красивый был действительно набожным человеком, но нет никаких сведений, которые позволили бы утверждать то же самое в отношении его советника. Мариньи основал множество церковных учреждений, он делал щедрые денежные вложения в созданные им капитулы, он построил церковь и несколько часовен, но все это могло быть лишь проявлением его амбиций. Безусловно, основание церкви Экуи - поступок, совершенный с благочестивыми намерениями, но также наверняка продиктованный желанием увенчать подобной постройкой создание его домена, о котором мы поговорим в следующей главе. Мотив присвоения перечисленных привилегий примерно такой же: собственная часовенка, переносной алтарь, капелланы, исповедник, наделенный необычайной властью, были прежде всего элементами практически королевского образа жизни. В свете вышеизложенного нам уже не покажется удивительным то, что Климент V даровал Ангеррану де Мариньи, Алис де Монс, их детям и Луи де Мариньи высшие посмертные почести: право разделить их тела, с тем чтобы одна его часть была погребена в любом месте по выбору, а другая в новой семейной усыпальнице, в коллегиальной церкви Экуи. («...да будет постановлено, чтобы, после того как ты и твои близкие уйдете из этой жизни, согласно тому, как выпадет вам на долю, твое и их тела были бы разделены и одна часть разделенных тел, согласно твоему и их желанию, была захоронена в церкви святой Богоматери в Экуи в Руанском округе, а другая часть была отвезена в любое другое приличествующее место для церковного захоронения; без всякого права на любое другое решение, в память о достопочтенном папе Бонифации VIII, нашем предшественнике, невзирая на какие-либо противоположные заявления, тебе и твоим родственникам мы нашей властью особую милость даруем»). Ещё фотографии коллегиальной церкови Нотр-Дам Д'Экуи: А вот могила Жана де Мариньи сохранилась в церкви Экуи:

Бэлль: МАКСимка Спасибо за интересную информацию!

Бэлль: Собственноручное письмо Гийома де Ногаре Этьену де Сюизи, март 1303. Не запечатанный пергамент.

МАКСимка: МАКСимка пишет: Коллегиальная церковь Нотр-Дам Д'Экюи в Верхней Нормандии, основанная Ангерраном де Мариньи Ещё про Экуи: "Созидание домена увенчалось учреждением капитула в Экуи. Церковь Сент-Обен в Экуи с 1411 г. принадлежала Бек-Эллуану, который уступил ее королю: Мариньи получил над ней патронат примерно в 1308-1310 гг. В январе 1311 г. с одобрения Алис де Монс основание капитула регулярных каноников было подтверждено хартией', заверенной архиепископом Руанским0, королем и папой. В XVIII в. документы, относящиеся к этому событию, хранились в архивах коллегиальной церкви. Капитул Руана, архидиакон нормандского Вексена и кюре Экуи одобрили это нововведение, о котором очень быстро стало известно повсюду: Жоффруа Парижский также высказался по этому поводу: Это был тот, кто в Экуи Поместил церковных каноников. В капитул были вложены значительные средства. Мариньи выделил на него 420 турских ливров ренты, приобрести которые позволил король. В действительности, Ангерран уступил капитулу в общей сложности 260 ливров ренты в Васкее, Лонгейле, Морте-мер-ан-Лионе, Л'Иль-Дье и Ри, причем в трех последних ренты местных церквей, а также ренту в Оти. Но в 1314 г. все эти выплаты еще не были переведены, поскольку ренты были конфискованы наряду с другим имуществом Ангеррана, и Людовику X пришлось, в качестве компенсации, выделить капитулу земли в Туфревиле и некоторые права в местностях Васкей и Экуи. Помимо того, Ангерран пообещал каждому канонику двенадцать полных возов леса, но из леса Баквиль он мог получить лишь сто возов; король добавил ему сорок четыре недостающих. Архиепископ Руанский, Бернар де Фарж, даровал им права на лес в Лионе (Lyons), а Жан де Лион, врач Людовика Наваррского, выделил 40 ливров ренты и права собственности на свои владения в Лионе, Тронке, Бофиселе и Лорло, сохранив за собой право на пожизненное ими пользование. Папа, в свою очередь, даровал отпущение грехов посетителям этих мест: на один год и на сорокадневный пост во время праздников Св. Девы Марии, Св. Иоанна Крестителя, Св. Петра, Св. Павла и Св. Людовика, и на сто дней в течение их октав; чуть позже он распространил свою милость также на рождественские праздники, на Пасху, Троицын день, святую Пятницу, на праздник Освящения церкви, а также на всех тех, кто сделает пожертвования для коллегиальной церкви. Мариньи дал капитулу устав в акте об его основании: присутствие во время богослужений и распределение канониальных и приходских служб, раздача пребенд, получение прибыли, порядок назначения сановников были строго урегулированы. В числе двенадцати каноников были декан, певчий и казначей, а также викарий. Покровительство оставалось за Ангерраном и, после его смерти, за его потомками: сначала за сеньором де Мариньи, потом за сеньором дю Плесси. В действительности, во время Революции покровительство принадлежало госпоже дЭкуи и сеньору де Мариньи''. Ангерран мог назначить двух каноников в церковный приход. Помимо того, он готовился к учреждению восьми должностей викария, чего так и не произошло. С другой стороны, Мариньи действительно открыл госпиталь в Экуи. Похожие, но не столь значительные учреждения появились по его инициативе в Гамаше, где в 1309 г. был основан капитул, и в Менневиле, где в 1312 г. открылись две часовни, располагавшиеся, вероятно, вблизи замка. Возводя капитул в Экуи, Ангерран приказал снести старую церковь Сент-Обен. Тремя годами позже строительство новой коллегиальной церкви Святой Богоматери в Экуи подошло к концу. Это одно из самых прекрасных и незатейливых зданий, построенных в радиальном стиле, и можно не сомневаться в том, что для его создания Мариньи обратился к одному из самых модных в творческих кругах того времени архитекторов, который, без всякого сомнения, был также автором Плесси, поскольку лепка и утолщенный фундамент обоих зданий абсолютно идентичны. Церковь имеет два нефа, простой и поперечный; ее свод появился только накануне Революции. Некогда она была отделана лепными украшениями, аналогично часовне в Плесси и Большому залу королевского дворца в Париже. Западный портал украшали три прекрасные статуи: Дева Мария, которая сейчас стоит напротив тимпана, ранее находилась напротив простенка; в оконных простенках возвышались статуи дарителей, слева Ангеррана де Мариньи, справа Алис де Монс, которые преподносили Богоматери макеты церквей. Другие сделанные по заказу Ангеррана скульптурные изображения до сих пор украшают церковь: это статуи Св. Вероники, Св. Анны, Св. Никезы, Св. Дионисия, Св. Марии Египетской, Св. Цецилии, Св. Маргариты; ранее ансамбль дополняла также скульптура Людовика Святого, к сожалению, утраченная в наши дни6. Эта скульптурная группа является одним из самых выдающихся памятников пластического искусства начала XIV в. Создатели ансамбля, без всякого сомнения, творили в королевской мастерской, и Мариньи, руководивший ее деятельностью, не преминул воспользоваться своим положением для того, чтобы установить свое скульптурное изображение рядом со статуей короля на входе в королевский дворец. Именно в церковь в Экуи было передано тело Ангеррана (точная дата неизвестна), после чего было возведено его надгробие. Эмиль Маль разрушил пользовавшуюся популярностью на протяжении многих веков гипотезу о том, что три основные фигуры памятника изображают Бога и Мариньи с Карлом Валуа, молящих о прощении... На самом же деле в этом скульптурном ансамбле представлен Христос в окружении Девы Марии и Св. Иоанна, а два ангела не имеют к данной группе отношения. Для завершения образа коллегиальной церкви Ангерран передал ей реликвии, полученные не без участия Климента V. Например, это висящий на шее Девы Марии агнец божий из позолоченного серебра, который служил ковчегом для молока Девы, причем на его поверхности был выгравирован герб Ангеррана. К этому дару Мариньи присоединил реликвии Креста Иисуса и никогда не замерзающую кровь Св. Киприана, а также ковчег в форме канделябра из позолоченного серебра и такой же крест весом 168 унций; на всех этих предметах красовался герб де Мариньи и иногда герб Алис де Монс. Со своей стороны, Филипп Красивый преподнес в дар фалангу Людовика Святого в шкатулке для просфоры с четырьмя хрустальными пластинками. Фалангу держал в одной руке ангел из позолоченного серебра, в другой руке которого был скипетр. Когда все было готово, 9 сентября 1313 г. в присутствии кардинала Николя де Фревиля, папского легата, двух архиепископов и одиннадцати епископов6 состоялось освящение. Зачем нужна была эта дорогостоящая и повсюду разрекламиро-ванная затея? Мариньи, задумав и практически реализовав объединение обширного домена, который он впоследствии собирался преобразовать в титульный фьеф, хотел придать этому домену значимость .известного и посещаемого культового места — заметим, что освящение состоялось во время ярмарки сукна — и сделать из церкви «Сен-Дени» основываемой им династии. В то же время, для того чтобы большая часть его домена не осталась в стороне от основных капиталовложений, он поместил церковь в некотором отдалении от центра. Следовательно, устроение капитула никак не могло помешать объединению будущего баронского поместья. Для Ангеррана коллегиальная церковь в Экуи, являвшаяся не простым культовым сооружением, а святилищем всего домена и фамильной усыпальницей, была одной из главных составляющих его престижа и величественным подтверждением его успеха".

МАКСимка: СТРОИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МАРИНЬИ "Рассказывая в первой главе об окружении камергера, мы лишь упомянули о принадлежавших ему строениях: необходимо было предварительно познакомиться со структурой домена, в котором эти дома располагались, и узнать размеры денежного состояния Мариньи, позволившего реализовать его строительные планы. Но, прежде чем перейти к рассмотрению нормандских строений Ангеррана де Мариньи, мы должны обратиться к покупкам недвижимости, которые он совершил в Париже. В действительности, он не просто так приобретал дома вместе с прилегавшими к ним земельными участками, порой даже выкупая ренты, которыми они были обложены: безусловно, он хотел расчистить пространство и построить на нем, в нескольких метрах от Лувра, крупный особняк. Даже зная о том, что, неожиданно попав в немилость, Мариньи не смог реализовать всех своих планов, мы тем не менее должны узнать, как шла подготовка к их осуществлению. В июне 1306 г. он купил за 5500 турских ливров у Гильома де Шенака, душеприказчика Эли де Момон, манор с двумя или тремя домами, расположенный на улице Фоссе-Сен-Жермен, то есть на углу улицы Пули, располагавшейся напротив- улицы Фоссе-Сен-Жермен, в цензиве Сен-Жермен-л'Оксеруа, которому с этого манора полагалась плата 8 парижских денье ценза и 32 парижских су 10 денье ренты. Мариньи вместе с Плезианом представлял короля в арбитражном суде по вопросу наследства Эли де Момона; конечно же, он воспользовался этой ситуацией и добился того, чтобы его стали рассматривать в качестве главного претендента на покупку этого имущества. И даже если он и не злоупотребил своим положением в тот момент — цена была достаточно высока, — он извлек из него выгоду другого рода, изменив неудобное для него судебное постановление: 16 июня 1305 г. наследники Эли де Момон, Гильом, ее брат, и Пьер, ее племянник, предоставили Гильому де Шенаку полномочия по продаже и отчуждению наследуемого имущества, располагавшегося в Париже, кроме дома, в котором жил Реньо д'Обиньи, так как они намеревались оставить этот дом себе; именно эту оговорку Мариньи устранил, и ему продали все входившие в манор дома, лишь позволив Реньо д'Обиньи оставаться в своем доме и лишив всяческих прав наследников Эли де Момон. Девятнадцатого марта 1307 г. Ангерран приобрел дом на улице Отриш, располагавшийся за предыдущими. Это был только корпус здания, но, согласно акту о продаже, здание было многоэтажным. Приобретение этого дома ничего не стоило Ангеррану: один из писцов, Жан Бардель, 4 мая 1304 г. взял его под ренту в 29 ливров в год, обязавшись раз в два года выплачивать также 500 парижских ливров на благоустройство жилища; это последнее условие, обычное для того времени, оказалось непосильным для Жана Барделя, и он был вынужден 30 мая 1306 г. заключить договор с каменщиком Жаном Рюэлем, которому он оставлял половину дома и, соответственно, половину связанных с ним расходов. Каменщику пришлось отказаться от столь обременительной сделки, так как Жан Бардель, не справившись с бременем расходов, уступил все имущество Мариньи, не поставив, никаких условий. Поскольку дом относился к цензиве Сен-Жермен-л'Оксеруа, формальности по «отказу от прав на собственность» и «вступлению в права собственника» были улажены в присутствии стражника превотства, Фремена де Кокреля, между Жаном Барделем и Жоффруа де Бриансоном, вступившим во владение от имени Мариньи. Наконец, Ангерран купил у Мишеля де Бурдене, еще бывшего Б то время королевским писцом, дом на улице Пули, относившийся к цензиве Сен-Жермен; Бурдене приобрел его у Роже де Бу за 100 ливров", и Мариньи должен был уплатить примерно такую же сумму. По всей видимости, это было небольшое сооружение. Помимо этого, Мариньи принадлежал участок земли, о времени приобретения которого нам ничего не известно, с небольшими домиками и крытым гумном, ранее принадлежавшими Жану Ожье; также вероятно, что, после 1309 г. он купил у Жана де Вера дом, располагавшийся в начале улицы Пули, иначе присутствие в картулярии Мариньи документа, удостоверяющего факт этой покупки, было бы необъяснимо. Таким образом, Мариньи принадлежало несколько домов, расположенных недалеко от Лувра, между двумя улицами, пролегавшими перпендикулярно Сене, Отриш и Пули. Эти дома прилегали друг к другу, согласно неоднократно проверенным топографическим данным. Между тем разница в стоимости этих приобретений была слишком велика для того, чтобы можно было хотя бы предположить, что Мариньи собирался устроиться в особняке за 5500 ливров и Б домишке за 100 ливров Без всяких сомнений, он использовал эти возможности для того, чтобы приобрести достаточно обширный земельный участок и построить на нем достойный своей персоны особняк. Выкуп ренты, относившейся к одному из этих домов, не являлся финансовой операцией, а был обычной сделкой, предварявшей снос этого дома. Безусловно, Мариньи, внося свою лепту в строительство дворца Сите, мечтал о подобной постройке. Крах 1315 г. помешал ему осуществить то, что впоследствии удалось Жаку Керу, Ришелье, Фуке. Его дома были распределены, как и все остальное недвижимое имущество Мариньи: дом на улице Отриш отошел к графу Эно, другой дом — к Филиппу де Валуа. Примерно в 1306 г. Ангерран построил для себя замок в Менневиле, что не должно вызывать нашего удивления, поскольку, особенно до 1311 г., Ангерран пользовался титулом сеньора де Менневиля гораздо чаще, чем сеньора де Мариньи. От этого замка, который был перестроен в 1525 г., сгорел в 1535 г. и был окончательно переделан его владельцем в 1839 г., остались лишь ворота с двумя колоннами по бокам. Помещение, в котором жил Мариньи, находилось ближе к северной части двора и было разрушено между 1624 и 1630 гг. На заднем дворе сохранилось подземное помещение, коридор с шестью погребками с каждой стороны и с тринадцатым погребком, расположенным в конце коридора; у последнего погребка слева начинается образующий прямой угол с первым второй коридор с пятью погребками, один из которых расположен в глубине. Расположенный у самого входа зал, в который можно попасть, спустившись по лестнице, имеет сводчатый потолок. Напротив этого жилого помещения, к северу, находилась часовня, построенная из достаточно дешевых материалов, песчаника и кремня и отделанная лепкой. От нее остались только две прекрасные статуи, которые, скорее всего, оыли повернуты лицом друг к другу: Дева, устремившая вдаль задумчивый взгляд, несколько манерно выполненная, Дитя Христос, гладящий ей подбородок, и Людовик Святой в торжественном облачении, в королевских одеждах и короне, лик которого некогда, по мнению Л. Ренье, отражал страсти Христовы; эта статуя является одним из первых скульптурных изображений короля Франции, благодаря усилиям скульпторов несколько похожих на оригинал. По крайней мере, считается, что автор этой работы постарался придать чертам ее лица некоторую схожесть с королевскими, в отличие от тех абсолютно одинаковых статуй, которые были выполнены по приказу Людовика Святого для надгробий его предшественников. Статуя Людовика Святого в Менневиле. Некоторые историки считают, что лицу Людовика даны черты лица Филиппа Красивого Замок в Менневиле сегодня: От замка Плесси, некогда располагавшегося близ Туфревиля, осталась лишь часовня. Замок был очень представительным, и в начале XVIII в. Тома Корнель упомянул о «замке под названием Плесси, павильоны которого придавали ему схожесть с дворцом принца». Но несколько лет спустя он был разрушен. Как и в Менневиле, в Плесси существует очень любопытное подземелье, в южной части часовни: спустившись по прямой лестнице из пятнадцати ступенек и пройдя под арочным сводом, оказываешься в огромных размеров зале, из которого некогда существовал также выход на север. Другое подземелье, расположенное ниже этого зала, выглядит так же, как погреб в Менневиле: центральный коридор с четырьмя погребками с каждой стороны и со сводчатыми двойными потолками. По мнению Л. Ренье, этот нижний погреб использовался как подвал. М. Ж. Ланфри изучил строения и развалины замка Плесси. В пятидесяти метрах на запад от часовни на глубине 0,70 м под землей был найден пол обширного зала площадью 74,70 м, образованный девятью полосами покрытых лаком квадратов, каждая из которых была направлена к центральной полосе, и пол другого зала площадью 7,55 х 6,70 м. На коричневом или красном фоне этих квадратов шириной 7 см и толщиной 2 см, отлитых по два, видны желтые рисунки: розетки, лилии, крестовины. На некоторых есть изображения рыцаря со щитом, рыцаря с луком, рыцаря, держащего в руке меч, — присутствуют все три вида изображений, повернутые как в одну, так и в другую сторону — или пары танцовщиков в костюмах. Полосы образованы положенными по диагонали квадратами с геометрическим рисунком, и отделены друг от друга рядом квадратов с историческими изображениями, лежащими прямо и не имеющими рамок. Рядом с вымощенными таким образом залами есть фрагменты одноцветных красных, желтых или зеленых половых покрытий, указывающих на расположение второстепенных помещений. Часовня в Плесси сильно повреждена. На юго-востоке здания можно увидеть группу камней, образующих выступ, которые, безусловно, относились к ранее существовавшему на том месте зданию, так как кладка и отливы не соответствуют частям часовни Ангеррана. Очень красивы лепные украшения часовни. В ее постройке можно также заметить впервые применявшееся в строительных работах утолщение фундамента, что впоследствии также будет использовано при постройке церкви в Экуи. В простенке портала находится составляющая с ним единое целое маленькая статуя Девы. В одной из стен найдена неиспользованная ниша для гроба, которая, по предположению Л. Ренье, должна была быть могилой Алис де Монс; впрочем, нельзя отрицать и того, что эта могила могла быть приготовлена для первой жены Ангеррана, Жанны де Сен-Мартен".

МАКСимка:

МАКСимка: КАЗНЬ АНГЕРРАНА ДЕ МАРИНЬИ "Два дня, 28 и 29 апреля 1315 г., Мариньи оставался в Шатле Тридцатого числа, в среду, накануне праздника Вознесения, его повезли на виселицу. В нашем распоряжении есть два свидетельства очевидцев казни, но, в отличие от автора «Романа об уродливом Лисе» Жоффруа Парижский описал нам Мариньи, каким он был в тот день: закованного в кандалы и с цепями на ногах, в белой шапочке, плиссированной рубахе, в цветной тунике и штанах, его везли к месту казни в телеге. Его доставили на виселицу в Монфокон, а не на Гревскую площадь, как предположил Пьер Дюпюи, в этом нас убеждают свидетельства многих хронистов. На протяжении многих веков бытовало мнение, что эту виселицу возвели по приказу Мариньи, но она, и в этом нет никаких сомнений, существовала еще при Людовике Святом. Впрочем, то же самое говорили о Пьере Реми, судьба которого сходна с участью Мариньи: очевидно, что в данном случае творил правосудие Всевышний... По пути, под свист и улюлюканье толпы, приговоренный кричал о своей невиновности и просил молиться за него5. Его повесили на углу самой высокой перекладины гигантской виселицы. Мальчик по имени Пайо, вовлеченный в дело о колдовстве, был повешен на нижнем уровне. Кстати, труп Мариньи долгое время оставался на виселице в Монфоконе. Примерно в середине июня поутру его обнаружили лежащим на земле безо всякой одежды. Его сняли воры! Тело вновь одели, если можно так выразиться, в так назы¬ваемый «колокол» - кусок ткани с дыркой посередине — и вновь подняли на виселицу 23 июня 1315 г. по приказу Карла Валуа, ненависть которого, по мнению Жоффруа Парижского, переходила всякие границы: Карл бы сдох, Если бы его вновь не вздернули. Труп Ангеррана два года провисел на вершине виселицы в Монфоконе. Даже привычные к подобным зрелищам современники заметили, что это зловещее представление несколько затянулось. В 1317 г., уступив настойчивым просьбам друзей Ангеррана — и, несомненно, его брата Жана и сына Луи, — король Филипп Длин¬ный приказал, чтобы тело увезли с Монфокона и предали земле в освященном месте. Это произошло ночью: его погребли под хорами церкви Шартре де Вовер в Париже. Составитель «Больших Французских Хроник» подразумевает, что Филипп и Ангерран де Мариньи обрели вечный покой под одним камнем. Это неточная информация, Миллен, который видел надгробия до 1791 г., описал их: центр хоров занимала эпитафия кардиналу До.рману; Ангерран лежал справа от нее, а Филипп слева. Надгробие бывшего советника Филиппа Красивого было очень простым. Мозаика из черного и белого мрамора, белые кусочки которой исчезли в XVIII в., изображала рыцаря со сложенными руками, с лежащей на подушке головой, опоясанного ремнем под мышками и по ногам. С двух сторон от него находились длинная шпага и короткий кинжал, прозванный «кинжалом милосердия», которые были соединены рем¬нем, украшенным цветочками, крестиками и зернами. В 1475 г. Людовик XI позволил каноникам Экуи возвести надгробие создателю их церкви, останки которого перевезли в Экуи, несомненно, в XIV в., точная дата нам неизвестна. Могилу вскрыли во время Революции, а останки Мариньи, по всей видимости, выбросили в ров. Члены церковного капитула Экуи хотели воздвигнуть основателю церкви памятник, достойный его и коллегии. Пятнадцатого июля 1475 г. в Экуи Людовик XI дал разрешение на строительство при условии, что в эпитафии не будет ни слова о приговоре, вынесенном в 1315 г. Эта оговорка свидетельствует об официальной позиции властей в XV в. в отношении истории с Мариньи: король отнюдь не гордился тем, что основатель ветви Валуа добился вынесения несправедливого приговора. Если бы Людовик XI и его окружение считали принятое в прошлом веке решение справедливым, что бы они могли иметь против надписи, напоминающей о нем? Когда Людовик XI дал согласие на установление, памятника и одновременно запретил любые намеки на ход судебного процесса, он тем самым, сам того не зная, оправдал камергера Филиппа Красивого. Надгробие располагалось в нише напротив южной стены хоров в коллегиальной церкви Экуи. Памятник в виде лежащей фигуры представлял собой изображение вооруженного рыцаря с непокрытой головой. Он представляет очень малый интерес. Что же касается эпитафии выгравированной на плите справа, над ногами статуи, мы приведем ее вариант, предложенный Луи Ренье на основе списка, который еще при Людовике XI сделал Жан Панъе, поскольку список, сделанный Милленом, неверен. Вот эта эпитафия: Здесь лежит гордость этой страны, Владелец Мариньи и этих мест, По имени Ангерран, очень мудрый рыцарь, Короля Филиппа Красивого советник, И знатный сеньор Франции, очень много сделавший Для страны, граф Лонгвилль, Эта церковь была некогда Возведена в году тысяча III десятом, В честь святой небесной девы. Пять лет спустя его душа перенеслась к Богу, В последний день апреля и затем он упокоился здесь. Молитесь, чтобы Бог смилостивился над ним, Аминь".

МАКСимка: Пьер Флоте (фр. Pierre Flote, середина XIII века- 11 июля 1302, Куртре) канцлер Франции, один из самых известных легистов короля Филиппа IV Красивого. По одной из версий, родился в Дофине в середине XIII века, был младшим сыном сеньора Ла-Рош-дез-Арно Арнольда Флоте. С 1273 по 1291 Пьер Флоте является доверенным лицом Гумберта I, барона Ла Тур дю Пэн, который после своей женитьбы в 1273 году получил титул Дофина Вьеннского. Пьер Флоте был свидетелем передачи в дар 24 февраля 1280 Беатрисе де Ля Тур дю Пэн картезианского монастыря Сент-Круа-ан-Жаре. В 1283 он выступает в качестве гаранта брачного договора дочери Гумберта I. В 1287, ведет переговоры о пограничных проблемах между Дофином и королем Амадеем V Савойским. В 1294 он вмешивается в договор между королем и наследником на поставку 200 копий. Одним из его близких родственников был Жиль I Айслин де Монтегю (Gilles I Aycelin de Montaigut), отец которого Пьер II Айслин (Pierre II Aycelin) был женат на сестре Пьера Флоте. Во время франко-английского конфликта 1294 года он представляет короля Филиппа Красивого на переговорах в Гаскони. В 1295 он был назначен канцлером Франции, на должность, которая до этого являлась прерогативой духовенства. Являясь с 1296 года членом Совета короля, разрабатывает стратегию борьбы против папства. Как раз в это время (1296 год) «...Филипп требует от французской церкви удвоить взнос десятины в казну для поддержания защиты королевства. До сих пор Филипп никогда не отказывал церкви в «ответных дарах», прежде всего в форме расширения ее земельных владений, учитывая, что церковная десятина в трудные годы составляла от четверти до трети всех государственных доходов. Однако в этот раз церковь требует от Франции бóльших привилегий. И неожиданно еще до начала переговоров в это дело вмешивается римский святой отец папа Бонифаций VIII, запрещающий в своей булле (булла «Clericis laicos») любые контрибуции с церкви и пользу мирских властителей». В ответ на это, по совету Пьера Флоте и других легистов, Филипп Красивый запрещает вывоз золота и денег из королевства, лишая, таким образом, папу большей части доходов. Не решившись предать Филиппа анафеме, папа смирился. Новая булла "Ecclesia Romana", изданная в 1298, отменяет решения «Clericis laicos». В 1297 за оказанные услуги Пьер Флоте получает в дар от Филиппа Красивого замок Шато де Равель. Конфликт с папой возобновляется в 1301 году, в связи с процессом против Пармского епископа Бернара де Сэссэ. «Бернар Сэссэ, епископ Пармский, верный сторонник папы, неоднократно выступал против деспотизма и своевластия Филиппа, снискав тем самым аплодисменты не только в Риме. О монетах Филиппа он отзывался так: «Эти деньги дешевле грязи. Они нечистые и фальшивые; неправедно и нечестно поступает тот, по чьей воле их чеканят. Во всей римской курии я не знаю никого, кто дал бы за эти деньги хотя бы горсть грязи». В своих высказываниях Бернар де Сэссэ позволял себе в том числе весьма нелестно отзываться и о самом короле Филиппе, сравнивая, в частности его с совой, "...птицей красивой, но ни на что не годной...". За оскорбление королевской особы его обвинили в государственной измене. Очередная папская булла «Ausculta filii»(«Внемли, сын») подтверждает главенство духовного над мирским и отрицает право короля судить представителей французского духовенства. В булле также говорилось об аннулировании всех привилегий французского двора перед святой церковью, в том числе и права облагать духовенство десятиной в пользу государственной казны без разрешения папы, полученного Филиппом в ходе прошлого конфликта в 1297 году. Вести это дело было также поручено Пьеру Флоте, который в апреле 1302 году организует в соборе Нотр-Дам де Пари собрание баронов, прелатов и горожан, называемое историками первым собранием Генеральных Штатов. В ходе собрания, Пьер Флоте резюмирует содержание папской буллы одной фразой: «Знай, что ты наш подданный в делах мирских, как и в делах духовных». Собрание одобрило антипапскую позицию короля Филиппа, в чем немалая заслуга самого Пьера Флоте, за что ему был пожалован титул Хранителя большой королевской печати королевства Французского от Филиппа Красивого, а также проклятие от папы Бонифация, которое тот произнес на созванном по результатам собрания Генеральных штатов церковном соборе. Три месяца спустя, 11 июля 1302, Пьер Флоте был убит в битве при Куртре. Его приемником в качестве Хранителя большой королевской печати, а также стратега королевской политики в отношении Святейшего Престола становится Гийом де Ногарэ. В департаменте Пюи-де-Дом располагается замок Равель. Его постройка датируется 1171-м годом. Равель приобретен Филиппом III в 1283 году, а затем передан Филиппом IV своему будущему канцлеру Пьеру Флоте. Равель представляет собой интересный пример того, как средневековый замок был преобразован в величественное строение. Что интересно, апартаменты XVIII века были построены без нарушения структуры готического фасада с его древними башнями. Части средневековых интерьеров также уцелели. Сайт замка Равель: [BR]http://www.chateauderavel.com/

МАКСимка: Печать Гийома де Ногарэ, оттиск, изображено дерево:

МАКСимка: Генеалогия рода Мариньи: http://racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Marigny.pdf

МАКСимка: Гийом де Ногарэ, в отличие от других слуг Филиппа Красивого, например от Пьера Флота, был облагороженным, т.е. дворянство ему пожаловали, в 1299-м году. Когда Филипп IV взошел на трон, Гийом изучал законы в Монпелье. Он являлся очень компетентным юристом, и к нему часто обращались королевские служащие. Гийом выступил посредником в сделке, согласно которой епископ Магелона уступил королю право на сеньорию Монпелье. В 1293-м году Гиойм стал наместником сенешаля в сенешальстве Бокер. Годом позже он уже в Париже, становится членом Парламента. В 1296-м году Филипп Красивый поручил Ногарэ отправиться в Шампань реформировать административные структуры, наследуемые графами; к тому времени Гийом уже покинул область права. Он управлял. Он - помощник Флота в церковных делах. В 1300-м году Гиойм отправляется в Италию. Смерть Флота в 1302-м году позволила Ногарэ стать первым из легистов в совете Филиппа Красивого. В 1307-м году король назначил его хранителем печати; этой должностью он владел вплоть до своей смерти в 1313-м году. В совете Ногарэ обладал влиянием до самого своего конца, в то время, как могущество Мариньи постепенно уменьшалось начиная с 1311-го года. Как мы знаем, Гийом де Ногарэ участвовал в двух главных событиях правления своего короля - в процессе против Бонифация VIII и против тамплиеров. Ногарэ не защищал прерогативы короля против папы, этим занимался юрист Пьер Флот. Ногарэ защищал вечную церковь против недостойного Бонифация, против малодушия и алчности тамплиеров. Важно, что Гиойм де Ногарэ всегда действовал, применяя синтез римского и канонического права. Жан Фавье называет его "теоретиком в действии".

полная версия страницы