Филипп II Август (биография и портреты)

Форум » Франция времен Капетингов » Филипп II Август (биография и портреты) » Ответить

Филипп II Август (биография и портреты)

Snorri: Филипп II Август «Филипп Август взошел на трон в возрасте 15 лет; именно тогда он заявил, что желает, чтобы к концу его правления королевство стало таким же могущественным, как и во времена Карла Великого. Его ум, энергия, упорство были замечательны. Весельчак, добрый католик, справедливый и прямой в своих поступках — так говорит о нем хронист; жесткий по отношению к сопротивлявшейся ему знати, он любил пользоваться услугами простых людей. Бесспорно, он был склонен и к двуличию и к жестокости и сочетал в себе добродетели и пороки». (Альбер Гарро. Людовик Святой и его королевство — СПб.: Евразия, 2002) Филипп II Август (21 августа 1165, Гонесс — 14 июля 1223, Мант) — король Франции (1180—1223), сын Людовика VII Молодого и Адель Шампанской. Для Людовика, пережившего развод с первой супругой, Алиенорой Аквитанской, и смерть второй, Констанции Кастильской, но так и не получившего от этих союзов сына, это был долгожданный наследник, в честь чего новорожденный получил прозвище Богоданного (Dieudonne). Рождение Филиппа Богоданного. Миниатюры из «Больших Французских хроник» (XIV в.) Дабы избежать сложностей при передаче власти, стареющий король решил короновать сына в Реймсе, что и случилось 1 ноября 1179 года. В апреле 1180 года 15-летний Филипп сочетался браком с родственницей графа Фландрского Изабеллой де Эно, принесшей мужу в качестве приданого графство Артуа, что стало первым шагом на пути собирания земель, чему король посвятил всю свою жизнь. В сентябре того же года Людовик VII скончался, оставив сына единоличным правителем Франции. Коронация Филиппа II. Жан Фуке (XV в.) Как пишет А.Дживилегов, «энергичный и даровитый, Филипп прекрасно понимал всё неудобство своего положения. Его домен был отовсюду окружен владениями могущественных баронов, стеснявших свободу его действий и служивших постоянной угрозой самому существованию королевства. В частности, владения английского короля втрое превосходили по пространству владения самого Филиппа. Среди других баронов наиболее могущественным был граф Фландрии. Филипп рано поставил себе целью округлить свою территорию; к этой цели он шёл прямо и неуклонно, пользуясь малейшим поводом. Его внешняя политика — политика собирания, внутренняя — политика укрепления за собой завоеванных областей. И Филипп одинаково легко справлялся как с одной, так и с другой задачей. Он обнаружил и талант полководца, и искусство дипломата, и мудрость законодателя и организатора. Поссорился Филипп с графом Фландрским потому, что последний хотел играть руководящую роль в королевстве. Обманутый в своих ожиданиях, граф покинул Париж и сейчас же составил коалицию, в которую вошли графы Геннегау, Намюра, Блуа, Сансерра, Шампани и герцог Бургундский; Филиппу едва удалось удержать от вступления в неё Генриха II Английского. Он обратился за поддержкой к Папе Римскому и сумел привлечь на свою сторону сыновей Генриха II, управлявших его континентальными владениями. С их помощью он справился с врагами». Помимо английских принцев, Филипп заручился союзничеством герцога Брабантского и архиепископа Кельнского, что позволило королю в июле 1185 года заключить с фламандским правителем договоренность, подтверждавшую право Филиппа на богатые земли Артуа, Амьенуа и Вермандуа, за исключением Сен-Кантена и Перонна. Теперь же французский правитель мог заняться другим, куда более серьезным вопросом - возвращением континентальных земель, находившихся под властью английского короля. Генрих II Плантагенет являлся герцогом Нормандским, владел Аквитанией, Бретанью, графствами Анжу и Вексен. Филипп постоянно сеял и поддерживал раздоры между стареющим Генрихом и его сыновьями, с которыми состоял в дружбе (в 1189 году, взяв Л е Ман, Тур и Сомюр, король Франции вынудил Генриха II признать Ричарда герцогом Аквитанским, а также выплатить 20000 серебряных марок за возвращение своих областей). Но если с Генрихом Молодым и Джеффри он оставался в прекрасных отношениях до самой смерти обоих (по словам очевидцев, на похоронах последнего он был так подавлен горем, что едва не бросился в могилу следом за ним), то первоначальная дружба с Ричардом и Джоном сменилась враждой, когда оба брата поочередно примерили на себя английскую корону. В 1190 году Ричард Львиное Сердце и Филипп отправились в 3-ий Крестовый поход. Вместе прошествовав до Лиона, короли решили разделиться, чтобы после встретиться в сицилийской Мессине. Филипп II погрузил армию на корабли в Генуе, тогда как Ричард отплыл из Марселя. На Сицилии между королями начались разногласия: Ричард развязал войну с Мессиной, закончившуюся взятием города. Филипп сохранял нейтралитет, однако после потребовал свою долю добычи. Натянутые отношения между царственными спутниками усугубились отказом Ричарда жениться на сестре Филиппа Алисе (английский король предпочел взять в супруги Беренгарию Наваррскую). Филипп принимает посланников Папы Римского, призывающего короля отправиться в Крестовый поход. «Большие Французские хроники» (XIV в.) Весной следующего года Филипп отправился к сирийской Акре, осаждаемой в то время иерусалимским королем Ги (Гвидо) де Лузиньяном. Через несколько месяцев, захватив по пути Кипр, принадлежавший в то время Византии, приплыл и Ричард. Ссоры между обоими монархами возобновились. Причины были разными: то Филиппа раздражало, что английский король платил всем поступавшим к нему на службу рыцарям по четыре червонца, тогда как сам он давал по три; то он требовал половину Кипра - согласно договоренности, всю добычу Ричард и Филипп обязались делить поровну, однако первый утверждал, что это распространялось только на отвоеванные у мусульман территории. К тому же оба короля тяжело заболели: от лихорадки у них начали выпадать волосы и ногти, а Филипп еще и ослеп на один глаз. После взятия Акры (12 июля 1191 года), сославшись на проблемы со здоровьем, король Франции решил вернуться домой. Оставив десятитысячное войско на попечение Юга (Гуго) III Бургундского, Филипп, сопровождаемый своим кузеном Пьером де Куртене, графом Неверским, пустился в обратный путь. Он побывал в Риме, где получил официальное разрешение от Папы завершить свое участие в Крестовом походе, а 27 декабря 1192 года благополучно вступил в Париж. 1. Филипп II и Ричард I во время Крестового похода. Гийом де Тир (XIV в.). 2. Ричард и Филипп принимают ключи от Акры. «Большие Французские хроники» (XIV в.) Возвращение короля совпало по времени со смертью графа Филиппа Фландрского. За неимением прямых наследников, на его земли и титул претендовали трое: граф Бодуэн де Эно, Элеонора де Вермандуа, графиня де Бомон, и сам Филипп. В конце концов, король признал новым графом Бодуэна, получив в обмен на это 5000 марок серебром, а также утвердил Элеонору в ее правах на Вермандуа и Валуа, при условии, что ее владения перейдут после ее смерти к Филиппу. Таким образом, королевский домен заметно увеличился. Политические победы чередовались с проблемами в личной жизни французского монарха. После смерти при родах Изабеллы де Эно (1190), Филипп недолго оставался неженатым. По возвращению из Палестины он посватался к Ингеборге, сестре датского короля Кнута VI, девушке, по уверениям современников, скромной, красивой и благочестивой – хотя Филиппа привлекали не ее высокие моральные качества, а солидное приданое. На следующий день после свадьбы, состоявшейся в августе 1193 года, король внезапно заявил о своем отвращении к Ингеборге и потребовал у Папы Целестина III расторжения этого союза под тем предлогом, что брак не был осуществлен. Римский первосвященник передал дело на рассмотрение французских епископов, которые не посмели перечить государю, а потому, несмотря на вмешательство Кнута, его несчастная сестра была отправлена в монастырь, где провела много лет. В 1196 году Филипп женился на Агнессе Меранской, дочери баварского вельможи, от брака с которой родилось трое детей. Новый Папа Иннокентий III, признавший этот союз недействительным (хотя дети, рожденные от него, получили статус законных), потребовал от Филиппа удалить Агнессу и вернуть Ингеборгу. Король отказался подчиниться, за что был вместе со всем своим королевством отлучен от Церкви. Интердикт был снят в 1200 году, когда Филипп согласился признать датскую принцессу своей супругой, однако и Агнессу он не удалил. Годом спустя она скончалась, а с Ингеборгой король, поддавшись усиленному давлению со стороны как Папы, так и другого ее брата, короля Вальдемара II, стал жить лишь с 1213 года. "Филипп вернулся во Францию, поклявшись Ричарду, что не будет нападать на его владения. Он на них и не нападал, но затеял какие-то таинственные переговоры с Иоанном Безземельным, который правил Англией в отсутствие брата. Ричард, прослышав про это, поспешил домой, но на пути попал в руки своего врага Леопольда Австрийского. Отсутствием Ричарда Филипп превосходно воспользовался для укрепления своего положения и успел даже отхватить от Нормандии Вексен. Ричард вернулся из плена, но крупных событий при его жизни не произошло" (А. Дживилегов). Воспользовавшись раздорами между Иоанном Безземельным и английскими баронами, Филипп привлек на свою сторону племянника английского короля Артура, графа Бретонского, возвел его в рыцари и принял от него ленную присягу как правителя Анжу, Бретани, Мэна, Турени и Пуату. В 1200 году Филипп и Иоанн встретились в Ле Гуле, в результате чего король Англии вынужден был пойти на уступки, включая выплату значительной денежной суммы в пользу французской Короны. Взамен Филипп II признавал Иоанна королем Англии, возвращал ему земли, отданные Артуру, оставив тому только Бретань, и принуждал племянника принести дяде вассальную клятву. Союз этот должен был скрепить брак между племянницей английского короля Бланкой Кастильской и Людовиком Львом, старшим сыном Филиппа (впоследствии они стали родителями короля Людовика Святого). Но два года спустя французские подданные Иоанна вновь - и не без содействия Филиппа - взбунтовались против своего сюзерена. К ним присоединился и Артур. Мятежников, само собой разумеется, поддержал король Франции. После того как Артур был взят в плен у замка Мирбо, а спустя некоторое время умерщвлен (вероятно, по приказу дяди, а некоторые говорили, что и его собственной рукой), Филипп II призвал царственного кузена на суд пэров, однако тот, ссылаясь на свой королевский сан, отказался явиться. Тем не менее суд состоялся, и пэры заочно приговорили Иоанна к конфискации его французских земель. Во исполнение этого решения Филипп двинул войска на Нормандию. В течение 1203-1204 гг. король захватил Ле Вандрей, Шато-Гайар, Фалез, Кан, Кутанс, Байе и ряд других городов. В декабре 1203 года Иоанн бежал в Англию. 24 июня 1204 года сдался Руан, следом за ним пали Верней и Арк. Затем Филипп повел армию в долину Луары, взяв в августе Пуатье, а в следующем году королю сдались Лош и Шинон. Таким образом, король Франции овладел Туренью, Мэном и Анжу. В 1206 году между Филиппом и Иоанном было заключено Туарское перемирие. Последующие годы король Франции посвятил удержанию этих земель, равно как и улаживанию всевозможных трений со своими вассалами, как, например, с графами Булонским и Фландрским, хотя это не помешало им вступить в союз с Иоанном Безземельным, равно как и германскому императору Оттону IV. В феврале 1214 года англичане высадились в Ла Рошели. Иоанн пирвлек на свою сторону лимузенских и пуатевинских баронов и захватил Анжер. Филипп направил в долину Луары своего сына Людовика, который быстро овладел крепостью Ла-Рош-О-Муан, оттеснив английского короля обратно к Ла Рошели. В это же время сам Филипп II собрал большое войско и двинулся на Фландрию, где 27 июля 1214 года состоялась решающая битва при Бувине, в которой, несмотря на численное превосходство противника, он наголову разбил императора Оттона и захватил в плен Рено де Даммартена, графа Булонского, и Феррана Португальского, графа Фландрского. В сентябре того же года в Шиноне было заключено перемирие с англичанами сроком на пять лет, по которому Иоанн отказывался от всех своих земель к северу от Луары, а Берри, Турень, Мэн и Анжу вошли в состав королевского домена. 1. Филипп II в битве при Бувине. 2. Филипп захватывает в плен графов Булонского и Фландрского. «Большие Французские хроники» (XIV в.) «Чтобы доконать Иоанна, послал в Англию своего сына Людовика, который предъявил притязание на английскую корону. Иоанн, покинутый своими вассалами, бежал, но после его смерти (1216) англичане сплотились и прогнали Людовика» (А.Дживилегов). Примерно в то же время северофранцузские рыцари отправились в крестовый поход против еретиков-катаров, который завершился – уже после смерти Филиппа Августа – присоединением Лангедока к королевскому домену. Схема расширения королевского домена при Филиппе Августе Нельзя не упомянуть о внутренней политике Филиппа II. «Важным политическим орудием в его руках сделались коммуны. Оба его предшественника не понимали значения коммунального движения для королевской власти; отношение их к коммунам устанавливалось в зависимости от случайных причин и прежде всего от выгоды фиска. Филипп понял, что коммуны — важный союзник короля, потому что у них общие враги: бароны, как духовные, так и светские, — и он из всех сил покровительствовал движению. В своих собственных доменах он был гораздо скупее на вольности и остерегался даровать городам политическую свободу. Реформу администрации, произведённую Филиппом, можно характеризовать как замену частнохозяйственной точки зрения государственной. Наряду со старыми придворными должностями сенешаля, коннетабля, маршала, камерария, чашника и проч., которые частью совершенно теряют своё значение, частью превращаются в государственных чиновников, Филипп создаёт центральное учреждение смешанного состава — королевскую курию, заменяющую архаические феодальные съезды. В провинции всюду развивается институт прево — королевского приказчика, который сосредоточивает в своих руках функции судебные, административные, хозяйственные. Прево действовали в городах, селах, местечках; более крупные областные деления были подчинены бальи. Наследственность всех этих должностей исчезла. Замещение их стало зависеть от короля. Для объединения финансовой деятельности областных властей в Париже была учреждена счётная палата». Говоря о городах, стоит сказать, что Филипп много заботился об их украшении и безопасности – укреплял городские стены, окружал их рвами, прокладывал дороги, мостил булыжником улицы, нередко делая все это за свой собственный счет. Он даровал привилегии цехам и купцам, а также способствовал основанию и развитию Парижского университета, привлекая известных профессоров наградами и льготами. При этом короле продолжилось строительство Собора Парижской Богоматери, был основан знаменитый рынок Лез Аль (Чрево Парижа), а также началось возведение Лувра. Население Парижа за годы его правления увеличилось с 25000 до 50000 человек, превратив французскую столицу в один из самых густонаселенных городов в Европе. В июле 1123 года Филипп Август отправился из Паси в Париж, где должен был состояться съезд епископов и других представителей духовенства для обсуждения нового крестового похода. Однако король не выдержал тягот пути и 24 июля, так и не добравшись от любимой столицы, скончался в Манте. Тело Филиппа был перевезено в Париж, забальзамировано и, со всеми регалиями, погребено в королевской усыпальнице в Сен-Дени. 1. Филипп II Август. Жан дю Тийе (XVI в.). 2. Статуя Филиппа II в Версале.

Ответов - 122, стр: 1 2 3 4 5 6 7 All

Amie du cardinal: Philippe Auguste

Бэлль: Бертольд IV (отец Агнессы Меранской) со своей семьей, Агнесса третья слева:

Бэлль: Рождение Филиппа Августа, миниатюра XIV века:

МАКСимка: Король Филипп-Август изгоняет из Франции в 1202-м году двух жителей Лаона, которые были клятвопреступниками. Если их поймают на территории королевства, то просят в тюрьму до конца их жизни, по крайней мере до тех пор, пока они не совершат паломничество в Святую землю. Филипп II Август принимает клятву верности от Симона IV де Монфора за герцогство Нарбонну, графство Тулузское, виконства Безье и Каркассон. Все фьефы были конфискованы у Раймона VI, графа Тулузы после альбигойской войны. Дано 10 апреля 1216-го года в Пон-де-л'Арш. Часть процесса, датированного 1 мартом 1221, который шел между Филиппом II и Гийомом, епископом Парижа по поводу прав короля на земельный участок Брюно, расположенный в городской стене Парижа. Собственноручное завещание Филиппа Августа, данное в Сен-Жермен-ан-Лэ в сентябре 1222-го года:

МАКСимка: Как сообщает нам Ригор, а августе 1179-го года наследник престола, который скоро станет Филиппом II Августом, перед праздником Успения Богородицы отправился на охоту в Компьеньский лес. Там мальчик потерялся. Тогда он вверил себя в руки Господа, Девы Марии и Святого Дионисия, "покровителя и защитника королей Франции" и сразу же увидел угольщика, который отвел Филиппа в Компьень. Мы видим преданность короля не только Деве Марии, но и Святому Дионисию. Однако вскоре Филипп-Август обратит свои взоры к собору Парижской Богоматери. В 1186-м году реликвии были обнаружены в церкви Сент-Этьен-де-Грэ, и король подарил их Нотр-Даму. 4 декабря состоялась торжественная процессия по их переносу. Каноники собора не сомневались, что одна из реликвий была частью или даже целой головой Святого Дионисия, первого епископа Парижского. Каждое 14 июля после 1223-го года, в день кончины Филиппа-Августа, они молились за короля, который подарил им столь ценные реликвии. Мы знаем также, что именно мощи из аббатства Сен-Дени помогли сыну Филиппа-Августа выжить: «В следующем месяце, 23 июля (1191), Людовик, сын французского короля, был поражен весьма тяжелой болезнью, которую врачи именуют дизентерией. Казалось, что он в безнадежном состоянии, и тогда решили прибегнуть к следующему средству. После долгих молитв и поста монахи из Сен-Дени, взяв почитаемые реликвии: гвоздь распятия, терновый венец Спасителя и руку святого Симона, босиком, обливаясь слезами, в сопровождении огромной толпы верующих и клириков направились к церкви Сен-Лазар, расположенной в окрестностях Парижа; епископ Морис, каноники, духовенство, клирики и просто жители также пришли туда босиком, в слезах, с мощами многих святых. Собравшись в единую процессию, с пением и плачем они подошли к королевскому дворцу, где при смерти лежал Людовик. Перед народом была произнесена проповедь, после которой все со слезами принялись молиться Спасителю о выздоровлении юного принца. Затем ребенок приложился к святыням, принесенным из Сен-Дени, посредством которых его живот был осенен крестным знамением. Вскоре после этого опасность, угрожавшая его жизни, миновала. Более того, в этот же день и час отец его, Филипп, находившийся в Святой земле, был исцелен от той же болезни». После всего этого король с еще большей преданностью относился к Святому Дионисию. В 1192-м году, вернувшись во Францию, он отправился в Сен-Дени к могилам прославленных мучеников. В 1195-м году, как пишет Ригор, после подписания мира в Гайоне, Филипп не забыл "своего покровителя и защитника, прославленного мученика Святого Дионисия". В 1199-м году после смерти короля Ричарда, Филипп-Август совершил паломничество к могиле Святого Дионисия. В 1205-м году он получил реликвии из императорского дворца в Константинополе, одной из которых была частица Истинного Креста. Для этого фрагмента король приказал изготовить изумительной красоты реликварий, а 5 сентября 1205-го года передал святыни аббату Сен-Дени. Но Филипп-Август почитал не только Святого Дионисия. В 1194-м году сгорел собор Шартрской Богоматери, которому король позже подарил два витража, посвященных Дионисию. В 1212-м году состоялось королевское паломничество в Булонь, а в мае 1213-го, когда Филипп намеревался вторгнуться в Англию, он подарил собору Булонской Богоматери драгоценности, но о них ни слова не говорит Ригор. 27 июля 1214-го года Филипп-Август разбил врагов в битве при Бувине. Историки из Сен-Дени пишут только о роли орифламмы из аббатства, при том, что аббатство, которое король основал недалеко от Санлиса во славу своей победы, было посвящено Деве Марии. Подробнее об аббатстве: http://fr.wikipedia.org/wiki/Abbaye_de_la_Victoire Большое внимание в связи с почитанием Девы Марии Филипп-Август оказывал Парижу. Известно, что он окружил город крепостной стеной, на каждом из ворот которой приказал установить статую Девы Марии. Очевидно, что в своей жизни Филипп-Август больше всего почитал Святого Дионисия вместе с аббатством Сен-Дени и Деву Марию с собором Парижской Богоматери. Весь XIII век оба эти культовые сооружения каждые 14 июля торжественно поминали смерть короля. Le voeu de Charles VI. Essai sur la dévotion des rois de France aux XIIIe et XIVe siècles par Monsieur Bernard Guenée

Бэлль: Филипп Август и Святой Людовик. Витраж в северном трансепте Сен-Дени: Битва при Бувине:

МАКСимка: МАКСимка пишет: в этой деревушке на севере Франции всё пропитано памятью о битве Филиппа-Августа. Существует церковь Святого Петра, построенная в конце XIX века, с великолепной коллекцией витражей, повествующих о битве Это видео дает замечательную возможность рассмотреть детально витражи: Небольшое видео, рассказывающе о реконструкции битвы при Бувине в 1214-м году: МАКСимка пишет: ИСТОЧНИК, где, согласно летописцам, в воскрестный день 24 июля 1214-го года Филипп-Август утолил жажду и отдыхал под деревом, прежде чем дать бой. Затем к воде стали стекаться поломники, поговоривали, что она лечит от лихорадки и заболеваний глаз. К 800-летию битвы, которое будут отмечать летом 2014-года, фонтан отреставрировали. Существует даже сайт bouvines2014.

МАКСимка: Жак ле Гофф, как мы знаем, писал: Филиппа Августа, короля-воина в ХIII веке называли не Августом, а Филиппом Завоевателем (Прозвище "Август", уже давно присвоенно Филиппу II за то, что он "расширил" королевский домен, сосуществовало на протяжении XIII века с прозвищем "Завоеватель" и вытеснило его только в XIV веке), А вот в книге 1631-го года, в которой Андре Дюшен рассказывает о генеалогии рода дю Плесси де Ришелье, он называет Филиппа-Августа le Conquerant, т.е. завоеватель! Любопытно. Значит, в XVII веке прозвище "Август" еще не до конца вытеснило "Завоевателя".

МАКСимка: "Мы имеем счета прихода и расхода короля Филиппа Августа за 1202 и 1203 годы, и из них можно ознакомиться с подробностями домашней, частной жизни королевского семейства. Король, королева и их дети меняли платье только три раза в год: в праздник св. Андрея, в Рождество и в праздник Богородицы в августе. Убранство и меблировка дворца были самые незатейливые. Стены комнат были увешаны оружием и только редко коврами. Длинный деревянный стол и такие же скамьи стояли в главной зале, где бывали обеды и празднества. Полы из каменных плит...усыпались летом душистыми травами, зимою соломой. Филипп Август подарил парижскому госпиталю солому, которую ежедневно выметали из дворца". Леонид Петрушенко "Повседневная жизнь Средневековой Европы"

МАКСимка: Ордонансы Филиппа II Августа о крестовом походе и Саладиновой десятине. 1188 г. О Филиппе Августе и сочинении Ригора. РИГОР ДЕЯНИЯ ФИЛИППА АВГУСТА, КОРОЛЯ ФРАНКОВ

МАКСимка: ПОЛИТИК ПРОТИВ РЫЦАРЯ: ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ФИЛИППА II АВГУСТА И РИЧАРДА I ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ В ИЗОБРАЖЕНИИ И. В. МОЖЕЙКО Для того, чтобы скачать статью, на сайте необходимо зарегистрироваться.

МАКСимка: Режин Перну в своей биографии "Бланка Кастильская" дает немного интересных сведений об Ингеборг. Snorri пишет: а с Ингеборгой король, поддавшись усиленному давлению со стороны как Папы, так и другого ее брата, короля Вальдемара II, стал жить лишь с 1213 года. Первоначально несчастная королева была заключена в аббатстве Жизуан (abbaye de Gisoing) рядом с Турнэ, потом в башне замке в Этампе. В течение двадцати лет эта женщина с сильным характером и волей упорствовала и пыталась отстоять свои законные права. МАКСимка пишет: После своего освобождения она жила в сане настоятельницы аббатства Святого Жана, которое она построила в Корбее, и которое она затем получила в наследство от мужа. Во времена последних лет своей жизни Ингеборг называли королевой Орлеана, поскольку в период своего вдовства она сделала Орлеан и Корбей своими любимыми резиденциями. Кажется, что в последние года правления Филипп Август выказывал по отношению к королеве относительную верность и приверженность. В завещании он назвал ее своей carissima uxor, т.е. очень дорогой супругой. Что касается Людовика Льва, то хронисты уточняют, что он обращался к Ингеборг не как к мачехе, а как к маме.

МАКСимка: МАКСимка пишет: Во времена последних лет своей жизни Ингеборг называли королевой Орлеана, поскольку в период своего вдовства она сделала Орлеан и Корбей своими любимыми резиденциями. Сохранилось несколько актов, которые касались заботы об Орлеане. Например, Ингеборг подтвердила дар в пять су ренты хоспису Мадлен-ле-Орлеан, а таже уступила три арпана виноградников монахиням Сен-Лу в Орлеане. Обе хартии датированы 1231-м годом. В конце XIX века была обнаружена еще одна хартия, которая демонстрирует, что Ингеборг исполняла свои функции "королевы Орлеана". Под ее начальством было заключено соглашение между главой и братьями дома милостыни, больницы-хосписа города, а также "консьержем" Орлеана был назначен некто Гийом, сын покойного Гуго. Консьерж хранил ключи от города, руководил патрулированием и следил за оттоками и притоками в город. Régine Pernoud "Isambour La Reine captive"

МАКСимка: Однажды к Филиппу II Августу, королю французскому, пристал какой-то уличный фокусник и упорно просил у него пособия под тем предлогом, что они родственники. – С какой же стороны? – полюбопытствовал король. – Если верить ученым и добросовестным людям, мы – братья, братья по Адаму. Только Адамово наследство было поделено неравномерно между мной и вами, государь. – Возьми, – сказал ему король, протягивая мелкую монету, – я отдаю тебе твою долю Адамова наследства. Будь доволен, потому что если бы я начал по столько раздавать всем моим братьям, таким же, как ты, у меня у самого не осталось бы и того, что я дал тебе.

МАКСимка: Поздравляю всех любителей Капетингов и Филиппа Августа в частности! "Евразия" выпускает перевод биографии короля: Сивери Ж. Филипп Август/ Пер. с франц. Степанов М. В.— СПб–М.; ЕВРАЗИЯ, ИД Клио; 2013 — 352 с. ISBN 978-5-91852-070-3 В истории средневековой Франции король Филипп II Август (1180–1223) является одной из самых ярких фигур — король-реформатор, с которого начинается рост могущества французской монархии. Из коронованного правителя небольшой области, Иль-де-Франса, Филипп в концу своего царствования стал могущественным государем, утроившим свои владения. В многолетней борьбе с французскими феодалами Филипп превратил свое королевство в непререкаемую силу на политической арене Западной Европы XIII в. Центральным сюжетом этой борьбы стал масштабный поединок между королем и сеньорами из династии Плантагенетов, сколотившими огромную империю из английского королевства и земель на западе Франции. Именно этой схватке, длившейся не одно десятилетие, Жерар Сивери посвящает лучшие страницы своей книги, живописуя противостояние Филиппа Августа с легендарным английским королем Ричардом Львиное Сердце, противостояние двух личностей — расчетливого короля-политика и отважного короля-рыцаря. Однако войны с Плантагенетами занимают далеко не все место в представленной биографии Филиппа Августа: Жерар Сивери показывает французского короля на фоне бурных событий, сотрясавших средневековую Европу на рубеже XII–XIII вв.: подъема еретического движения Южной Франции и альбигойского крестового похода, борьбы папства и германского императора, стремительного роста городов. Содержание Предисловие 5 Замечание по поводу выражений «королевская модель», «феодальная модель» 11 1. Драматичная коронация одного подростка 13 Замысел 13 Неудачный отказ от власти? 14 Первые годы 18 Наконец, коронация… 29 2. Филипп Август женится на Изабелле де Эно 32 Обделенный юный король? 32 Первые месяцы правления 34 Женитьба юного короля на Изабелле де Эно 39 Рождение идеологии Капетингов? 43 Соперничество между матерью и сыном: смерть Людовика VII 45 Знатные кланы против короля 47 Первое самостоятельное решение короля Филиппа? Он защищает свою супругу 51 3. Суровые уроки опыта 56 Филипп II овладевает «инструментами» власти 56 Задачи и реальность 60 Борьба против графа Фландрского, завоевание долины Уазы и некоторой части долины Соммы 63 Филипп II, король Франции, Генрих II, король Англии, и его дети 67 4. Период безвластия? Филипп II и его крестовый поход 75 Пророчества и поход-испытание 75 Предпосылки Третьего крестового похода 76 Филипп II и подготовка к крестовому походу 79 Ордонанс или завещание короля Филиппа (июнь 1190 года) 80 Долгий путь… 83 Возвращение Филиппа II 88 Трудное возвращение Ричарда Львиное Сердце и союз Филиппа II с Иоанном Безземельным 92 5. Великий король-реформатор 97 Король выбирает главных советников 97 Карьера новых советников 101 Реформы 116 6. Великий завоеватель 124 Сомнительная трактовка фактов 124 Филипп Август и Ричард Львиное Сердце 125 Филипп Август и Иоанн Безземельный 127 Последствия завоевания Нормандии 135 7. Женщины, король и власть 145 Король — любитель женщин? 145 Брак с Ингеборгой 146 Филипп Август и Агнесса Меранская 158 Трудное примирение Филиппа и Ингеборги 163 8. Филипп Август и церковь. Две властные силы лицом к лицу? 171 Политические изменения и новые проблемы 171 Король и Церковь Франции 174 Филипп Август и папство 176 9. Филипп Август и южные земли его королевства. Опасные искушения власти 180 Юг: особый мир в пределах королевства 180 Мир, охваченный ересью 182 Не заходить слишком далеко… 185 Крестовый поход против альбигойцев 188 Мюре 192 10. Филипп Август — победитель великой коалиции 198 Страх, внушаемый королем Филиппом 198 Несостоявшаяся высадка в Англии 199 Кампания во Фландрии 1213 года 202 Ла-Рош-о-Муан (2 июля 1214 года) 205 «Год Бувина» 208 Победа при Бувине (27 июля 1214 года). Филипп Август — победитель вопреки самому себе 210 Последствия битвы при Бувине 222 Наконец, высадка 232 11. Общественное мнение, школы и общество 236 Король и общественное мнение 236 Партия принца Людовика 243 Филипп Август и школы 252 Социальный переворот? 257 Король и социальное продвижение тех, кто ему служил 261 Взаимоотношения королевской власти с сельскими и городскими коммунами 263 12. Атмосфера конца правления: незавершенный труд или король, обремененный заботами? 268 «Тот, кто удивительно увеличил могущество королевства Французского…» 268 Тревожная тишина 273 Темные и светлые стороны королевского правосудия 278 Дополнительные штрихи к противоречивому полотну 281 Кто стоял у власти в конце правления Филиппа Августа? 286 Портрет Филиппа Августа? 291 Смерть короля 293 Примечания 297 Условные сокращения 297 Карты и таблицы 321 Источники и библиография 327 I. Источники 327 II. Библиография 336 Предисловие Долгое время забытый, Филипп II, король Франции с 1180 по 1223 год, известный под именем Филипп Август, последнее время вновь стал приковывать к себе внимание исследователей. В свет вышел ряд трудов: «Воскресенье Бувина» Жоржа Дюби, материалы большого коллоквиума 1980 года, «Филипп Август» Жоржа Бордонова, а также недавние книги Дж.-В. Болдвина, Д. Бартелеми и М. Буррен-Деррюо о правлении Филиппа Августа и его времени. Автор этой книги желал бросить пристальный взгляд на Филиппа Августа и власть, на их необычайную встречу лицом к лицу, решающую для французской истории. В отличие от прежних биографий — особенно написанной А. Картелльери, который столь хорошо проанализировал определенное количество хроник, преимущественно северофранцузских, имперских и английских, а также тексты договоров и некоторых хартий, — здесь ставилась цель прояснить отношения, порою удивительные, сложившиеся между Филиппом и властью, с помощью источников, о которых этот большой эрудит не знал или которыми пренебрегал. Среди них можно упомянуть собрания административных актов, ревизорских опросов, денежных счетов, поразительное «Описание королевства» и литературные тексты. Сопоставление свидетельств из этих очень разных источников позволяет лучше, чем хроники, которые, впрочем, тоже не были оставлены в стороне, ухватить сущность важнейших проблем, встававших перед молодым Филиппом начиная с его коронации, а затем выявить меры, принятые им и членами его великой правящей команды для их адекватного разрешения. Когда Филипп II взошел на престол, знатные магнаты, хозяева крупных территориальных владений, занимавших обширную часть королевства, заполняли собой королевский совет и удерживали власть. С установлением контроля над большинством кастелянств, этих старинных и многочисленных центров управления (centres de décision), завершилось региональное восстановление власти в пользу короля в его домене, а также в пользу великих магнатов, которые большей частью держали свои фьефы от короля и были его вассалами. Сеньориальный порядок, который в данном случае часто сочетался с феодальным строем, переживал свой апогей и представлял серьезную угрозу для того, что еще оставалось от королевской власти. Разумеется, хозяева крупных региональных владений рассматривали Филиппа как своего короля, обладавшего особым достоинством, которое возвышало его над ними в силу церемоний — прежде всего миропомазания и коронации. Они не желали, однако, чтобы король каким-либо образом вмешивался в их дела управления. Они использовали его как третейского судью в некоторых случаях, но, в зависимости от обстоятельств, рассматривали его как союзника или противника, стремились вести с ним спор на равных, отказывались повиноваться ему и стремились преобразовать свои владения в независимые княжества. Король, конечно, был самым богатым сеньором королевства, но он не смог бы одержать верх, если бы главы великих линьяжей объединились против него. На его счастье, такая угроза была трудноосуществима, поскольку каждый из магнатов преследовал свои собственные цели, а королевская власть с удивительным искусством умела возбуждать соперничество между ними. Тем не менее эту опасность нельзя было исключить полностью. Молодой король, таким образом, столкнулся с грозной дилеммой: согласиться быть лишь престижной фигурой, поставленной во главе объединения великих сеньоров, или же сохранить, а точнее, возродить и упрочить настоящую королевскую власть. Филипп и его советники избрали второе решение. Этот выбор нисколько не означал, что они пренебрегали средствами, которые им предлагал феодальный обычай: оммажем, вассальной клятвой, а также выкупом или рельефом, вносившимся при вступлении в наследство. Напротив, они систематически их использовали. Кроме того, королевская власть без колебаний видоизменяла феодальный обычай в свою пользу — например, в том, что касалось клятвы верности, которую подвассал приносил вышестоящему сеньору. Отныне в случае мятежа сеньора против королевской власти подвассал должен был хранить верность не ему, а королю. Королевские советники, впрочем, зашли еще дальше, выстраивая то, что ошибочно именуется феодальной пирамидой королевства. В действительности они упорно остерегались называть фьефами земли сеньоров и ставили в один общий ряд всех королевских «держателей», будь то светские или церковные сеньоры или даже коммуны. Однако при этом они заботливо отличали королевский земельный запас, то есть домен, управление которым осуществлялось через бальи и прево. Составители «описания королевства» изображают короля как хозяина одной гигантской сеньории. Допустим, что эта первая и удивительная сводная схема королевства имеет некоторое сходство с феодальной пирамидой в том, что касается мира вассалов и держателей фьефов. Но едва королевские чиновники эту пирамиду построили, как сразу же ее и разрушили, привязав подвассалов непосредственно к королю. Они отказались каким-либо образом включить в эту пирамиду своего короля Филиппа, и он стал первым Капетингом, который не должен был приносить оммаж никому, даже тем, от кого он держал свои фьефы. Короче, король твердо поставил себя как глава феодалов, но отказался считаться одним из них. Феодальный обычай предоставлял королю неоспоримые рычаги воздействия, и не следует забывать среди них средства военного подавления, которое становилось законным, как только какой-нибудь вассал поднимал мятеж. Тем не менее в этой книге мы уделим гораздо больше внимания истокам королевской власти нового типа. Разве роль историка не состоит прежде всего в том, чтобы заострять внимание на смене политических курсов, нововведениях, резких разрывах и отклонениях в эволюционных процессах, нежели задерживаться на уже хорошо известных аспектах? Кроме того, почему политическим деятелям эпохи правления Филиппа Августа отказывают в способности созидать? Ведь именно в эту эпоху появилось столько новшеств и гениальных адаптаций: великолепные достижения готической архитектуры, входящей в пору зрелости, новая экономика, ориентированная на спрос и предложение, основание Парижского университета и т. д. Могла ли эта цивилизация так сильно разделиться в самой себе, чтобы властные функционеры оказались неспособны адаптировать существующие формы правления к требованиям динамично развивающейся молодой популяции, находящейся в апогее своего демографического роста? Это было бы вызовом здравому смыслу. Это также противоречит реальности, ибо Филипп и подобранные им советники нашли решительный выход: ведя борьбу против великих сеньоров и утверждая королевский суверенитет, они отстаивали право короля быть неподконтрольным никому и тем самым закладывали основы государства. Разумеется, это были пока лишь очень скромные начинания, и феодальные обычаи просуществуют еще несколько столетий, прежде чем исчезнут. Но когда видишь, что в конце правления Филиппа при нем остались только те советники, которые соответствовали двум принципиальным критериям — наличие компетентности и отсутствие родственных связей с крупными линьяжами королевства, — то удостоверяешься, что движение было задано в строго определенном направлении. Филипп Август и такой политик, как Герен, вместе с их служащими, осознали, что существует некая власть (imperium), высшая по отношению ко всем и по природе своей полностью отличная от той власти, которая основана на межличностных связях человека с человеком. В действительности всё это выявлялось сугубо опытным путем. Да и как могло быть иначе в то время, когда гражданское право (или римское право) еще не преподавалось в Париже и служило прежде всего для обоснования императорской власти? Но королевская власть всякий раз, когда представлялся случай, выступала инициатором установления прямых отношений с простыми жителями королевства, отвергая посредничество сеньоров и вассалов. Филипп II расширил полномочия своих бальи и учредил бальяжные округа. Он поддерживал сельские и городские коммуны, постоянно используя их в своих интересах и нередко злоупотребляя их помощью. Разве это не было самым надежным способом обойтись без посредничества феодальных сеньоров? Наконец, в 1190 году цветок лилии, изображенный на обороте королевской печати, был заменен на орла. В эпоху Средневековья, которое так любило символы, это не выглядело невинным новшеством. Похоже, что тем самым хотели ясно обозначить, что власть короля Франции ни в чем не уступает власти хозяина Священной Римской империи. Чтобы лучше понять деятельность, направленную на обновление королевской власти (даже если речь идет только о первых шагах), представляется полезным, необходимым, определить основные достоинства и недостатки короля и его видных сановников. Однако насколько это возможно? Ведь великие персонажи той эпохи не писали мемуаров, а современники-сочинители слишком часто описывали их образы в чисто риторических, условных выражениях. Прежде всего отметим, что содержание мемуаров обычно мало соответствует реальности и что литературные сочинения — это не лучшие свидетельства любой эпохи. Драгонетти показал, сколь многим жертвовали сочинители Средневековья ради литературной моды, приводя из-за этого сомнительные сведения. Не забудем также, что личные чувства, помимо любовных, стали получать право на литературное выражение лишь в ходе правления Людовика Святого, если не считать некоторых аррасских поэтов начала XIII века. Впрочем, писатели, которые говорят о Филиппе Августе и его главных советниках, приписывают каждому очень разные качества и наделяют их недостатками, которые весьма далеки от того, чтобы быть условными. Наконец, достаточно проследить деятельность этих людей, чтобы определить некий минимум личных черт и способностей, характерных для них. В наши дни среди историков распространилась странная тенденция — рассматривать мужчин и женщин Средневековья как существ, крайне отличных от нас и стоящих значительно ниже нас. В действительности что мы о них знаем? Не следует ли, напротив, согласиться с Маргаритой Йорсенар, которая обличает «наше высокомерие, непрестанно отказывающее людям прошлого в восприятии, сходном с нашим»? (Archives du Nord, p. 21). На самом деле нужно признать, что различия в восприятии все-таки есть. Разве Филипп Август не стал планировать военную высадку в Англии после того, как ему привиделся сон на эту тему? К тому же нас может несколько удивлять средневековая страсть к пророчествам, которые иногда целенаправленно сочинялись. К счастью, исследователи исторического менталитета вносят некоторую ясность в этот спор о личностях прошлого, усердно стараясь выявить представления и мнения, господствовавшие в ту или иную эпоху. Однако этой цели можно достичь, лишь учитывая периодически происходившие изменения. Разве личности, более сильные и склонные к новаторству, не начинали менять устоявшиеся стереотипы? Что же касается того, следует ли считать, что средневековые мужчины и женщины были менее, чем мы, развиты в интеллектуальном плане, то надо признать, что никакого надежного способа для измерения интеллекта людей прошлого не существует. Мы можем быть уверены лишь в одном: многие центры, на которых фокусировались общественные интересы, изменились, вследствие чего в той или иной степени были задействованы различные секторы интеллектуальной активности. Каков бы ни был итог этих важных споров, историк должен двигаться дальше в своих исследованиях, как только находит достаточное количество нужных сведений и когда простой анализ фактов это позволяет. В силу какой псевдодогмы можно систематически уклоняться от исследования деятельности тех личностей, которые были ответственны за политическую жизнь Средневековья? Это было бы недостойно исторической науки. Разумеется, следует подвергать имеющиеся свидетельства очень серьезной критике. Филипп II является одним из наших королей, память о котором лучше всех сохранилась в коллективном сознании. Внимательное чтение источников той эпохи и трудов, часто фрагментарных, но следующих один за другим на протяжении столетий, показывает, насколько они ограничивались тем, чтобы сохранить почти одни лишь восхваления. Это фрагментарное и частичное использование информационных средств эпохи сделало из Филиппа человека, плотно укутанного в легенду. Критическое исследование заставляет, наконец, увидеть этого короля таким, каким он был, и избавиться от слишком простых и слишком красивых клише, которые дошли до нас через столетия. Но не значит ли это осмелиться коснуться фундамента нашей национальной истории, этого короля и правления, которые глубоко вспахали нашу землю и заложили в нее плодородные семена единства, независимости и государственности? Так, по всей вероятности, нужно истолковывать крайне осторожное отношение к Филиппу Августу среди историков. Они проявляют глубокое почтение к его ослепительному и славному образу, который представлен придворным капелланом Вильгельмом Бретонцем в эпической поэме «Филиппиды». Однако, создавая хронику правления под названием «Деяния», тот же автор, и в еще большей степени его предшественник Ригор, дали в нескольких пассажах, резких и едких, довольно неожиданную точку зрения на некоторые поступки и личные особенности этого короля. Таким образом, жестокие критические высказывания иногда противоречат крайним восхвалениям, которые в определенных случаях были связаны с задачами самой настоящей королевской пропаганды. Не играли ли эти восхваления роль дымовой завесы, скрывавшей ради пользы дела — возвеличивания королевской власти Капетингов — человека мелкого масштаба, марионетку в руках одного клана или королевских советников, которые манипулировали им по своей воле? Или же, напротив, это был великий политик? Поистине, историки произвольно отдали предпочтение второй из этих версий. Иногда они доходят даже до того, что видят в Филиппе Августе первого государственного деятеля из династии Капетингов. Не значит ли это проявить некоторую поспешность и забыть Людовика VI, который имеет по меньшей мере заслугу в том, что доверил власть Сугерию и следовал его советам? Да, конечно, но правление Филиппа Августа очистило и расширило до размеров королевства ту «модель», которая прежде действовала только в узких рамках королевского домена и была сильно пропитана феодальными традициями. Это не отменяет того факта, что у Филиппа и его советников не было нужды постоянно оглядываться на Карла Великого, чтобы найти пример и программу. Угодничество, лесть, придворные интересы, задачи пропаганды, критические или нелицеприятные замечания — учитывая все это, можно набросать более сложный портрет Филиппа Августа, нежели тот, что предлагает традиционная историография. Не станет ли он в результате загадочным силуэтом с расплывчатыми контурами? Некоторые его восхваляли до крайности, а другие поносили и ненавидели, в частности потомки тех, кого его солдаты или чиновники разорили и взяли в заложники. Этот антагонизм в суждениях требует внести необходимую ясность. Избегая предварительных выводов, с единственной целью понять этого короля, мы позволим себе выставить на яркий свет даже те его деяния и речи, которые не прибавляют ему славы. Нужно признать, что этот король поддерживал с властью почти любовные отношения: сначала был определенный испуг при первом свидании, затем безумное увлечение, за которым последовал период равновесия и обладания, пока наконец жестокие разочарования не подтолкнули его к оригинальному решению, позволившему удержать при себе объект страсти. Замечание по поводу выражений «королевская модель», «феодальная модель» По мере того как историки все дальше проникают в глубокие пласты прошлого и стараются лучше понять бесспорные по своей сути факты, они осмеливаются лишь реконструировать модели, то есть типы организаций, политических и социальных структур и т. д., которые периодически ставятся под сомнение, дополняются, модифицируются или отвергаются. В этой книге термин «феодальная модель» означает доминирование в королевстве крупных сеньоров (магнатов), которые в тот или иной момент были великими феодалами. Эта «феодальная модель» противостоит «королевской модели», которая в своем самом разработанном, завершенном виде означала решительную победу королевской власти. В действительности на протяжении всей эпохи правления Капетингов эти две модели сосуществовали. Однако они редко поддерживали между собой мир, и раскаты грома, вызванные их столкновениями, часто звучали во французской истории.

МАКСимка: Жан-Батист Мозесс. Филипп II Август присутствует при возведении большой башни Лувра в 1200.

Бэлль: Печать изабеллы д'Эно:

МАКСимка: Наиболее многочисленные свидетельства о королях даются сразу после их смерти, как замечает Болдвин. Любопытно, что описание Филиппа-Августа в то время было сделано не придворным, а каноником Тура. Он описывал короля, как имеющего "приятную внешность, хорошо сложенное тело, живое лицо, лысую голову, здоровую комплекцию. Он любил пить и есть, был склонен к сексуальному желанию, был щедрым по отношению к друзьям и скупым к врагам, способным к уловкам, ортодоксальным в верованиях, внимательным к советам, держащий данное слово, добросовестный судья, везучий на победу, легко перемещающийся, легко успокаивающийся, неубивший никого в темнице, помогающий себе людскими советами, защищающий церковь, заботящийся о бедных..." Лысым король уже стал, возможно, к двадцати-пяти годам. По поводу возможной сексуальной связи Ричарда и Филиппа-Августа Болдвин пишет, что это их любовь можно назвать дружбой, которую описывали латинские поэты. Такая форма дружбы была закреплена за аристократами, публичными и уважаемыми мужчинами, она дескать не предполагала половую связь. Интересно, что ведь Филипп и Ингеборг общались на латыни, потому что она не знала французского, а король датского. Более того, как пишет Болдвин, Филипп плохо знал латынь по крайней мере в начале своего правления.

МАКСимка: Интересно, что будучи в немилости, самое близкое растояние, на которое Ингеборг Датская подобралась к Парижу - это бенедиктинский монастырь Сен-Мор-де-Фоссэ. Однако, королевские счета за 1202 год показывают, что на наряды узницы Этампа тратили больше, чем на одеяния Филиппа Августа. Эти мелкие подробности сообщает Джон Болдвин в своей книге про Париж в 1200-м году.

marina1645: Филипп Второй Август был без сомненрия самым "крутым" королем эпохи Средневековой Франции. Ему в плюс не только внутренняя политика укрепления государства , влияния и авторитета французского короля, но и внешняя политика, где он преуспел даже больше. Филипп 4 Красивый мог бы с ним поспорить- но внешняя политика его не очень благотворна: походы знати были с целях личного обогащения, а не в целях государства в основном, кроме того он искал союз с Англией-объективно будущим соперником и врагом Франции независимо от желания короля ( т к во Франции были владения английского короля, что мешало ее объединению в единое королевство).

полная версия страницы