Форум » Фронда » Анна Австрийская (биографические сведения)(начало) » Ответить
Анна Австрийская (биографические сведения)(начало)
Админ: Анна Австрийская (биографические сведения) (продолжение-1): http://richelieu.forum24.ru/?1-0-0-00000073-000-0-0-1270136771 Анна Австрийская (портреты, гравюры, бюсты и прочее): http://richelieu.forum24.ru/?1-0-0-00000072-000-0-0-1269711314 Клод Дюлон "Анна Австрийская, мать Людовика XIV" и другие исследования (начало): http://richelieu.forum24.ru/?1-9-20-00000047-000-0-0 Клод Дюлон "Анна Австрийская, мать Людовика XIV" и другие исследования (продолжение 1): http://richelieu.forum24.ru/?1-9-20-00000051-000-0-0-1250935459 Клод Дюлон "Анна Австрийская, мать Людовика XIV" и другие исследования (продолжение 2): http://richelieu.forum24.ru/?1-9-0-00000059-000-0-0-1264333302 Марта Волкер Фрир "Замужняя жизнь Анны Австрийской, жены Людовика XIII и матери Людовика XIV": http://richelieu.forum24.ru/?1-0-20-00000060-000-0-0-1268412188 Королева и кардинал (La Reine et le Cardinal): http://richelieu.forum24.ru/?1-11-0-00000077-000-0-0-1268686650 Луи, король дитя (Louis, Enfant Roi): http://richelieu.forum24.ru/?1-11-40-00000020-000-0-0-1258754654 Анна Австрийская 22.9.1601 - 20.1.1666 отец - Филипп III Испанский дети - Людовик XIV Французский Французская королева, жена Людовика XIII Статья посвящена Анне Австрийской. Интересно проанализировать, что Дюма взял из истории, а что придумал. Тайны королевы Анны В октябре 1615 года в городке Бидасоа границу между Францией и Испанией пересекла пышная процессия. Вереница золоченых карет, караван мулов с багажом и целая армия охраны сопровождали всего одного человека — перепуганную девочку четырнадцати лет. Испанскую инфанту Анну-Марию везли в Париж, чтобы выдать замуж за юного короля Людовика ХIII. Ей предстояло помирить давно враждовавшие династии Габсбургов и французских Бурбонов. Сегодня ее помнят в основном как героиню романа Дюма. Между тем эта женщина сыграла незаурядную роль в событиях бурного ХVII века. Ее любили и ненавидели кардиналы Ришелье и Мазарини, король Франции и герцог Бекингем. Кем же была королева Анна Австрийская — покорной жертвой обстоятельств или умелой интриганкой, вершившей судьбы Европы? В царстве этикета В октябре 1615 года в городке Бидасоа границу между Францией и Испанией пересекла пышная процессия. Вереница золоченых карет, караван мулов с багажом и целая армия охраны сопровождали всего одного человека — перепуганную девочку четырнадцати лет. Испанскую инфанту Анну-Марию везли в Париж, чтобы выдать замуж за юного короля Людовика ХIII. Ей предстояло помирить давно враждовавшие династии Габсбургов и французских Бурбонов. С той же целью в Мадрид отправилась принцесса Елизавета, ставшая женой короля Испании Филиппа IV. Бедняжка зачахла от тоски в чужой стране, в то время как юная испанка вполне освоилась во Франции, где она получила имя Анны Австрийской. При чем здесь Австрия? Дело в том, что Габсбурги происходили из этой страны, и к тому же мать Анны Маргарита была австрийской принцессой. Поэтому девочка мало походила на испанку: светлые, слегка вьющиеся волосы, белая кожа, небольшой изящный носик. И фирменный знак Габсбургов — капризно выпяченная нижняя губа. Об испанской крови напоминали только темно-карие, почти черные, глаза, говорящие о пылкости чувств. Однако эти чувства почти никогда не прорывались наружу: принцессу воспитали в несокрушимых традициях придворного этикета, которые превращали венценосных особ в настоящих мучеников. К примеру, король не имел права сам налить себе вина — это делал виночерпий, передававший кубок придворному врачу, двум служителям и только потом королю. Пустой кубок с теми же церемониями возвращали на место. От сложностей этикета особенно страдали непривычные к нему иностранцы. На пути в Мадрид австрийской принцессе Марии — будущей второй жене Филиппа IV — поднесли в дар шелковые чулки, но мажордом тут же выкинул подарок, отрезав: «У королевы Испании нет ног». Бедная Мария упала в обморок, решив, что ее ноги принесут в жертву чудищу этикета. Отец Анны Филипп III умер от угара: его кресло стояло слишком близко к камину, а единственный гранд, способный его отодвинуть, куда-то отлучился. Но именно Филипп IV довел этикет до совершенства. Говорили, что он улыбался не больше трех раз в жизни и требовал того же от своих близких. Французский посланник Берто писал: «Король действовал и ходил с видом ожившей статуи… Он принимал приближенных, выслушивал и отвечал им с одним и тем же выражением лица, и из всех частей его тела шевелились только губы». Тот же этикет заставлял испанских монархов оставаться узниками дворца, ведь за его пределами было немыслимо соблюдать сотни правил и условностей. Дед Анны Филипп II, великий государь и кровавый палач протестантов, выстроил близ Мадрида роскошный и мрачный замок Эскориал, но его потомки предпочитали более скромный Алькасар. Дворцы по восточному обычаю — ведь Испания сотни лет оставалась во власти арабов — делились на мужскую и женскую половины. Днем в обеих кишели придворные, шуты и карлики, но после захода солнца ни один мужчина, кроме короля, не мог оставаться на женской территории. Честь королевы или принцессы должна была оставаться вне подозрений. Даже прикосновение к руке коронованных дам каралось смертью. Известен случай, когда два офицера вытащили инфанту Марию-Терезию из седла взбесившегося коня. Им тут же пришлось во весь опор скакать к границе, спасая свои жизни. Жизнь родившейся в сентябре 1601 года Анны, как и других испанских принцесс, была подчинена строгому распорядку. Ранний подъем, молитва, завтрак, потом часы учебы. Юные инфанты обучались шитью, танцам и письму, зубрили священную историю и генеалогию царствующей династии. Далее следовал торжественный обед, дневной сон, затем игры или болтовня с фрейлинами (у каждой принцессы был свой штат придворных). Затем снова долгие молитвы и отход ко сну — ровно в десять вечера. Конечно, у девочек были лучшие игрушки и невиданные лакомства, привезенные из заморских владений Испании. Анна особенно любила шоколад, к которому позже приохотила французов. Но, по правде говоря, жила она не особенно весело — строгие дуэньи с детства не позволяли ей ни смеяться, ни бегать, ни играть со сверстниками. Прибавьте к этому жесткие и неудобные платья с каркасом из китового уса и шлейфом, волочащимся по земле. Вдобавок она знала, что лишена всякой свободы выбора — еще в три года ее просватали за французского дофина Людовика. Чувства самой инфанты не играли никакой роли. Каким окажется ее жених — красавцем или уродом, добрым или злым? Анна изнемогала от любопытства, пока ее кортеж медленно двигался по дорогам Франции. Надо сказать, что те же вопросы мучили юного Людовика. Французский двор, где он вырос, был совсем не похож на испанский. Здесь часто слышались смех и сальные шутки, обсуждались супружеские измены, да и король с королевой почти открыто изменяли друг другу. Вечно занятый делами Генрих IV любил сына, но почти не уделял ему внимания, а мать, итальянка Мария Медичи, навещала его только затем, чтобы надавать пощечин или отхлестать розгами за какую-либо провинность. Немудрено, что дофин вырос замкнутым, переменчивым, одержимым множеством комплексов. Одним из них, как пишет Ги Бретон, было отношение к будущей жене. Уже в три года он говорил о ней так: «Она будет спать со мной и родит мне ребеночка». И тут же хмурился: «Нет, я не хочу ее. Она ведь испанка, а испанцы — наши враги». Теперь он изнывал от желания поскорее познакомиться со своей невестой. Не дождавшись ее прибытия в Бордо, он поскакал навстречу и в окошко кареты впервые увидел Анну. Она показалась Людовику такой красивой, что он оробел и не смог сказать ей ни слова. Та же история повторилась вечером на торжественном банкете по случаю помолвки. В Париже после венчания молодых ждало брачное ложе, но Людовик был так напуган, что матери пришлось чуть ли не силой заталкивать его в спальню, где ждала Анна. Вместе с юными супругами там провели ночь две служанки, которые утром предъявили толпе придворных доказательства того, что «брак осуществился должным образом». Однако желанный наследник так и не был зачат — ни в эту ночь, ни в течение последующих десяти лет. Меж двух огней К тому времени Людовик XIII уже не был дофином: после убийства Генриха IV в 1610 году он стал законным королем Франции и Наварры. Однако всеми делами заправляли королева Мария и ее любовник — алчный и трусливый итальянец Кончино Кончини. Их ненавидела вся страна, однако дворца и тут же сражен тремя пулями. На другой день королеву Марию посадили под домашний арест, а потом выслали в Блуа. Выслан был и верный королеве епископ Ришелье. Но вскоре он получил красную шапку кардинала, а внезапная кончина де Люиня освободила для него кресло первого министра. Вернувшись в столицу, он занял важное место при дворе. Ему помогали острый ум, уникальная память и холодная безжалостность при достижении своих целей. С 1624 года Ришелье правил Францией, железной рукой подавляя народные бунты и заговоры знати. На него работала разветвленная секретная служба, которую возглавлял преданный «серый кардинал» — отец Жозеф дю Трамбле. Шпионы Ришелье появились не только во всех слоях французского общества, но и при многих европейских дворах. Пока в стране происходили эти перемены, молодая королева вела скучную жизнь в Лувре. Людовик находил себе массу занятий — он молился, охотился, выращивал фрукты и варил из них варенье. После смерти кто-то сочинил ему ехидную эпитафию: «Какой отменный вышел бы слуга из этого негодного монарха!» Анне увлечения супруга казались глупыми, она тосковала по мужскому вниманию, которым попрежнему была обделена. Понадобились усилия Римского папы и испанского посла, чтобы Людовик появился в спальне жены, но «медовый месяц» и на этот раз оказался недолгим. И тем не менее королева не желала изменять мужу, несмотря на уговоры ближайшей подруги — прожженной интриганки и распутницы герцогини Мари де Шеврез. «Ах, это испанское воспитание!» — вздыхала та, когда очередной кавалер, приведенный ею к Анне, получал от ворот поворот. И тут в «воспитание чувств» королевы неожиданно включился кардинал Ришелье. Несмотря на свой сан, он не чуждался женщин. Говорили о его близких отношениях с королевой Марией после смерти Кончини. Позже в его доме, а возможно, и в спальне обосновалась юная племянница Мари д`Эгийон. Теперь он решил завоевать сердце королевы. Парижские сплетники утверждали, что кардинал надеется сделать то, что не удалось Людовику,— зачать наследника и возвести его на трон Франции. Более вероятно, что он просто хотел держать королеву «под колпаком», не давая ей ввязаться в какой-нибудь заговор. Нельзя исключить и того, что Ришелье просто увлекся Анной, красота которой достигла расцвета (ей было 24 года, ему — почти сорок). Ее покорил ум кардинала, восхитило его красноречие, но мужские чары оставили равнодушной. Возможно, опять сыграло роль испанское воспитание — Анна не привыкла видеть мужчин в служителях Господа. Устав от домогательств Ришелье, она в недобрый час согласилась на предложение подруги Мари сыграть с ним шутку. Когда он в очередной раз спросил, что может сделать для нее, королева ответила: «Я тоскую по родине. Не могли бы вы одеться в испанский костюм и сплясать для меня сарабанду?» Кардинал долго мялся, но все же нарядился в зеленый камзол и панталоны с колокольчиками и сплясал зажигательный танец, щелкая кастаньетами. Услышав странные звуки, он прервал выступление и заглянул за ширму, где давились от смеха герцогиня де Шеврез и двое придворных. В гневе он повернулся и выбежал вон. Судьба королевы была решена — она не оценила его любви и теперь не должна была достаться никому. Отныне зоркие глаза шпионов кардинала следили за Анной везде и всюду. Суета вокруг подвесок Весной 1625 года любовь все же посетила сердце королевы. Это случилось, когда в Париж прибыл английский посланник — 33-летний Джордж Вильерс, герцог Бекингем. Уже на первом балу этот высокий красавец в щегольском наряде очаровал всех присутствующих дам. Его атласный колет был расшит жемчужинами, которые то и дело, будто невзначай, отрывались и раскатывались по полу. «Ах, бросьте! — отмахивался герцог, когда ему пытались вернуть подобранный жемчуг. — Оставьте эту ерунду на память». Многие знали, что богатство герцога досталось ему благодаря щедротам короля Англии Якова I, который как раз в это время умирал в Лондоне. Юный Бекингем играл при короле не слишком благовидную роль миньона-любовника. Ради развлечения своего господина он тявкал и прыгал у его ног, изображая собачку. Наградой стали поместья, титулы и рука богатой наследницы герцогини Ратленд. Умирая, король завещал Бекингема своему сыну Карлу в качестве главного советника, и теперь герцог приехал сватать новому монарху сестру Людовика XIII принцессу Генриетту. Этот визит оказался роковым: едва увидев Анну Австрийскую, Бекингем потратил оставшиеся у него три года жизни на то, чтобы завоевать ее расположение. Как и в случае с Ришелье, трудно сказать, что это было — политический расчет или искренняя страсть. Несомненно одно: все эти три года политика обеих держав определялась злосчастным увлечением герцога. Скандал разразился уже в Амьене, куда Бекингем и королева отправились провожать невесту короля Карла. Вечером из садовой беседки раздался громкий крик, на который сбежались придворные. Они увидели странную картину: Бекингем стоял на коленях, обнимая королеву. Об этом происшествии ходило много слухов — говорили, что пылкий герцог напугал Анну и даже расцарапал ей ноги своими украшенными жемчугом чулками. Потому-то она и стала кричать. Но возможно и другое: свидание состоялось с полного согласия королевы, а крик поднял кто-то из спохватившихся шпионов кардинала. Быть может, Анна все же не лишила Бекингема своего внимания. Иначе, почему при расставании в Булони она подарила ему пресловутые алмазные подвески? Да-да, подвески действительно были! О них говорят в своих мемуарах несколько современников, в том числе друг королевы, известный философ Франсуа де Ларошфуко. Дюма описал всю историю довольно точно: агенты кардинала узнали, что Анна вручила герцогу подвески с дюжиной алмазов, подаренные королем. В дело вступила ловкая графиня Каррик, воспетая Дюма под именем миледи Винтер. Эта бывшая любовница Бекингема, давно получавшая деньги от Ришелье, пробралась во дворец герцога, срезала две подвески и переправила их в Париж. Там кардинал предъявил улику королю, и тот велел вероломной супруге надеть подвески во время Марлезонского бала, устроенного мэрией Парижа в честь королевской четы. К счастью, Бекингем успел за два дня изготовить недостающие подвески и передать их Анне — поистине любовь творит чудеса! Правда, в бешеной скачке с драгоценным изделием не принимал участия Д`Артаньян — в ту пору этому сыну гасконского дворянина было всего пять лет. Почему кардинал так стремился насолить королеве? Конечно, одной из причин была оскорбленная гордость. Позже Ришелье даже сочинил трагедию «Мирам», где вывел Бекингема в образе коварного соблазнителя и описал свое над ним торжество. И конечно, он вновь побоялся, что Анна вступит в сговор с врагами Франции. Поэтому кардинал постарался изолировать королеву, и прежде всего рассорить ее с мужем. Это удалось вполне: несмотря на возвращение подвесок, Людовик окончательно разочаровался в супруге. Она оказалась не только аморальной особой, но и изменницей, готовой променять его на какого-то иностранца! Если раньше король хотя бы иногда защищал жену от нападок кардинала, теперь на это рассчитывать не приходилось. Для начала Бекингему запретили въезд во Францию, а королеву заперли во дворце. Ришелье довольно потирал руки. Он не учел одного: стремление разлученных влюбленных друг к другу готово смести все преграды. Герцог в ярости дал клятву вернуться в Париж. И не униженным просителем, а победителем в войне, которую он собирался развязать. Скоро французские протестанты, лишенные кардиналом многих привилегий, подняли восстание в порту Ла-Рошели. На помощь им тут же отправился английский флот во главе с Бекингемом. Однако французская армия сумела отбить нападение и взять мятежный город в осаду. Ришелье, переодевшись в военный мундир, лично командовал операцией. Бекингем собирал в Портсмуте новый флот, когда 23 августа 1628 года офицер по имени Фелтон заколол его шпагой. Многие считали убийцу шпионом кардинала, однако доказательств этого так и не нашли. Сам Фелтон утверждал, что убил фаворита в отместку за казнокрадство и «нечестивую жизнь». В октябре защитники Ла-Рошели, не получив обещанной помощи англичан, подняли белый флаг. Весть о гибели возлюбленного ошеломила Анну. Заметив ее заплаканные глаза, «любящий» супруг — конечно, по совету кардинала — устроил в Лувре бал и предложил королеве в нем участвовать. Когда она попыталась отказаться, Людовик спросил: «В чем дело, мадам? Разве у нас при дворе траур?» Не найдя ответа, Анна отправилась на бал, прошлась с королем в менуэте — и больше не танцевала до конца жизни. Так кончилась трагическая история ее любви, в память о которой остался только анекдот об алмазных подвесках. Сети кардинала Лишившись по милости кардинала не только любви, но и доверия мужа, Анна Австрийская жаждала отомстить. Ее спокойная жизнь осталась в прошлом, теперь она вместе с герцогиней де Шеврез ввязывалась в любую интригу, направленную против кардинала. Еще в 1626 году герцогиня подговорила одного из своих любовников, маркиза де Шале, заколоть кардинала в его летнем дворце. Заговор был раскрыт, Шале казнили, а интриганку отправили в ссылку. Кардинал получил право завести для охраны собственных гвардейцев. Что касается Анны, которую заговорщики планировали выдать замуж за Гастона Орлеанского, то она едва упросила супруга не отправлять ее в монастырь. Новый шанс для отмщения кардиналу представился в 1630 году, когда король едва не умер от дизентерии. Анна преданно ухаживала за ним, и в приступе раскаяния он пообещал исполнить любое ее желание. «Удалите кардинала от двора», — это было единственное, о чем она попросила. К ней примкнула и Мария Медичи, мечтавшая вновь о прежней власти, а также о возвращении Франции в объятия католичества и папской власти. Обе королевы на глазах у Людовика устроили кардиналу жестокий разнос, отомстив ему за все обиды. Анна молчала и улыбалась — теперь Бекингем был отомщен. «Убирайтесь, неблагодарный лакей! — кричала Мария. — Я прогоняю вас!» Ришелье, роняя слезы, смиренно попросил дать ему два дня на сборы. Он знал, что делает: представив себя во власти обманщицы-жены и деспотичной матери, король пришел в ужас. Утром второго дня он призвал кардинала к себе и попросил его остаться, обещая полное доверие и поддержку. Скоро Мария Медичи бежала за границу, а маршал де Марильяк, предлагавший убить кардинала, был обезглавлен. Анна Австрийская отделалась легким испугом, но Ришелье продолжал плести вокруг нее свои сети. В одну из них она попалась в 1637 году, когда «верные люди» предложили ей наладить переписку с мадридской родней. Испания давно воевала с Францией, и, чтобы избежать обвинений в нелояльности, Анна много лет не общалась с соотечественниками и уже начала забывать родной язык. Ее вполне безобидные письма испанскому послу Мирабелю немедленно попали в руки кардинала и вместе с письмами герцогине де Шеврез — гораздо менее безобидными — были переданы королю в доказательство нового заговора. Но на этот раз у Анны нашлась заступница — юная монахиня Луиза де Лафайет, с которой верный себе король завел возвышенный «духовный роман». Она упрекнула Людовика в жестокости по отношению к жене и напомнила, что по его вине Франция до сих пор остается без наследника. Этого внушения оказалось достаточно, чтобы в декабре 1637 года король провел ночь в Лувре, и через положенное время у королевы родился сын — будущий «король-солнце» Людовик ХIV. Два года спустя на свет появился его брат, герцог Филипп Орлеанский. Впрочем, многие историки сомневаются, что отцом обоих детей в самом деле был Людовик ХIII. На эту роль предлагалось множество кандидатур, включая Ришелье, Мазарини и даже Рошфора — того самого негодяя из «Трех мушкетеров». Не лишено вероятности предположение, что кардинал лично выбрал и подослал к тоскующей королеве какого-нибудь молодого крепкого дворянина, чтобы обеспечить появление дофина. К тому времени испанское воспитание уже забылось, и Анна Австрийская не считала нужным хранить верность нелюбимому супругу. Несколько лет на его место претендовал брат короля Гастон Орлеанский, которого объединяла с Анной ненависть к Ришелье. А в 1634 году рядом с королевой появился тот, кому суждено было провести рядом с ней остаток лет, — молодой итальянский священник Джулио Мазарини. Представляя его Анне, Ришелье мрачно пошутил: «Полагаю, он понравится вам, потому что похож на Бекингема». Действительно, итальянец был как раз таким мужчиной, какие нравились Анне, — пылким, галантным и не скрывающим эмоций. Однако он надолго уехал в Рим и никак не мог быть причастен к рождению принца Людовика. Имя настоящего отца «короля-солнце» стало еще одной загадкой Анны. У короля тем временем появился новый любимец — молодой дворянин Анри де Сен-Мар. Привязанность к нему Людовика оказалась столь глубокой, что 17летний нахал едва не преуспел в удалении Ришелье от власти. Однако искушенный в интригах кардинал все же переиграл неопытного соперника. Сен-Мар был обвинен в государственной измене и казнен. Всемогущий первый министр торопился завершить дела, чувствуя, что конец близок. 4 декабря 1642 года он скончался в своем дворце, завещанном королю, — это был знаменитый Пале-Рояль. За 18 лет Ришелье удалось сделать почти невозможное: одолеть всех врагов внутри страны и за ее пределами, укрепить монархию и создать условия для ее расцвета при «короле-солнце». Он сам говорил, что сделал из Франции умирающей Францию торжествующую. Позже это признали и те, кто бурно радовался смерти «тирана в рясе». Признал и Александр Дюма, так нелестно изобразивший Ришелье в «Трех мушкетерах». В следующих романах мушкетерской трилогии герои с ностальгией вспоминали о «великом кардинале». Кривотолки под занавес Королева Анна плакала, узнав о смерти своего старого врага. Король, напротив, сочинил веселую песенку, где перечислялись грехи покойного. Но веселье было недолгим: спустя полгода туберкулез свел Людовика ХIII в могилу. Перед смертью он заставил королеву подписать отказ от регентства, слабым голосом сказав: «Она все испортит, если станет править одна». В последний раз оскорбив жену, король испустил дух. И тут легкомысленная и ветреная женщина, какой все считали Анну, проявила неожиданную твердость. Сначала она явилась в парламент и настояла на отмене завещания короля и объявлении себя регентшей. Потом добилась назначения первым министром Мазарини, которого предлагал на этот пост покойный Ришелье. Все дивились такому совпадению взглядов. Удивление прошло лишь тогда, когда итальянец стал все дольше задерживаться в апартаментах Анны. А потом и вовсе перестал уходить оттуда. Тут французы поняли, что королева отдала власть над государством своему любовнику. Надо сказать, что сама Анна Австрийская до последнего отрицала это. Она даже утверждала, что кардинал не любит женщин, поскольку «у мужчин в его стране совсем другие наклонности». Еще она говорила, что Мазарини пленил ее исключительно умственными качествами. Это опровергал сам вид сорокалетней королевы, которая впервые в жизни выглядела счастливой, часто улыбалась и проявляла необычное оживление. Парижане сделали свои выводы: на улицах распевали нелестные куплеты о королеве. Прежде французы жалели ее как жертву Ришелье, но теперь, связав свою судьбу с итальянским выскочкой, она обрекла себя на всеобщую ненависть. Мазарини продолжал политику Ришелье. Шла война с Испанией, казна пустела, вводились все новые налоги. Летом 1648 года недовольство всех слоев народа достигло предела. В одну ночь улицы Парижа покрылись баррикадами, и королеве с юным королем и кардиналом пришлось бежать из города. Так началась Фронда — мощное движение, направленное не только против Мазарини, но и против королевского абсолютизма. В нем участвовали весьма разнородные силы, и хитрому кардиналу — достойному преемнику Ришелье — удалось расколоть их и усмирить по частям, действуя чаще всего не силой, а подкупом. Тут-то на сцене и появился Шарль Д`Артаньян, новоиспеченный лейтенант мушкетеров. Это он в «ночь баррикад» сумел вывезти из восставшего Парижа королевскую семью. Все годы Фронды Д`Артаньян оставался верным служакой Мазарини, за что и был награжден чинами и поместьями. На его свадьбе с мадемуазель де Шанлеси в 1659 году присутствовал не только кардинал, но и сам король. А вот королевы Анны там не было, и история ничего не знает о ее отношениях с храбрым мушкетером. Дюма выдумал и любовь Д`Артаньяна к королевской камеристке Бонасье и многие другие эпизоды знаменитого романа. Однако характеры героев переданы им удивительно точно. Д`Артаньян был храбр, Ришелье — мудр и жесток, Мазарини — хитер и пронырлив. Королеву Анну Австрийскую писатель изобразил женщиной, которую прежде всего волнуют ее чувства, и снова оказался прав. Анна не была ни жестокой, ни корыстной. Она посвоему заботилась о благе государства и все же имела об этом благе самое смутное представление. Ее нельзя поставить рядом с такими великими государынями, как английская Елизавета I или российская Екатерина II. Но она не похожа и на беззаботных мотыльков вроде Марии-Антуанетты. Да, Анна не могла оценить преобразования Ришелье, но у нее хватило решимости в годы Фронды выступить против феодалов, грозящих растащить страну на куски. Уже за это Франция должна быть ей благодарна. В начале 1651 года бушующие волны Фронды поднялись так высоко, что Мазарини пришлось покинуть не только столицу, но и страну. Королеву снова лишили личного счастья, и это казалось ей невыносимым. Она даже пыталась уехать следом за своим возлюбленным, но вооруженные парижане удержали ее во дворце. Уже через год кардиналу удалось вернуться, а вскоре движение протеста пошло на спад. Улаживались и внешние дела: война с Испанией закончилась победой, для закрепления которой планировалось женить короля на испанской принцессе Марии-Терезе — племяннице Анны. Для этого было лишь одно препятствие: любовь 20-летнего Людовика к племяннице кардинала Марии Манчини. Мазарини повел было дело к браку между ними, но королева решительно выступила против этого. «Имейте в виду, — сказала она сухо, — в этом случае против вас восстанет вся Франция, и я сама встану во главе возмущенного народа». Это была единственная размолвка влюбленных, которых многие парижане считали тайными супругами. Поразмыслив, кардинал отступил, и в 1660 году испанская инфанта въехала в Париж. Быть может, беседуя с родственницей, Анна пожелала ей быть более счастливой в браке, чем она сама. Но получилось иначе: Людовик ХIV запер жену во дворце, проводя время с многочисленными любовницами. В марте 1661 года скончался Мазарини: он долго болел и изводил капризами королеву, которая преданно ухаживала за ним. После этого Анна смогла выполнить давнее желание и удалилась на покой в основанный ею на окраине столицы монастырь Валь-де-Грас. Там она и умерла 20 января 1666 года, оставив после себя последнюю загадку — тайну «Железной маски». Этого безымянного узника Бастилии тот же Дюма считал старшим сыном Анны Австрийской от Людовика. Другие авторы выдвигают свои версии, а истина похоронена в соборе Сен-Дени вместе с мятежной душой испанской королевы Франции. http://www.liveinternet.ru/users/insurgentka/post86894091/ http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/788/
Ответов - 48, стр:
1 2 3 All
Amie du cardinal: Из книги Жоржа Монгредьена "Повседневная жизнь комедиантов во времена Мольера", М., 2008 : " Даже благочестивая Анна Австрийская не боялась выказывать свое увлечение театром - французским и итальянским. Когда кюре церкви Сен-Жермен-л'Осеруа укорил ее за это, она решила для очистки совести посоветоваться с учеными докторами из Сорбонны. Те, не колеблясь, удостоверили за подписью десяти человек, что "ежели не говорится ничего грешного или противного благонравию, театр есть такая же вещь, как любая другая, и можно посещать его без сомнений; сие основано на том, что обычаи церкви ныне сильно разнятся от апостольской суровости, свойственной первым христианам в первые века."(с. 12) "Сама королева подавала пример - на одной гравюре она изображена в театре вместе с Людовиком XIII и Гастоном Орлеанским. Она приняла посвящение "Полиевкта" Корнеля и "Смерти Митридиата" Ла Кальпренеда. После смерти Людовика XIII (1643) она уже в 1644 году вновь стала появляться на театральных представлениях. Госпожа де Моттвиль, камеристка и биограф королевы, вспоминала: " Она ходила в театр. полупрячась за одной из нас, которую усаживала рядом с собой на балконе, не желая во время траура открыто появляться на том месте, которое должна была бы занимать в другое время. Это развлечение не было ей неприятно". А позднее именно к благочестивой королеве Мольер, преследуемый святошами, обратится за покровительством, посвятив ей «Критику "Школы жён"»."(с.26)
Amie du cardinal: Отцом Анны Австрийской был Филипп III Габсбург (14 апреля 1578, Мадрид - 31 марта 1621, там же), король Испании и Португалии с 1598 года, сын Филиппа II Габсбурга и его четвёртой жены Анны Австрийской. Эта принцесса была племянницей (!) Филиппа II, её мать Мария Испанская была родной младшей сестрой короля. Анна подарила ему, наконец, долгожданного наследника, будущего Филиппа III, но надежд отца он не оправдал. Перед смертью Филипп II жалел, что у него не хватило смелости и рассудка не вступать в четвертый брак, а передать корону старшей дочери, Изабелле, как и советовал ему друг и единственный человек, которому Филипп доверял – принц Эболи. Уже в юные годы, стали очевидными слабоволие инфанта Филиппа и неспособность к делам управления; гораздо больше его интересовали охота и придворные празднества, что сочеталось с глубокой религиозностью. Если его отец, как правило, проводил за разбором документов по четырнадцать часов в сутки, то сын подобным трудолюбием совсем не отличался. Личность испанского принца выглядит в рассказах современников малопривлекательной. Это был тщедушный подросток, отличавшийся робостью и нерешительностью, приводившими в отчаяние его отца Филиппа II. «Бог дал ему очень хилое здоровье и слабый характер…», - писал биограф Филиппа III Порреньо. Его отец, вначале радовавшийся его необыкновенной покорности, потом был ею напуган и сказал о сыне: «Господь, которому угодно было даровать мне столько владений, отказал мне в сыне, способном управлять ими. Боюсь, им самим будут управлять другие». Конец долгого правления Филиппа II вызвал в испанском обществе надежды на перемены к лучшему, но они не сбылись. Новый король передал дела управления своему фавориту, герцогу Лерме, который добивался от монарха почти всего, чего хотел; опытные министры Филиппа II быстро утратили власть, а сменившие их родственники и свойственники Лермы были далеко не столь компетентны в государственных делах. Филипп III был женат на Маргарите Австрийской (1584—1611), дочери эрцгерцога Карла II, сына императора Фердинанда I и герцогини Марии Анны Баварской. Стоит ли говорить, что супруги также были родственниками, правда, не такими близкими, как родители короля. Его свадьба в Валенсии (1599), праздновавшаяся спустя несколько месяцев после вступления на трон с приехавшей из Вены невестой, была обставлена с чрезмерной роскошью, что, ввиду пустой казны, незамедлительно вызвало критику в адрес нового правителя. Филипп III имел от неё восьмерых детей, в том числе наследовавшего ему Филиппа IV Габсбурга. Трое их отпрысков умерли в младенчестве. Анна Австрийская прожила дольше всех их чад, средняя продолжительность жизни которых не превышала 40 лет. Жена Филиппа умерла при очередных родах 30 октября 1611, ребёнок, инфант дон Алонсо, умер вскоре после нее. В "Назидательных новеллах" Мигеля де Сервантеса приведены следующие строки: Вышла с сыном к первой мессе Та, что всех славней в Европе, Та, что именем и блеском(* Имя королевы — Маргарита — значит «жемчужина») Драгоценней всех сокровищ. Чуть она подымет очи, Души всех она уводит, Всех, кто смотрит, очарован Благочестьем и красою. В знак того, что в ней мы видим Часть небес, сошедших долу, — Рядом с нею — солнце Австрии,(*Подразумевается Филипп III ) Рядом — нежная Аврора.(*Трехлетняя дочь Филиппа III, инфанта Анна) А за нею следом — светоч,(* То есть новорожденный Филипп IV) Засиявший ночью поздно, Тою ночью, о которой И земля и небо стонут.(*то есть в ночь на «страстную пятницу») Эпоха Филиппа III стала периодом осмысления лучшими умами испанской нации прошлого и настоящего своей страны, периодом Золотого века испанской культуры, временем Сервантеса и Лопе де Веги. К началу XVII века экономический упадок Испании стал несомненной реальностью. Требовались неотложные социально-экономические и политические реформы, однако правительство фаворита Филиппа III герцога Лермы не сделало в этом отношении практически ничего. Инертный и суеверный, Филипп окружил себя бездарными министрами. Огромный государственный долг (более 140 млн дукатов), унаследованный Филиппом от отца, постепенно возрастал, между тем как источники доходов все более иссякали, народ беднел вследствие дурной администрации и вымогательств фискальных чиновников, а двор утопал в безумной роскоши. В 1612 году общая сумма доходов со всех обширных владений испанской короны не превышала 27 411 415 дукатов. Продолжалось сокращение сельскохозяйственного и ремесленного производства, систематически портилась монета, росли цены, страну наводнили толпы нищих и бродяг, а в суждениях иностранцев начинает звучать убеждение, что испанцы неспособны к порядку и систематическому труду. В то же время канцелярская волокита, взяточничество и казнокрадство приняли беспрецедентный размах. Даже такой важный вопрос, как смена столицы (переезд двора из Мадрида в Вальядолид в 1600 и возвращение его обратно в Мадрид в 1606), решался в угоду экономическим интересам Лермы. Против правительственной политики протестовали представители городов в кортесах, били тревогу и наиболее проницательные экономисты, так называемые «арбитристы» ( от исп. «arbitrio» - средство, т. е. те, кто предлагал те или иные средства для выведения страны из состояния упадка): Мартин Гонсалес Сельориго, Санчо де Монкада. К концу правления Филиппа III была создана специальная комиссия для рассмотрения проектов реформ («Junta de reformaciуn»), но серьёзных результатов её деятельность не имела. Наиболее значительное событие внутренней истории Испании при Филиппе III - изгнание морисков, официально ещё при Фердинанде и Изабелле принявших христианство, но стремившихся при этом сохранить свой язык и обычаи. Нередко мориски втайне продолжали исповедовать ислам. Нетерпимость по отношению к ним постепенно нарастала, и в 1609-1614 годах по королевскому указу все мориски вынуждены были покинуть Испанию. Эта жестокая мера была одобрена большинством католического населения, но имела тяжёлые экономические последствия. Страна потеряла сотни тысяч земледельцев и ремесленников. Внешняя политика правления Филиппа III выглядит успешнее внутренней. Рассчитывая использовать в борьбе с Англией ирландских католиков, испанский король оказал военную помощь восстанию Тирона и Тирконнеля в Ирландии (1595-1603). Но к концу XVI века стало очевидно, что страна не в состоянии выдерживать прежнюю внешнеполитическую активность, и правительство Лермы пошло на мирные переговоры с главными противниками Испании - Англией, Францией и Нидерландами. После смерти в 1603 Елизаветы I Тюдор её преемник Яков I Стюарт согласился в 1605 на заключение мира, благоприятного для Испании. Отношения с Францией долго оставались напряжёнными, но после убийства в 1610 Генриха IV Бурбона значительно улучшились. Были заключены браки короля Людовика XIII Бурбона с дочерью Филиппа III Анной Австрийской и наследного принца Филиппа (будущего Филиппа IV) с сестрой Людовика Изабеллой Бурбон. Особенности характера, еще в детстве проявившиеся у инфанта, со временем обострились. Филипп III предпочитал одиночество и молитвы. Восемь месяцев в году он проводил в загородных резиденциях, главным образом в Эскориале. Благочестивые уединения короля чередовались с развлечениями: он любил охоту, карты, игру в мяч, был отменным наездником. Венецианский посол Симоне Контарине в 1605 г. писал в донесении своему правительству, что, по его мнению, Филипп III не лишен рассудительности. «Его набожность велика, его способности умеренны, его значение и власть ничтожны. Ввиду этого и потому, что он все возложил на фаворита,… можно сказать, что королем являются герцог и верхушка грандов» , - заключал венецианский посол. Если его дед и отец постоянно разъезжали и многие районы Европы видели собственными глазами, то Филипп III ни разу не покинул Иберийский полуостров. Только однажды (1599) он посетил Каталонию. Многократно откладываемую поездку в Португалию — для представления и принятия присяги — он, к великому неудовольствию сословного собрания, совершил лишь в конце правления (1619). В общем, для Филиппа III, вступившего на престол в двадцатилетнем возрасте, сравнение с предками наверняка было совершенно невыгодным и тягостным. В известных мемуарах маршала Бассомпьера рассказан высмеивающий испанский этикет анекдот о том, что якобы Филипп III умер, обгорев у камина, так как придворные не смогли вовремя отыскать единственного гранда, который имел право двигать кресло короля. Это юмористическое преувеличение иллюстрирует формальность этикета его двора.
Amie du cardinal: В интернете можно почитать на английском языке изданную в 1864 году книгу Супружеская жизнь Анны Австрийской, королевы Франции
Amie du cardinal: Здесь можно прочитать избранные главы из мемуаров мадам де Моттвиль, переведенные на английский язык.
Amie du cardinal: Здесь на стр. 414 читаем статью "Анна Австрийская " в старинной энциклопедии (1862 год)
МАКСимка: ЗНАТНЫЕ ДАМЫ ПРИ ДВОРЕ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ В апреле 1643 г. умирающий Людовик XIII неожиданно назначил регентшей страны свою жену Анну Австрийскую, сложные и противоречивые отношения с которой, казалось, не оставляли королеве ни малейших шансов на участие в управлении Францией после его смерти. Это решение короля явилось во многом результатом долгих лет борьбы королевы и ее окружения за влияние при дворе: только в конце своей жизни Людовик XIII в какой-то степени оценил властные возможности и амбиции своей супруги, которая была в состоянии вести государственный корабль прежним курсом, завещанным кардиналом Ришелье. Скорее всего, именно Ришелье обратил внимание короля на то, что гордая, решительная и волевая Анна никогда не допустит унижения королевского достоинства и сможет сохранить трон за четырехлетним дофином Людовиком. Подчеркнем вновь, что кардинал был уверен, что в случае скоропостижной кончины Людовика XIII он сумеет найти общий язык с королевой и остаться на посту главного министра. Есть свидетельства, что и королева весьма ценила Ришелье как выдающегося администратора. Кардинал первый увидел в Анне Австрийской не только свою политическую соперницу, каковой она была все время его министерства, но также возможного союзника в борьбе за усиление королевской власти Свой первый политический триумф королева отпраздновала после смерти Ришелье и Людовика XIII Кардинал умер в декабре 1642 г., король — в мае 1643 г. Многие находили это символичным. 18 мая 1643 г. Парижский парламент провозгласил Анну Австрийскую регентшей Франции при ее малолетнем сыне Людовике XIV и под давлением королевы и ее сторонников признал недействительным завещание Людовика XIII, согласно которому ее регентские полномочия ограничивались учреждаемым при ней советом. Власть целиком оказалась в руках Анны Австрийской, второй, после Бланки Кастильской, испанки-регентши Франции (обеих королев часто сравнивали, предрекая, что регентство Анны Австрийской будет таким же счастливым для Франции, как и правление Бланки Кастильской, матери Людовика IX Святого). Акт кассирования королевского завещания вовсе не означал перемену политического курса страны, но был продиктован желанием королевы и нового главного министра Франции кардинала Джулио Мазарини, не ослабляя королевский авторитет, найти компромисс между «кардиналистами» и бывшей дворянской оп позицией, которая, собственно, и помогла во многом Анне достичь власти. Не последнюю роль в придворной оппозиции сыграли знатные дамы, составлявшие двор королевы. Именно об их политическом роли пойдет речь в этом разделе. Анне Австрийской принадлежит заслуга воссоздания «дамского двора», который придал королевскому двору роль стабильного и, что более важно, влиятельного социально-политического института Франции, где мужчины уже не господствовали над женщинами. Это позволило двору, как наиболее привилегированной социальной организации, стать главным источником политической и социальной активности женщин, все возрастающей вместе с его эволюцией. Знатные дамы из века барокко, оглядываясь на опыт своих предшественниц эпохи Возрождения, уже знали, что их позиции в окружении королевы будут не только почетны и престижны, но и дадут возможность приобщиться к власти, а значит, к социальному превосходству и богатству. Придворные дамы королевы не только освобождались от тальи, самого разорительного поземельного налога, но также пользовались исключительным правом носить драгоценности и украшения (по Эдикту Генриха III от 1583 г.), чего не могли публично позволить себе провинциальные дворянки; они декорировали свои экипажи, путешествовали в королевских каретах, обедали в компании с королевой и, в зависимости от придворных функций, даже ночевали в спальне своей госпожи. Наконец, что не менее важно, часто от положения дам при дворе и их влияния зависели карьера их мужей и судьба их детей и внуков. Появление большого числа придворных дам, особенно в начале XVII в., было связано с окончанием многолетних Гугенотских войн во Франции, когда разорившееся по большей части и заметно оскудевшее благородное сословие стремилось к стабилизации своего положения, которое оно могло поправить только при дворе своего короля, источника и гаранта дворянского благополучия. Зачисление дворянина на королевскую службу, особенно придворную, сразу же позволяло его супруге присоединиться ко двору, а в случае особой удачи даже быть принятой в штат дома королевы. Последний открывал широкие и весьма заманчивые возможности влияния на королевские решения. Мужчины очень ревниво относились к попыткам женщин участвовать в политической жизни. Хотя, по мере складывания в ХVI-ХVII вв. новой социальной системы клиентелл, рыцарский этос приходил в упадок, но он все же не изжил себя, проявляясь, в частности, в форме противодействия активности знатных дам при дворе. Однако в конечном счете к середине XVII в. придворная борьба сформировала новый тип придворной дамы, достаточно свободной и социально независимой в семье и обществе, способной вмешиваться в дела государства и использующей для этого все возможности, имеющиеся при дворе. Приезд во Францию инфанты Анны Австрийской, дочери испанского короля Филиппа III, которая в 1615 г. стала супругой Людовика XIII, многое изменил в положении женского двора. Воспитанная в духе помпезного и чопорного испанского придворного церемониала, Анна начала энергично наполнять свой двор женами занятых на королевской службе дворян. Благородные дамы, впрочем, и сами стремились обрести свое место подле королевы. Не последнюю роль в этом играли редкая красота и обаяние Анны Австрийской. Уже в конце 1620-х гг. она сумела объединить вокруг себя значительное число придворных, свою «партию», во главе которой вступила в борьбу за влияние при дворе с «кардиналистами». Дамы при Анне Австрийской, как говорилось ше, могли состоять непосредственно на службе в ее доме, а могли просто с позволения королевы присое диняться к ее свите. Несмотря на то что последние не получали официального жалованья, они пользовались правом столования при дворе. В состав этой группы входили, как правило, знатнейшие француженки ^- - герцогини и принцессы, которых по сложившейся при дворе традиции намеренно отстраняли от высших должностей в доме королевы, наделяя только почетным правом быть представленными при монаршей особе. Поэтому большинство служащих при Анне Австрийской дам принадлежало к среднему и мелком дворянству, среди которого существовала жесткая конкуренция за посты в доме королевы. Непосредственное зачисление какой-либо дамы в штат осуществляла сама королева, часто при формальном одобрении главного распорядителя французского двора Луи де Бурбона, графа Суассонского, кузена короля и сторонника Анны Австрийской. Однако представляемый королевой список ее служащих (его корректировали ежегодно) мог исправляться лично королем или по совету кардинала, что чаще всего и происходило. Подчеркнем, что характерной чертой окружения королевы в 30-е гг. ХУЛ в. было его непостоянство ввиду бесконечных вмешательств Лю-Довика XIII и Ришелье в формирование «дамского Двора». Королю и кардиналу были хорошо известны многочисленные попытки Анны Австрийской участвовать в делах государства - - прямо или косвенно королева была вовлечена практически во все крупные заговоры против главного министра в 1620-1640-е гг., -и поэтому оба правителя Франции пытались держать ее, равно как и ее окружение, на известном расстоянии от кормила власти. Однако сама романтика борьбы, «долг быть мятежным», заставляли аристократов принимать сторону гонимой государыни и вдохновляли Анну Австрийскую на организацию новых интриг. Несмотря на трудности, Анна Австрийская и ее дамы пытались играть роль политического центра двора. Ришелье чувствовал исходящую от них угрозу, но всегда успевал предупреждать свое падение, понимая, что женщины являются для него детектором интриги, вестником готовящейся конспирации. Заговоры, вынашиваемые мужчинами, носили более конфиденциальный характер, но ни один из них не обходился без придворных дам, благодаря которым все секреты рано или поздно становились достоянием двора. Пиком политической активности Анны Австрийской в царствование Людовика XIII стали 1630-е гг. Именно в это время королева вела непримиримую борьбу с кардиналом, сплетая интриги и заговоры, отстаивая интересы своего окружения, которое старалась сохранить во что бы то ни стало. С 1626 г. дом королевы возглавляла ее гофмейстерина Мари-Катрин де Ларошфуко-Рандан, вдова маркиза де Сенесе и кузина герцога де Ларошфуко (писателя), умная, энергичная дама, убежденная сторонница королевы и вра. Ришелье. Пост гофмейстерины был особенно важен в доме королевы, потому что маркиза де Сенесе тролировала всех дам на службе Анны Австрийской, принимая клятву верности от ее имени от камеристок, горничных и служанок, и следила также за текущими расходами. Она обладала большим влиянием при «дамском дворе». Безупречная преданность маркизы Анне Австрийской (она осталась верной королеве даже во время Фронды, когда многие друзья покинули регентшу) и ее огромный авторитет при дворе послужили, видимо, поводом к ее отставке в 1638 г., инспирированной Ришелье. На ее место была назначена Катрин де Сент-Мор, жена графа де Брассака, протеже и шпионка кардинала. Ее муж являлся главой личного совета Анны Австрийской. Однако после смерти графини де Брассак (1645 г.) маркиза де Сенесе вновь была призвана на службу королевой, заняв свою прежнюю должность и став к тому же воспитательницей юного Людовика XIV. Впоследствии благодарный король даровал ей титул герцогини де Рандан. Второй по значимости в доме королевы была хранительница ее гардероба и драгоценностей. Этот пост по протекции Ришелье в 1626-1630 гг. занимала Мадлена де Силли, жена французского посла в Испании маркиза дю Фаржи. Она не принадлежала к высшей знати, являлась близкой подругой мадам де Комбале, любимой племянницы Ришелье, и была рекомендована ему влиятельным кардиналом де Берюлем. Два года, проведенные в Испании вместе с мужем, сформировали ее негативное отношение к политическому курсу Людовика XIII, направленному на конфронтацию с Габсбургами. Вопреки ожиданиям Ришелье маркиза дю Фаржи стала сторонницей Анны Австрийской, а после «Дня одураченных» 10 ноября 1630 г. - неудачного заговора против Ришелье — была вынуждена бежать в испанские Нидерланды вместе с королевой-матерью Марией Медичи. Там она превратилась в одного из лидеров эмиграции и завязала секретную переписку с Анно" Австрийской, пытаясь убедить ее в необходимости брака с Гастоном Орлеанским, братом Людовика XIII в случае смерти короля, который много и сильно болел. Королева, необходимо заметить, отказалась обсуждать с ней эту тему. Заочно приговоренная к смерти Парижским парламентом, маркиза дю Фаржи умерла в Брюсселе в 1639 г. Ее освободившееся место было немедленно занято дамой, которая благодаря своей позиции невмешательства в интриги устраивала и Ришелье, и Анну Австрийскую. Речь идет о мадам де Ла Флот-Отрив, Катрин Ле Вуайе, бывшей гувернантке дочерей Марии Медичи. Однако она, в свою очередь, добилась зачисления в штат фрейлин королевы своей внучки Марии де Отфор, а та вскоре прославилась как интриганка и конфидентка Анны Австрийской. На должности фрейлин королевы могли претендовать только незамужние девушки, которых обычно было 12, но с 1631 г. стало всего 6 ввиду сокращения штата по причине экономии: военные затраты Франции на участие в Тридцатилетней войне отражались и на дворе. Фрейлины занимали третье по значимости положение в доме королевы. Уменьшение штата дома Анны Австрийской вовсе не означало, что при «дамском дворе» стало меньше аристократок. Просто большинство из них не получало королевского жалованья, продолжая пользоваться остальными привилегиями, включая столование. Более того, все занятые в штате и состоящие в свите королевы дамы стремились пристроить своих родственниц при дворе и одновременно за счет этого утвердить свое положение. Так, например, фрейлинами Анны Австрийской являлись две внучки мадам де Ла флот — уже упоминавшаяся Мария, и затем — Шарлотта де Отфор, а также племянница мадам де Сенесе — Луиза-Анжелика де Ла Файет. Кроме того, дочь маркизы де Сенесе Мари-Клер де Бофремон наследовала ей в должности гофмейстерины Анны Австрийской. Мари-Клер де Бофремон Марии де Отфор и Луизе-Анжелике де Ла Файет выпала честь стать не только верными наперсницами королевы, но и быть фаворитками Людовика XIII, единственными за всю его жизнь. В 1635 г., когда Франция открыто вступила в Тридцатилетнюю войну, по сути — в войну с Габсбургами, правившими в Испании и Священной Римской империи, мужская часть двора отправилась на фронт. Это был естественный повод для женской активности при опустевшем дворе. Однако свита преданных королеве женщин начала распадаться вскоре после событий 1636-1637 гг. — очередного заговора Анны Австрийской, показавшегося Ришелье наиболее опасным для жизни и судьбы государства. Кардинал поставил себе целью полностью изолировать королеву, лишив ее всяких контактов с не лояльными к его политике дамами: в ссылку были отправлены мадам де Сенесе и м-ль де Отфор, постриглась в монастырь м-ль де Ла Файет и т. д. С другой стороны, принимая во внимание большую политическую энергичность королевы, главный министр решил заключить с ней хотя бы плохой мир, сумев помирить ее с королем. Результатом семейного союза стало неожиданное рождение в сентябре 1638 г. наследника престола, будущего Людовика XIV, которое, казалось, должно было укрепить положение Анны Австрийской. В 1640 г. вместо предложенной королевой на пост воспитательницы дофина ее другой сторонницы - фрейлины - м-ль де Сен-Жорж по рекомендации Ришелье эту должность заняла мадам де Лансак , очередная шпионка министра, враждебно настроенная к королеве. Маркиза де Лансак, гувернантка и дети Франции (будущие Луи XIV и его брат Филипп, герцог Орлеанский) В 1640-1643 гг. изоляция Анны Австрийской стала очевидной. Ее «дамский двор» теперь во многом состоял как из ее врагов, так и из дам, предпочитавших не вмешиваться в интриги. Тем не менее двор Анны Австрийской в 1630-е гг. сумел значительно измотать силы «кардиналистов» и самого Ришелье. Он был бесспорным фактором политической жизни двора в целом. Во многом борьба носила оттенок столкновения женщин и мужчин, потому что последние сопротивлялись появлению при дворе новой реальной социальной силы. У «дамского двора» было еще слишком мало путей влияния на большую политику: мужчины продолжали господствовать во всех властных сферах. Но сам опыт борьбы и проба своих возможностей были полезны для аристократок, которых воодушевлял пример активн политической позиции их королевы. Постоянный численный рост «дамского двора», увеличение служб дома королевы и вместе с тем усложнение придворного этикета и церемониала, расцвет фаворитизма крывали знатным дамам новые способы вхожден во власть, которые они реализуют уже в последу щие эпохи.
МАКСимка: МУЖЧИНЫ В ДОМЕ ФРАНЦУЗСКОЙ КОРОЛЕВЫ Дом королевы не всегда правильно отождествлять только с «дамским двором», поскольку в его штат входили также мужчины. Итак, дом королевы Франции, или же двор королевы , как составная часть большого королевского двора организационно существовал во все времена французской монархии, однако выделился в самостоятельное образование только в конце XV в. при Анне Бретонской (ум. 1514 г.), жене Людовика XII. Именно тогда был создан и официально утвержден список служащих при королеве знатных дам, которые получали жалованье за свою службу. Постепенно штат дома королевы стал состоять из больших и малых служб, где были заняты лица благородного и неблагородного происхождения (в зависимости от выполняемых функций), которые обеспечивали поддержание ее частной и публичной жизни. Формирование дома королевы в начале XVI в. шло почти одновременно с ростом и реорганизацией французского двора в целом, когда к королевскому месту пребывания стекалось дворянство, жаждущее обретения должностей, назначений и пенсионов Н смотря на постоянное совершенствование структу двора и едва ли не ежегодный пересмотр придворного штата в сторону его увеличения, удовлетворить всех желающих обрести место подле короля не представлялось возможным. Уже при Франциске I (1515-1547 гг.) эту проблему стали решать за счет «дамского двора»: персонал королевы стал по преимуществу мужским. Более того, конкуренция мужчин при распределении придворных должностей и борьба за королевский фавор породили определенный антифеминизм, желание вытеснить дам из дома королевы путем сокращения женских должностей и перераспределения жалованья в свою пользу. Это часто происходило с позволения короля, который не мог допустить, чтобы главная социальная опора монархии -дворяне-мужчины были бы обделены королевским вниманием. Бесспорно, это вторжение мужчин в штат королевы также явилось реакцией на растущую эмансипацию «дамского двора» и вмешательство женщин в политические игры. Прежние традиции рыцарского двора исключали в принципе саму возможность открытого влияния знатных дам на государственные дела, поэтому мужчины относились к женской активности весьма ревниво и стремительно подчеркнуть свое первостепенное место в жизни двора. Соотношение знатных мужчин и женщин в шт те двора королевы без конца менялось, но веет пользу первых. Например, в доме Луизы Лотарингской, жены Генриха III, в 1589 г. числилось 162 дворянина и 123 благородные дамы. Подобное положение в общем оставалось не менным и в последующее время, но вместе с тем нельзя не отметить тот факт, что короли почти не пытались регламентировать внутреннюю жизнь «дамского двора» — двора своих жен и матерей, поскольку королевы вслед за растущим авторитетом и властью короля уже в XVI столетии стали подчеркивать свое собственное королевское величество и соответственно формировать круг своих прерогатив. В частности, это касалось структуры и церемониала двора, которые усложнялись и совершенствовались в ХУ1-ХУП вв. В борьбе против вторжения мужчин королевы добились права принимать самостоятельные решения о внутреннем распорядке и функциях своего дамского окружения, во многом исключив мужчин своего дома из повседневных церемоний. Дамская часть двора жила по своим собственным неписаным регламентам, утвержденным королевой. Король оставлял за собой только вопросы регулирования правил большого церемониала и общедворцового этикета, а также следил за тем, чтобы ни одно из штатных мест, закрепленных за мужчинами, не было бы сокращено в пользу создания должностей для женщин. «Дамскому двору» не случайно почти не досталось места в историографии: ввиду малочисленности источников по истории французского двора в целом церемониал и структура двора королевы, его эволюция и роль в становлении политической системы французского общества также представляются еще довольно неясными. Судя по всему, впервые повседневные церемониальные функции королевы и ее окружения фиксируют опять-таки регламенты Генриха III, короля-законодателя, действительного создателя правил дворцового церемониала. Особенно подробным и пространным среди них является упоминавшийся Регламент 1585 г в котором присутствует отдельная статья «Порядок, соблюдаемый и исполняемый дворянами свиты королевы". Согласно этому «Порядку...» публичная жизнь дома королевы начиналась гораздо позже дома короля, когда дворяне свиты собирались в ее покоях: «Начиная с 8 часов утра, если ранее королевой не будет приказано им что-либо иное, нужно проследовать в зал или приемную комнату названной Дамы». Надо полагать, вместе с ними в ожидании выхода королевы находились дамы, состоящие в ее свите, но не участвующие в церемонии ее утреннего подъема. Вообще любопытно отметить тот факт, что специального упоминания о службах двора королевы в Регламенте 1585 г. нет, и только «Порядок...» отражает обязанности одной из мужских служб ее окружения, а именно — той, которая была создана по инициативе короля, являлась наиболее престижной и единственная заняла место в общедворцовом церемониале ввиду своей функциональной значимости. В то же время в «Регламенте» не сказано ничего о существование остальных служб дома королевы, закрепленных за мужчинами, ввиду их малой значимости, для дворцового церемониала и исключительных прерогатив королевы устанавливать для них внутренний распорядок функционирования. Но, как правило, этот поря док исключал их из церемониальной жизни «дамског< двора» королевы почти полностью. Королева подчер кивала тем самым, что ее двор - - это прежде все дамское общество. Впрочем, «Регламент» также замечал присутствия на придворных церемониях женщин. С одной стороны, игнорирование дамской части двора являлось ярким свидетельством антифеминизма и демонстрацией того, что королевский двор Франции — прежде всего общество мужчин, но, с другой стороны, также очевиден факт самостоятельного функционирования «дамского двора» по внутренним правилам, продиктованным традициями и желаниями королевы. Реконструировать внешние детали церемониала двора королевы возможно, только рассматривая служебные обязанности дворян свиты, а также редкие упоминания в «Регламенте» церемониальных функций самой государыни. «Порядок...», например, закрепил пришедшее из Испании правило, согласно которому королева, выходя из своих апартаментов, сразу окружалась почетной и вооруженной свитой: «Дворяне свиты королевы сопровождают ее на мессу или в иные места, когда она осуществляет публичные выходы, и оставляют названную Даму только тогда, когда она возвращается в свои апартаменты. Нужно сопровождать названную Даму всякий раз, когда она покидает дворец пешком или на лошади, в связи с чем каждому нужно иметь по две лошади, которых надобно держать наготове... также можно перевозить с собой багаж». Дворяне свиты королевы обязаны были ежедневно пребывать на своем почетном дежурстве, которое продолжалось 4 месяца подряд. Всего дежурная смена насчитывала 10 человек во главе со своим капитаном. Женам этих дворян также дозволялось сопровождать королеву, и хотя они не получали жалованье, в отличие от своих мужей, но близость к королеве, возможность видеть ее и общаться с ней каждый день, ожидание (как правило, весьма оправданное) королевских милостей побуждали знатных дам разделять нелегкую придворную службу мужчин. При благоприятных обстоятельствах можно было попасть в штат к королеве, что открывало путь к богатству, стабильности и главное, власти. «Свитские» дамы, впрочем как и дамы штата королевы, пользовались правом столования при дворе что было довольно значительным и привлекательным фактором для среднего и мелкого дворянства, в массе своей разорившегося в XVI в. Особой честью было попасть за стол к королю. Регламенты вводили в этой связи ряд ограничений: «Король будет обедать по воскресеньям, понедельникам, вторникам, средам и четвергам вместе с королевами, по пятницам и субботам один, публично или в своем кабинете». На остальные трапезы королевы допускались еще реже. Соответственно только небольшой круг тщательно выбранных придворных мог похвастаться королевским вниманием. Обычно король приглашал разделить трапезу с королевской семьей мужчин, королева - - женщин. То, что дамы присутствовали на церемонии обеда и ужина постоянно, свидетельствует одна из статей «Регламента»: «Всякий раз после обеда точно в два часа гофмейстер будет распоряжаться, чтобы приносили 12 блюд, среди которых 6 будут с сладостями, а другие 6 — с фруктами, в соответств» с сезоном, и чтобы к ним всегда подавалось вино Названные блюда должны подаваться Их Величес вам и затем дамам». Правда, из этой статьи совсе не ясно, подавались ли все эти блюда также пригла шенным мужчинам или же последние довольстве лись на десерт только вином. «Порядок...» расписывает также место дворян сви ты королевы при публичных выходах: «Они всегда будут сопровождать названную Даму (королеву) находясь впереди нее, но не приближаясь слишком близко, выполнять ее любое приказание, если она им его отдаст; когда названная Дама следует вместе с королем или с королевой-матерью Его Величества, дворяне свиты также находятся перед ними... уступая только тем, кто будет более знатен». Дамы штата и свиты королевы, если только не несли королевскую мантию, должны были замыкать публичное шествие, следуя позади мужчин и соблюдая порядок следования также согласно положению в доме королевы и знатности. Впрочем, из-за последнего обстоятельства женщины, подобно мужчинам, часто спорили и нередко ссорились. При въезде в королевскую резиденцию дамы вне зависимости от знатности и положения в штате двора обязаны были сходить с лошади или выходить из кареты у ворот и затем уже пешком сопровождать королевский экипаж или королеву, въезжающую во двор замка верхом. Такое правило было установлено, видимо, еще при Франциске I, а позже подтверждено Карлом IX в октябре 1572 г. и Генрихом III в Регламенте 1585 г. Как уже отмечалось, обладатели главных должностей дома королевы подчинялись главному распорядителю французского двора. Вообще, непосредственное зачисление какого-либо лица в штат осуществлялось самой королевой при формальном одобрении главного распорядителя и затем утверждалось королем. Удачливый соискатель (соискательница) королевской службы выкупал свою должность у предыдущего владельца и, как правило, делал особые отчисления как королеве, так и главному распорядители Однако представляемый королевой список ее служащих, который ежегодно корректировался, мог быть исправлен лично королем по его желанию. Каждый год королеве приходилось отстаивать не только сложившийся дамский штат, не допуская его уменьшения в пользу мужчин, но также следить, чтобы в его составе находились избранные по ее усмотрению дамы. Особенная ситуация сложилась в XVII в. при Анне Австрийской, которой в итоге удалось остановить рост мужской части двора и увеличить свое дамское окружение (особенно в период ее регентских полномочий при малолетнем сыне Людовике XIV). Будучи испанкой, выросшей в атмосфере огромного, пышного и помпезного испанского двора, Анна не могла уронить своего национального королевского достоинства и позволить себе быть окруженной малой дамской свитой. Несмотря на сопротивление короля, Анна сумела на какой-то момент (до вступления Франции в Тридцатилетнюю войну) увеличить количество штатных мест для женщин своего дома, не посягая при этом на мужские службы. Однако одно важное обстоятельство мешало утверждению такого положения - - окружение Анны Австрийской было крайне непостоянным. В штате ее двора было много ее противников, которые во многом дестабилизировали е функционирование. В итоге организационная структура двора королевы устоялась только к концу Регенства Анны Австрийской в конце 50-х гг. Вместе с тем любопытно посмотреть, что собой представляла внутренняя организация мужской частти её двора, какими именно должностями владели дворяне дома королевы. Мы располагаем документом о структуре двора днны Австрийской, который содержит перечень основных должностей с указанием имен их владельцев в 30-40-х гг. XVII в. Речь идет о «Генеральном реестре служащих королевы-регентши», опубликованном в 1644 г. Он не содержит никаких данных об обязанностях придворного персонала, но значительно дополняет картину эволюции двора королевы в целом. Надо полагать, главные службы дома королевы сложились еще в эпоху ренессанского двора при последних Валуа, а при Анне Австрийской приобрели более законченный вид. Мы опускаем уже рассмотренную выше дамскую часть двора. Церковный двор королевы возглавлялся главным раздатчиком милостыни, за которым следовали первый раздатчик милостыни, ординарные, сменные раздатчики, духовники, капелланы, церковные служки, звонари и т.д. Всего около 30 человек согласно реестру. Главной обязанностью церковного двора была ежедневная организация всей религиозно-духовной жизни окружения королевы. Охрану королевы и ее покоев осуществлял уже упоминавшийся постоянный почетный отряд дворян ее свиты, учрежденный Регламентом Генриха III в 1585 г. Финансами королевы заведовал интендант, или финансовый распорядитель ее дома. Свои полномочия он делил с главой дома королевы -- гофмейстериной. В его штат входили ординарные финансовые контролеры. Главой службы по организации внутренней жизни двора королевы являлся первый гофмейстер, который имел в подчинении ординарного, сменных гофмейстеров, дворян, прислуживающих во время трапез королевы, т. е. четырех хлебодаров, четырех виночерпиев, четырех кравчих. Служащие кухни, приписан ные ко двору королевы, также подчинялись первому гофмейстеру. Лошадьми королевы и всем конюшенным ведомством распоряжался первый шталмейстер, которому ассистировали ординарный, дежурные шталмейстеры, пажи и конюхи. У Анны Австрийской мы видим также наличие собственного постоянного совета, сам факт существования которого говорит о признании роли дома королевы, а также о его определенной самостоятельности по отношению к остальному двору. Личный совет королевы представлял ее юридические интересы и поэтому состоял из юристов - - парижских парламентариев. В его состав входили глава совета, канцлер, генеральный прокурор и генеральный адвокат, докладчик, судебный исполнитель и хранитель личной библиотеки королевы. Интересной отличительной особенностью дома королевы являлось наличие ряда служб, зарезервированных для мужчин, но которые контролировал ь главный распорядитель французского двора, как обычно, а гофмейстерина королевы, которая сочетала в своем лице полномочия главы дома королевы, контролируя всех женщин на ее службе, главного распорядителя двора и обер-камергера, поскольку следила за секретарями королевы (секретарь приказов и финансов и секретарь-переводчик), дворецким, гардеробмейстерами, квартирмейстерами, медиками (врачами, аптекарями), привратниками, камердинерами, лакеями; узыкантами и т. д. «Реестр...» демонстрирует в целом что структура мужского дома королевы повторяет структуру дома короля, представляя собой ее уменьшенную копию. Численность штата двора королевы Анны подсчитать весьма сложно, даже его дворянской части. Можно лишь с уверенностью сказать, что, несмотря на все сокращения, она была значительно больше численности персонала Екатерины Медичи (ок. 600 чел.) и Луизы Лотарингской (ок. 300 чел. только дворян). Мы рассмотрели некоторые вопросы функционирования и структуры мужской части двора французской королевы; необходимо также обратиться к персональному составу этой группы придворных, выяснить, кто же владел главными должностями в доме Анны Австрийской, и главное, какое место эта группа занимала в иерархии большого королевского двора. Церковный двор королевы возглавлял граф-епископ Бове Огюстен Потье (ум. 1650 г.), лояльный к кардиналу Ришелье. Фамилия Потье, происходившая из буржуазной среды и аноблированная в XVI в. благодаря покупке парламентской должности, далее возвысилась в лице дяди епископа Луи Потье, бароне Де Жевре, государственном секретаре, оставшемся верным Генриху III и Генриху IV во время религиозных войн. Двоюродный брат Огюстена Потье Рене, граф де Трем , был капитаном одного из четырех гвардейских отрядов Людовика XIII. Анна Австрийская также благосклонно относилась к этой семье, добившись возведения графства Трем в герцогство для Рене Потье в 1648 г. Вообще мужская часть двора Анны Австрии (имеются в виду его первые лица) состояла в бш шои степени из потомков аноблированных семей принадлежавших к родовитому дворянству. Так по ' первого гофмейстера занимал Ролан де Нефбур сир де Серсель дворянин в первом колене, а гардеробмейстером королевы числился один из представителей семьи парижских парламентариев д'Агессо , сир де Лормезон, протеже Ришелье. В личный совет Анны Австрийской входили также дворяне большей частью с буржуазными корнями. Например, канцлером королевы был бессменный президент Парижского парламента Никола де Байель, барон де Шатогонтье (ум. 1652 г.). Исключение составлял лишь глава совета — граф де Брассак, Жан де Галлар де Беарн (ум. 1645 г.), сторонник Ришелье. Покупка должностей в доме королевы неблагородными лицами и представителями дворянства мантии — выходцами из третьего сословия — позволяла в первом случае получать дворянский патент, во втором — приобретать значительный вес в глазах остального дворянства. Нет сомнений, что только благодаря Ришелье судейско-чиновничья верхушка смог ла внедриться в штат королевы, минуя обязательную проверку наличия четырех благородных покален необходимых для всех соискателей придворной служ бы. Все названные персонажи штата двора корол пользовались расположением главного министа по мере возможности следили за политическими махинациями «дамского двора». Однако двор королевы для них все же был второстепенным местом службы, поскольку Парижский парламент и государственные органы управления предоставляли более реальные властные возможности, к тому же семейная традиция этих фамилий была ориентирована на судейско-чиновничью, но отнюдь не на придворную карьеру. Эти лица стремились манкировать своими немногочисленными придворными обязанностями, поскольку были исключены из церемониала двора королевы и видели в этих обязанностях главным образом почетную и доходную синекуру. К тому же придворные аристократы с презрением смотрели на низкородных ставленников кардинала, для которых дом королевы стал возможностью войти в состав элиты дворянского общества. Высшие службы короля были для них недоступны, но дворянство мантии с благословения Ришелье и при условии безупречной верности министру проникало в Королевский совет, второстепенные службы королевского дома и в остальные дома членов королевской семьи, составляющие двор. Во второй половине XVII в., когда Анна Австрийская подавила Фронду и закончилось противостояние Парижского парламента и двора в пользу последнего, ситуация изменилась. Родовая знать постепенно слилась с верхушкой парламентских семей и семей высшей бюрократии, образовав замкнутое общество придворной знати. Двор стал единственным реальным источником власти и богатства, поглотив властные прерогативы парламента и всецело подчинив себе бюрократический аппарат. Анну Австрийскую окружало, конечно, не только дворянство мантии. Первым раздатчиком милостыни ее дома являлся епископ дю Пюи Анри де Мопа-Кошон (ум. 1681 г.), представитель старинного рода в ле его предков был печально знаменитый епископ Бове Пьер Кошон, осудивший на смерть Жанну Д'арк. Капитаном почетного отряда дворян свиты королевы с 1615 г. и до самой смерти являлся герцог д'Юзес Эммануэль де Крюссоль (1587-1657), после казни мятежного герцога де Монморанси (1632 г.) - первый барон и пэр Франции. Он постоянно жил при дворе и не участвовал в политической борьбе, за что был отмечен посвящением в кавалеры ордена Святого Духа и многочисленными почестями. Его сын Франсуа наследовал герцогу в его должности. К знатной гугенотской фамилии принадлежал первый шталмейстер дома Анны Австрийской Франсуа де Бетюн, граф д'Орваль (1598-1678), младший сын сюринтенданта финансов Генриха IV герцога Максимилиана де Сюлли. Военная карьера графа сочеталась с придворной, что было обычным явлением для родовитого дворянства: в 1624 г. он уже генерал-майор, в следующем году возглавил Пикардийский полк, что являлось весьма почетным назначением, а в 1633 г. стал кава лером ордена Святого Духа. За свою верность коро не в 1652 г. он был возведен в герцоги и пэры, н зарегистрирован (т. е. не утвержден в пику решению Анны Австрийской) Парижским Парламентом. Женой графа д'Орваля была дочь герцога де Ла Форса Жаклин де Комон , также гугенотка, а его двоюродный брат, Луи де Бетюн, граф де Шаро являлся одним из четырех гвардейских капитанов дома короля. Мужская и женская половины дома королевы в должностном отношении были, за некоторым вышеоговоренным исключением, независимы друг от друга. При Людовике XIII сохранял силу регламент Генриха III от 1585 г., по которому церемония утреннего подъема и туалета короля проходила исключительно в мужском окружении, а аналогичная церемония королевы - - в окружении дам. Это правило будет изменено при Людовике XIV. Главным почетным мужским постом при Анне Австрийской считался пост капитана дворян ее дома, и его обладатель, герцог д'Юзес, допускался в спальню короля наравне с другими герцогами и главными должностными лицами дома монарха. Далее в иерархии должностей и титулов следовали первый шталмейстер граф д'Орваль и глава совета королевы граф де Брассак, а за ними — первые гофмейстер и гарде-робмейстер Нефбур и д'Агессо и т.д. Они также обладали правом присутствия при пробуждении короля, но по регламенту допускались не в спальню, а в смежное помещение - - палату для государственных заседаний вместе с ординарными гофмейстерами, шталмейстерами и дворянами при королевском столе. Это свидетельствует о том, что должности главных лиц мужской части дома королевы считались минимум на уровень ниже подобных постов в доме короля. Однако речь идет только о малознатных и нетитулованных особах, которые ими владели. Цель регламентов Генриха III заключалась в том, чтобы все дворяне из самых родовитых семей имели право присутствия на утренней церемонии в королевской спальне и на важных дворцовых церемониях, если даже по своей должности они не могли в ней участвовать. Король посвящал их в кавап ордена Святого Духа, все члены которого обязаны были находиться при монаршем подъеме и прочих дворцовых протокольных мероприятиях. Таким образом все титулованные и благородные по крови лица двора оказывались охваченными монаршим вниманием. Вообще дом королевы рассматривался как младший по отношению к дому короля и отчасти поэтому комплектовался менее знатными дворянами. Руководители его главных служб обладали по отношению друг к другу самостоятельностью в должностном плане, различаясь в то же время происхождением и титулами, что и предопределяло их положение при королеве и при дворе в целом. Клятву верности все они приносили по традиции главному распорядителю двора. Несмотря на то что дом Анны Австрийской был организован с учетом независимого функционирования его дамской и мужской половин, он составлял все же единое целое. Весь его штат так или иначе был связан друг с другом семейными и дружескими узами или взаимной ненавистью и гармонично сливался с домом короля. Церемониал двора королевы был производным от большого дворцового церемониала, и родственные или политически кланы не разрывались от того, что их представите; служили в разных домах членов королевской семы Таким образом, мужчины господствовали в доме королевы в ХVI-ХVII вв. Именно их упоминают королевские регламенты, юридически закрепляляя мужское господствующее положение в большом , дворцовом церемониале, и именно в расчете на мужское общество создается малофункциональная структура двора королевы. Более того, в этом обществе прослеживается очевидная тенденция наследования должностей и превращения их в часть семейной собственности, аналогичная положению в доме короля. Вместе с тем это мужское господство было относительным, поскольку королевы сумели добиться самостоятельности «дамского двора», который стал играть важную политическую роль, увеличиваться численно и совершенствоваться структурно. Очевидно, что «дамский двор» имел гораздо большее значение в доме королевы, чем мужской. Современники зачастую отождествляли его с двором королевы вообще. Отчасти отстраненные от участия в церемониальной жизни дома королевы, отчасти избегающие ее сами, служащие при королеве мужчины тем не менее были вовлечены в большой дворцовый церемониал. Король не мог обидеть тех, кого сам взял на службу в дом своей жены и в ком он весьма нуждался, так как не мог допустить экспансии «дамского двора» свыше того, что уже было осуществлено. Впрочем, с укреплением абсолютизма и ростом двора борьба за посты только усилилась. Конфликт внутри дома королевы стал в целом одной из характерных черт французского двора эпохи раннего Нового времени, разрешить который смогла только Французская революция.
МАКСимка: СЛЕДСТВИЕ ПО ДЕЛУ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ 1637 ГОДА «Дело» Анны Австрийской - - это заговор королевы и ее сторонников, раскрытый Ришелье в 1637 г., подробным образом расследованный дознавателями министра и дошедший до нас во всех подробностях благодаря прекрасно сохранившейся документации. Этот заговор явился самым критическим моментом в жизни как самой королевы, так и ее двора. 1637 год вообще был тяжелым годом для Франции - - продолжалась изнурительная война с коалицией Габсбургов — Империей и Испанией. Эта борьба являлась заключительной фазой Тридцатилетнего конфликта в Европе, где решались судьбы давнегс противостояния Франции и Испании и от исхода которого зависела политическая гегемония на кош ненте. До конца 1630-х годов инициатива продолж. ла оставаться в руках противников Франции Многочисленные брачные союзы между французским и испанским королевскими домами в XVI-XVII вв. лишь на короткое время снимали напряжение и дух противоборства между двумясторонами, поскольку испанцы связывали с этими альянсами надежды на последующее заключение мира и союза с Францией и, соответственно, упрочение своего лидирующего положения в Европе, а французы рассматривали их только как передышку перед очередной и неизбежной военной кампанией, как целенаправленный тактический ход. Очередные «испанские браки» были осуществлены в 1615 г., когда Франция, охваченная внутренней смутой в период регентства Марии Медичи, пыталась тем самым обезопасить себя от возможного испанского вмешательства и выиграть время для подготовки новой войны. Таким образом, дочь Марии Медичи и покойного Генриха IV Елизавета Французская вышла замуж за дона Филиппа, будущего короля Испании Филиппа IV, а сын -Людовик XIII - - вступил в брак с инфантой Анной Австрийской, сестрой Филиппа. Как уже отмечалось, Анна Австрийская явилась первой царствующей королевой Франции, вообще осмеливавшейся открыто вмешиваться в государственные дела и пытаться повернуть руль внешней политики Франции в сторону сближения с Испанией. В этом ей активно противодействовал главный министр Людовика XIII кардинал Ришелье. Неравная борьба королевы и Ришелье особенно обострилась именно в 30-е годы XVII в., когда из Парижа был отозван испанский посол маркиз Мирабель и Франция взяла открытый курс на подготовку к войне, которая началась в 1635 г. К этому времени основные силы французской дворянской оппозиции, которая всегда поддерживала фрондирующую королеву, были разгромлены, и Анне оставалось рассчитывать только на самое себя и услуги своего поредевшего от репрессий окружения. Заговор королевы 1636-1637 гг., получивший наименование «Дело об испанских письмах» или «Дело Валь-де-Граса», было попыткой организовать дипломатическое давление извне и заставить Францию отказаться от войны, что послужило бы причиной падения кардинала, сторонника конфронтации, вынудив короля начать мирные переговоры. Через женский монастырь Валь-де-Грас и английское посольство в Париже Анне Австрийской удалось наладить переписку с бывшим испанским послом Мирабелем, который жил в Брюсселе, столице испанских Нидерландов (Фландрии), со своими братьями — губернатором-наместником Нидерландов кардиналом-инфантом Фердинандом и королем Испании Филиппом IV, а также с английским и лотарингским дворами. Однако летом 1637 г. шпионам Ришелье удалось перехватить часть ее секретной корреспонденции, о чем был извещен Людовик XIII. По предложению своего министра он отдал приказ о начале расследования дела королевы. Этому следствию не было прецедента, ибо никогда прежде царствующая французская королева не выступала в роли подозреваемой в совершении государственного преступления. Документы по делу Анны Австрийской, опубликованные в XIX в., позволяют выяснить, что именно ей инкриминировалось и каким образом было организовано следствие. Вообще, королю и его министру подозрительным казалось все, что связано с королевой, происходившей из враждебного Франции политического лагеря: ее придворное окружение, слуги и, конечно же, переписка. В особенности неофициальная переписка с заграницей во время военных действий. Для расследования, которое было организовано духе почтения к правовой традиции и которое возглавил сам Ришелье, были привлечены наиболее преданные кардиналу люди, квалифицированные юристы, работавшие в обстановке секретности. Эта чрезвычайная комиссия состояла из канцлера Франции Пьера Сегье, курирующего внутренние дела страны, государственного секретаря по военным делам Сюбле де Нуайе, государственного секретаря по иностранным делам графа де Шавиньи, а также трех их помощни-- советников Парижского парламента Ла Потери, Винье и лейтенанта Парижского превотства (судебного округа) Лаффема, прозванного «кардинальским палачом». Только канцлер, глава французской юрисдикции, мог быть уполномочен королем вести ;опросы королевы. Несмотря на чрезвычайность ситуации, Людовик XIII не мог допустить, чтобы королевское величество его жены было унижено и допросы велись бы лицом более низкого ранга. Слуги же королевы оказались во власти Ла Потери и Лаффема. Впрочем, ни Анна Австрийская, ни кто-либо из ее окружения не признал какую-либо связь с иностранцами, пока кардинал не решился на личную встречу с королевой, во время которой сознательно нарушил все правила этикета, оправдывая впоследствии свои действия государственным интересом страны. Шантажируя Анну Австрийскую информацией, извлеченной из перехваченной и известной только ему корреспонденции, он вынудил ее признаться и пролить свет на содержание всей переписки. Признания королевы были запечатлены документально: «Мы, Анна, милостью Божьей королева Франции и Наварры, признаем открыто и без какого-либо принуждения, что писали много раз господину кардиналу-инфанту, нашему брату, маркизу Мирабелю, Жербье, резиденту Англии во Фландрии, и часто получа них письма; Что мы писали названные письма в нашем каб нете и доверяли только Ла Порту, нашему ординарно" му дворецкому, которому мы отдавали наши письма и который отвозил их Ожье, секретарю английского посольства, а он, в свою очередь, переправлял их названному Жербье; Что между изложением прочих дел мы несколько раз изъявляли неудовольствие в связи с положением, в котором мы пребываем, получали и отправляли письма маркизу Мирабелю, написанные в выражениях, которые могли быть неприятны королю; Что мы предоставили известие о поездке одного монаха-минорита в Испанию, чтобы открыто следить за ним с целью взять под стражу и выяснить, с какой миссией он послан; Что мы предоставили известие названному маркизу Мирабелю, что здесь говорили о соглашении г-на герцога Лотарингского с королем (Франции); Что мы изъявляли огорчение от того, что Англия сближается с Францией, вместо того чтобы пребывать в союзе с Испанией». Итак, в глазах Людовика XIII и Ришелье противоправные действия королевы были налицо: она переписывалась со своими испанскими родственниками, сообщала им о французской политике, выдала испан цам французского агента-монаха, была связана английскими резидентами, наконец, жаловалась на своё положение. Хотя в материалах следствия и в бумагах самого Ришелье не говорится ни о каком пр плении, современники-мемуаристы донесли до нас мнение следствия, которое уже вскоре не стало ной для двора. Ларошфуко пишет: «...королеву стали винить в тайных сношениях с маркизом Мирабелем, испанским послом. На эти сношения посмотрели как на государственную измену». Вообще, выражение «государственная измена» или «государственное преступление» в юридической практике XVII в. не употреблялось и было скорее продуктом мемуарной литературы. Оно пришлось по вкусу французским историкам Х1Х-ХХ вв., которые вплоть до сегодняшнего дня продолжают приписывать Анне предательство интересов Франции, не особенно вдаваясь в юридическую правомерность обвинений (П. Шевалье, Ж.-Ф. Сольной). Если бы секретную корреспонденцию с враждебной стороной осуществляло частное или должностное лицо, пусть даже наивысшего ранга и принадлежащее к главным коронным чинам, то его можно было бы обвинить, согласно терминологии действующего тогда законодательства, в оскорблении королевского величества, что было равносильно преступлению против Франции. Однако речь шла об обвинениях в адрес королевской особы, младшего венценосца, чье положение, подобно королю, заключало в себе в том числе священную и неприкосновенную природу. Сложность и даже абсурд ситуации состояли в том, что своими действиями королева как бы оскорбляла величество своего мужа и свое собственное. На исходе расследования Ришелье был в замешательстве: каким образом сформулировать обвинение, хотя бы для себя и короля, и возможно ли это сделать в принципе, исходя из известных законов и правовых норм? Кардинал и его юристы не смогли решить эту задачу, ограничившись в итоге простым перечнем того, что у лось выяснить. Вообще, правовое положение королевы Франции даже в эпоху раннего Нового времени практически не изменилось со Средневековья. Изначально, по Салическому закону женщины были отстранены от власти и права наследования трона, хотя уже в XVI в многие положения этого закона считались варварскими и архаичными. Тем не менее он продолжал определять положение жен королей, которое не позволяло им проявлять какую-либо самостоятельность. Известный правовед XVII в. Лебре писал в своем сочинении «О суверенитете короля»: «Согласно законам королевства королевы не должны принимать участие в управлении государством и обладать правом публичной власти. Не могут лилии прясть». С рецепцией римского права во Франции юристы ъ вопросе о статусе королевы стали упоминать положение из Дигест Юстиниана, гласившее: «Император издает законы, императрица им подчиняется». Королева Франции считалась первой подданной короля, хотя и обладающей наравне с ним исключительными привилегиями. Если во Франции король был всегда только один, то королев, как правило, было несколько. Причем этот титул до конца XIV в. могли носить, помимо жены и матери короля, его сестры и дочер Кто же из них мог претендовать на право быть пер вой подданной? Как правило, таковой де-факто становилась мать короля, хотя юристы признавали старшинство ранга за царствующей королевой. Мать довика XIII Мария Медичи вела настоящую тяжбу с Анной Австрийской в этой связи и добилась от роля права старшинства, ссылаясь на примеры Екатерины Медичи и Луизы Савойской. Таким образом, только король мог определять положение и границы прерогатив своей жены, только он мог обвинять и судить королеву. Если бы действие драмы Анны Австрийской разворачивалось в Средневековье, то обвинение и последующее судебное разбирательство осуществлялись бы в стенах высшей судебной инстанции страны — Парижском парламенте. Королева имела право участия в заседаниях парламента наряду с прелатами-пэрами и герцогами-пэрами и в этой связи могла быть в принципе судима особым судом пэров Франции под председательством короля. История страны, правда, знала только один случай подобного суда -Маргарита Бургундская, жена наследника трона Людовика, сына Филиппа IV Красивого, была осуждена за прелюбодеяние в начале XIV в. Однако в веке семнадцатом такой суд был уже невозможен в связи с усилением личной, абсолютной власти короля, который мог позволить себе уже не считаться с мнением герцогов-пэров. Последние, впрочем, с XVI в. почти не посещали заседания парламента, довольствуясь почестями и привилегиями, которые давал их титул. Наконец, речь шла об обвинениях не в адрес-жены наследника трона, а царствующей королевы Франции. Кардинал заставил Анну Австрийскую лично причнаться во всем королю. Только король, присвоивший себе судебные функции палаты пэров и право высшей юрисдикции, мог решать, считать ли свою жену виновной, и если так, налагать наказание. Придворные терялись в догадках: о чем может идти речь — заточении, монастыре или разводе? Однако дело королевы завершилось так же неожиданно, как и началось. Людовик XIII объявил о снятии всех подозрений со своей супруги и предании забвению всего, что касалось следствия. Король и кардинал не сочли возможным открыто назвать действия королевы преступлением, так как она не являлась частным или должностным лицом и поэтому не могла быть обвинена даже в приватном порядке в оскорблении величества подобно простым смертным. Людовик XIII, считавший себя единственным источником и гарантом законности и правосудия и заслуживший прозвище Справедливого, конечно же признавал свою жену виновной в заговоре против себя и своего главного министра. По его мнению, вместо того чтобы выполнять свой долг первой подданной, жены и матери, королева посредством закулисных переговоров с врагами Франции тем самым предавала его интересы и интересы его государства. Королю было непереносимо тяжело видеть вмешательство Анны в большую политику вопреки сложившейся традиции, а также терпеть ее вторжение в его властные прерогативы. Однако Людовик XIII не мог себе позволить бракоразводный процесс в условиях тяжелой войны и внутренней нестабильности, он не мог унизить все более растущий королевский авторитет публичным скандалом, связанным с королевой. Наконец, в отсутствие исторического пре цедента он не решился дать ход делу своей жены, взяв с нее обязательство не заниматься ничем подобным в будущем и впредь информировать его о с держании всей ее текущей корреспонденции. Позже Ришелье писал в своем «Политическом завещании что все члены королевской семьи без исключения также обязаны отвечать перед королем за свои преступления и могут быть судимы королевским судом наравне со всеми, поскольку они «равно являются подданными Его Величества». В рамках компромисса с позиции силы монарх с абсолютной властью должен исключать всякую возможность неповиновения или секретов в своей семье. Итак, несовершенство законодательства, отсутствие прецедентов, высочайшее социальное положение королевы Франции, помноженные на трезвую оценку ситуации Людовиком XIII, позволили разрешить кризис в пользу Анны Австрийской. На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство: следствие только зафиксировало признания королевы, но совершенно проигнорировало оправдательные моменты, которые несколько меняют взгляд на события 1637 г. Сама Анна произнесла в свое оправдание только одну фразу: «Бог и время когда-нибудь сделают понятным, что все представленное королю было ошибкой». Она не считала, что оскорбила Францию и Людовика XIII. Для Анны тяжело было воспринимать войну между Францией и Испанией, виновником которой она считала только Ришелье и его амбиции. Окруженной шпионами кардинала, опальной королеве очень непросто было чувствовать ежедневное унижение своего ранга. Поэтому всякий способ избавления от Ришелье она считала правомерным, тем более что большинство ее писем было адресовано ее братьям, которые являлись единственной и естественной защитой ее положения. Посредством переписки Анна Австрийская пыталась реализовать свое право высказываться о политике, пусть даже конспиративным путем. Секреты французской политики, которые она якобы передавала испанцам (этот сюжет бесконечно муссируется даже в современной французской литературе), в действительности были секретами Полишинеля. Отстраненная от участия в политических играх, она просто не могла знать стратегические замыслы Франции, вынашиваемые узким Королевским советом. Все это объясняет и, как нам кажется, морально оправдывает Анну Австрийскую, отстаивающую свое право быть действительной, а не декоративной французской королевой. Впрочем, свой властный потенциал она смогла реализовать уже после смерти Ришелье и Людовика XIII, когда, будучи регентшей Франции, подавила Фронду и сохранила трон за своим сыном Людовиком XIV, продолжив политику тех, кто едва не осудил ее в 1637 г.
полная версия страницы