Форум » Фронда » Кардинал Мазарини (биографические сведения) (продолжение-1) » Ответить
Кардинал Мазарини (биографические сведения) (продолжение-1)
Мадлен Витри: Кардинал Мазарини (биографические сведения) (начало): http://richelieu.forum24.ru/?1-17-20-00000027-000-0-0 Кардинал Мазарини (портреты, гравюры, бюсты и прочее): http://richelieu.forum24.ru/?1-17-0-00000031-000-0-0-1333131501 Пьер Губер "Мазарини": http://richelieu.forum24.ru/?1-17-0-00000030-000-0-0-1333797123 Литература о кардинале Мазарини: http://richelieu.forum24.ru/?1-9-0-00000060-000-0-0 Королева и кардинал (La Reine et le Cardinal): http://richelieu.forum24.ru/?1-11-20-00000077-000-0-0-1318342597 "Мазарини" (мини-сериал): http://richelieu.forum24.ru/?1-11-20-00000088-000-0-0-1313008340 МАЗАРИНИ – СЕРЫЙ КАРДИНАЛ ПОД ПРЯМЫМИ ЛУЧАМИ http://www.win.ru/kvirinal/203.phtml Надгробие кардинала Мазарини Последнее десятилетие мы часто слышим, что в мире должен воцариться «новый порядок». Однако это выражение теряет смысл без понимания того, что же из себя представляет порядок «старый». Кардинал Джулио Мазарини (1602-1661) был одним из его авторов. Он установил мир от Средиземного моря до Балтийского и Чёрного, а в «театре» европейской политики появилась новая роль – арбитр. Первым государством, чьи суждения возвысились над различиями в вере, стала Франция, монарху которой верно служил кардинал. Разумеется Мазарини из книг Александра Дюма имеет к реальному кардиналу более, чем сомнительное отношение. В одном лишь можно согласиться с романистом: тайная власть в лице Мазарини первый и последний раз в истории Европы, покидает тень, делаясь объектом ненависти, преклонения и удивления. За неполные 59 лет кардинал провернул такой объём работы, которого хватило бы на десяток королей или римских пап средней руки. Уже давно ясно, что будь Мазарини обычным авантюристом или карьеристом, он не ставил бы перед собой труднейшую задачу мобилизовать госмашину Франции, а обошёлся чем-нибудь менее затратным для здоровья. Так не исполняют чужие заказы, но так вкладываются в собственные проекты. Не совсем понятно, зачем итальянец Маццарини решил стать французом Мазарином и откуда этот закрытый человек, постоянно пребывавший на виду, черпал свою неиссякаемую силу? Чему и у кого учился Мазарини? «Серыми кардиналами» сейчас кличут кого ни попадя, но давайте обратимся к истокам. Если быть точным, Мазарини числится уже третьим в ряду деятелей, кои заслуживают подобной чести. Его предшественниками на благородном поприще были Арман Жан дю Плесси герцог Ришелье и гораздо менее известный отец Жозеф (в миру Франсуа Леклер дю Трамбле), который, собственно, впервые удостоился знаменательного прозвища. Буквально «кардинал» означает «двёрной крюк» и символизирует то, что это духовное лицо так же прочно прикреплено к своему приходу, как дверь соединяется с крюком, на котором висит. В иерархии католицизма кардинал следовал за папой, а его носитель должен был принадлежать ко всем трём степеням священства. Однако на практике данное правило соблюдалось далеко не всегда: кардиналами назначали даже детей. С этим чином подозрительно много неясностей и, хотя официальная легенда гласит, что он берёт начало с эпохи древнехристианской общины Рима, детали выдают нечто иное. Символические атрибуты кардинальского облачения – зонтик, трон, шапочка с шёлковыми шнурами и кистями, красная мантия – ничего общего с апостолом Петром не имеют. Зато без труда узнаются на этрусских фресках, где изображаются древние церемонии загадочных предшественников Римской империи. Когда папа принял титул «верховного понтифика», т. е. председателя языческой коллегии жрецов, сие было не пустой формальностью, а отражало скрытый процесс переустройства католической церкви. С течением времени её иерархия воспроизвела практически все черты римского государственного культа, в свою очередь наследовавшего не столько эллинское поклонение богам, сколько ландшафтную магию этрусков. Облако из тонкостей и оговорок окружает кардинальскую сутану. Например, назначив кардинала, папа мог до конца жизни не объявлять этого, храня тайное имя у себя «в груди» (in petto). Однако, если понтифик умер не успев сообщить своё решение консистории, то оно считалось недействительным. С Джулио Мазарини вышла и вовсе странная история: став кардиналом, он ни дня не пробыл ни епископом, ни даже священником (постриг, естественно, принять пришлось). Теперь – о «сером преосвященстве», иначе, кардинале короны, которого могли назначать католические монархи, предварительно согласовав свою кандидатуру с папой. Эта должность возникла из довольно распространённой практики привлечения монахов на дипломатическую службу. Иметь в числе приближённых клирика церкви было весьма выгодно для короля. Шёлковые шнуры выполняли функцию страховочного троса, спасая клирика от лап гражданского правосудия и поднимая на одну ступень с принцами крови. Круг обязанностей кардинала короны не был строго очерчен, завися от обстоятельств, желаний государя и способностей самого преосвященства, что предоставляло простор для инициативы. Разумеется, преданность кардинала королю вне обсуждения. Не симпатий ради, но государственной пользы для, Людовик XIII сумел преодолеть сопротивление жены, Анны Австрийской, и матери, Марии Медичи, и сделать Ришелье своим премьер-министром. Кардинал полностью оправдал его надежды. Мало того – добился вещей, коих от него никто не требовал. Ришелье стал первым европейским политиком, уловившим ветер перемен. Вначале невольно, а затем вполне осознанно, он вышел за рамки чисто национальных интересов Франции, разглядев за неразберихой Тридцатилетней войны контуры Большой Игры - не узконациональной, а мировой политики. Его протеже, монах из ордена капуцинов Жозеф дю Трамбле, был не менее замечательной, местами даже святой личностью. Для Ришелье, «красного» кардинала, он служил своего рода тенью, отчего и заслужил прозвание «серого преосвященства», хотя кардинальского сана так и не дождался. Всегда в униформе капуцинов (они носили серые рясы), смиренный и внутренне и напоказ, отец Жозеф исполнял наиболее щекотливые и ответственные поручения патрона. Используя свой непререкаемый авторитет подвижника, дю Трамбле создал нечто вроде сети агентов, растянутой в странах-участницах Тридцатилетней войны. Защищая интересы Франции на переговорах высшего уровня, отец Жозеф ходил босяком и отказывался от участия в званых обедах, если они совпадали с церковным постом. Интересно, что угодив в центр политического циклона, этот кремень-человек отошёл от своих первоначальных замыслов. Вступая на дипломатическую стезю, дю Трамбле был одержим идеей крестового похода против турок. Но когда перед Регенсбургским сеймом он оказался с глазу на глаз с генералом фон Валленштейном, то вместо того, чтобы заключить с ним тайный пакт, дю Трамбле воспользовался откровенностью вояки для последующих манипулятивных внушений австрийскому императору. В результате Валленштейн был уволен, его армия сократилась наполовину. А ведь генерал был единственным деятелем нужного масштаба, который горел желанием возродить крестоносное движение на Восток… Занявший должность «кардинала короны» словно приобщался к некоему тайному знанию, максимально расширявшему его угол зрения. Не всякий выдерживает подобное. Ришелье так и не смог завещать своё место отцу Жозефу, поскольку последний, как говорили тогда, предварил своего патрона в Царствии Небесном. Срочно требовалась замена. Ею стал молодой Джулио Мазарини, хорошо знакомый как «серому», так и «красному» кардиналам. Он был слеплен совсем из другого теста и совершенно не походил на своих покровителей. Но только такой человек и мог в полной мере постичь уникальные возможности, раскрытые перед «кардиналом короны». Рассчитанный риск Характерной чертой врагов Мазарини была та, что они никак не могли успокоиться после его смерти и продолжали занудно строчить пасквили. О кардинале было напридумано столько, что отвечать на каждый чих, признаться, нет ни малейшего желания. Последние полвека историки провели основательную ревизию россказней и домыслов, поэтому тех, кто остановился на образе, знакомом по романам Дюма-отца, отошлём читать книжки дальше, только желательно более современные и более научные. Не столь важно, где именно родился Джулио (а родился он в Пешине, итальянской провинции Абруцци, где его мама укрывалась от жуткого римского зноя), сколь из какого круга происходили его родители. Мать и отец, дворяне Гортензия Буфалини и Пьетро дельи Маццарини, были, что называется одного поля ягоды, принадлежа к «людям Дома» принцев Колонна. Позднее Пьетро Маццарини попал в папскую администрацию, а его старший сын, тоже Джулио, стал знаменитым проповедником-иезуитом. Джулио-младший, конечно, извлекал все выгоды, проистекавшие из данного расклада, но вступать в орден, основанный Игнацием Лойолой, не торопился. Почему - будет сказано ниже. Он получил лучшее в Италии образование, окончив Римскую коллегию, а затем Римский университет Ла Сапиенца. Детство Джулио провёл в квартале Треви, колоритнейшем месте Вечного города, где соседствовали рядовые горожане, принцы и священники. Весомое дополнение к книжной науке: Мазарини сызмальства приценивался к людской натуре, на глаз определяя её добрые и худые черты. Ребёнком он часами пропадал в приёмной бездетного секретаря Колонна Бенедетти. Тот позволял Джулио прятаться под столом, наблюдая за башмаками посетителей. Когда приёмная пустела, мальчик вылезал наружу и Бенедетти спрашивал его, какого мнения Джулио о том или ином человеке. Как правило, Мазарини не ошибался в психотипах. В 1619-1621 годах молодой человек отправился сопровождать сына своего патрона Джироламо Колонна в испанский университет Алькала-де-Энарес. Там он в совершенстве изучил кастильский, что сильно пригодилось, когда Мазарини попал ко двору Бурбонов. Для Европы XVII века кастильский был тем же, чем являлся французский для России XIX-го. Способность галантно изъясняться на аристократическом наречии послужит в будущем решающим фактором в расположении к нему капризной королевы Анны. Пытливый и беспристрастный, Мазарини не спеша отсканировал Испанию, начиная с престарелого Филиппа III и заканчивая состоянием имперской армии. Понял, что ловить тут нечего, разве что пылкие взоры синьорит, за коими он, по чистосердечному признанию, в Мадриде активно ухлёстывал. Хотя, всё что рассказывал о себе Мазарини следует делить надвое: единственная, подтверждённая независимой экспертизой, его «возлюбленная» оказалась по странному стечению обстоятельств дочкой столичного нотариуса, который покрывал карточные долги юноши. В мае 1622 году Коллегия праздновала великое событие: Игнаций Лойола наконец-то был официально канонизирован. По этому случаю устроили театрализованное представление, однако актёр, намеченный на роль святого заболел. Едва вернувшемуся Мазарини поручили его заместить. Тот должен был не только сыграть Лойолу, но и произнести хвалебную речь. В роли небесного патрона иезуитов Джулио зажёг бесподобно, зрителей пробрало до слёз. Правда, потом случился конфуз. Ораторствуя, Мазарини не обошёл стороной некоторые поступки и установки святого, о которых присутствующие высокие гости предпочитали помалкивать. Впоследствии Мазарини никогда не действовал в лоб, но тогдашняя прямота стоила ему священного сана. Впрочем, - Бог весть? – возможно, это входило в планы Джулио. Всю жизнь он стойко дистанцировался от попыток записать его по жреческому ведомству. И, кстати, всегда отказывался исповедоваться падре из Ордена Ииуса. К 28 годам карьера Джулио Мазарини ещё колебалась между светским и духовным градусом. После службы в папской армии, он прилагает усилия, чтобы продвинуться по дипломатической линии, став секретарём нунция Сакетти, улаживавшего распрю из-за Мантуанского наследства. Нарушив законный порядок, испанские части вторглись в эту северо-итальянскую провинцию, провоцируя новый виток конфронтации между Францией и Габсбургами. Мазарини этого периода – вылитый Арамис: глаза с поволокой, струящиеся локоны, душистые усы, аккуратная бородка. Только волновали «арамиса» Джулио отнюдь не белошвейки (к ним он и так имел неограниченный доступ). Общаясь накоротке с племянниками папы Урбана VIII, кардиналами Барберини, Джулио всё глубже разочаровывался в родной Италии. Его друг, кардинал Антонио Барберини, художник и тонкий эстет, по праву считался одной из светлых голов. Однако даже он слабенько представлял себе диспозицию на карте европейской геополитики. Между тем противоречия мантуанского клубка позволили Мазарини оценить перспективы главных игроков на арене. Как в детстве, он по-прежнему видел лишь туфли под столом, но уж больно выразительно они свидетельствовали о нраве своих хозяев. Но вот скатерть резко приподнялась и под стол заглянуло чьё-то удивлённое лицо… 28 января 1630 года стало судьбоносным для молодого посланника Папы – произошла его первая встреча с кардиналом Ришелье. Хотя француз сперва отнёсся к ватиканскому «шпиону» настороженно, оба вспоминали позже о присутствии какого-то особого духа, осенявшего это свидание. «Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений», – запишет в мемуарах Ришелье. А Мазарини признается, что сразу доверился кардиналу per genio (интуитивно, точнее, ангелически). Два дипломата словно перешли за некую секретную грань, когда не пытаются уже играть, но становятся бескорыстным орудием сверхчеловеческих сил. Съездив во Францию и оценив военно-экономический потенциал, Мазарини понял: лишь такая страна может стать гарантом мира, которого так жаждал Папа. На переговорах в Регенсбурге Мазарини знакомится со вторым «я» Ришелье, отцом Жозефом, и помогает заключению пакта на выгодных для Франции условиях. Теперь следовало донести мир до конфликтующих сторон, которые, тем временем, стянули войска к Казельской цитадели. 26 октября 1630 года испанская и французские армии уже готовились ринуться друг на друга, когда между ними вдруг возник конный ездок, размахивающий белым шарфом. Бесстрашно гарцуя вдоль ощерившихся боевых рядов, он кричал: «Мир! Мир!» То был Джулио Мазарини. Любой случайный выстрел, оплошность – и его бы просто затоптали, а вместе с ним хрупкие регенсбургские договорённости. Однако ничего подобного не случилось. Весть о перемирии была услышана и безнадёжная, казалось, Мантуанская проблема разрешена. Европейские газеты наперебой перепечатывали гравюру с героическим кавалером. По нарастающей Успехи Мазарини были по справедливости, но не одинаково оценены в Ватикане и Париже. Если Ришелье делал всё, чтобы заполучить талантливого дипломата, то Урбан VIII на всякий случай того придерживал: «Это ловкий пройдоха, и даже я не знаю, о чём он думает», – считал понтифик. Дабы успокоить его святейшество, Мазарини соглашается на постриг. Но что папа мог ему предложить? Ну ввёл новоиспеченного прелата в состав секретариата курии, а затем чего-то снова испугался и услал экстраординарным послом в Авиньон. Ни в каком шпионаже в пользу Франции Мазарини уличён не был, однако франкофилии своей не скрывал. Беда в том, что Урбана окружали главным образом симпатизанты Испании… 1633-1639 годы самые мрачные для Мазарини. Папа то отпускает его в Париж в ранге чрезвычайного нунция, то отзывает обратно. Не помогала и дружба с племянником Урбана VIII кардиналом Антонио Барберини. Хотя Мантуанское дело уладилось, Тридцатилетняя война не затухала. Мазарини и кардинал-племянник пробовали двинуть идею созыва Общеевропейского мирного конгресса, однако «испанская партия» гасила подобные начинания на корню. И Ришелье, и Людовик XIII недвусмысленно намекали понтифику, что хотели бы видеть монсиньора Мазарини при своём дворе. Когда родился наследник, будущий Людовик XIV, король предложил папе стать крёстным, а восприемником сделать Мазарини. Правда, французский посол действовал слишком топорными методами. Урбан рассвирепел и заявил ему, что сам выберет восприемника, да так стукнул посохом об пол, что тот сломался. Поняв, что по добру его не отпустят, Мазарини изготовился к побегу, но, будучи предельно рассудителен, решил использовать все шансы… Тогда же умирает Жозеф дю Трамбле и присутствие Мазарини в Париже становится жизненно необходимым. Официальные попытки заполучить его порождают новые скандалы вплоть до временного разрыва отношений между двумя дворами. Хотя репрессий со стороны папы тоже не производится. Решение оказалось на удивление простым: Людовик прислал Мазарини официальное приглашение, а поскольку отношения с Римом на тот момент считались прерванными, тот ни у кого не спросясь, быстро собрался и отбыл из Вечного города декабрьским вечером 1639-го. Навсегда. С собой Мазарини вёз непомерное количество антиквариата и шедевров искусства. Папа не шевельнул пальцем. Вероятно, это самое большое, что он мог сделать для приятеля своих племянников. Обмануть дьявола «Джулио, – предсказывал ему Ришелье незадолго до смерти, – ваша фортуна пойдёт далеко, быть может, даже, дальше моей, ибо вас природа создала настолько гибким, что вы проскользнёте в такой проход, которого я даже не замечу. Джулио, если бы нужно было обмануть дьявола, я прибегнул бы к вашим талантам». Все знавшие Мазарини, независимо от отношения, отмечали широту и тонкость его ума, трудолюбие, властное коварство, сочетавшееся с крайней обходительностью. Сказать, что у Мазарини был гибкий характер – не сказать ничего. У кардинала (он стал им в 1642 году) НЕ БЫЛО ХАРАКТЕРА. Его поведение менялось в зависимости от собеседника, обстановки, расположения звёзд… Прежде чем осуждать Мазарини за хамелеонство, зададимся вопросом: чего же он всё-таки добивался по жизни? А также: что творилось во Франции, когда восприемник будущего Людовика XIV, прижал, наконец, к груди крестника, стоя в окружении столь благоволившей к нему королевской семьи? Здесь позволю себе привести притчу. Ею поделился со мной знакомый суфий, обсуждая вопросы текущей политики. Представьте, что вы обедаете в самолёте, а блюда на вашем столике не закреплены, а ездят туда-сюда, так что приходиться их постоянно подправлять. В конечном счёте, к этому можно притерпеться: качка равномерна и вектор сдвига каждого прибора предугадываем. Теперь добавьте всего одно условие: каждый прибор на столе обладает собственной траекторией. Положение становится почти неуправляемым, вы можете контролировать лишь какой-нибудь участок. А теперь представьте, что все приборы дружно поднялись в воздух и кружатся по своим орбитам вокруг невидимого центра. Что тогда, вы сможете контролировать?! Это и есть картина современной истории. В эпоху Мазарини положение дел было ещё не столь удручающим. Ложкам с солонками не выдали пока отпускных. Однако шло к тому и только единицам в век Барокко удавалось отслеживать ситуацию полностью. Мазарини безусловно являлся одной из этих великолепных единиц. Духовный отец абсолютизма Франция, чью великую миссию кардинал прозревал, вынуждена была продолжать войну. Чтоб выиграть её следовало навести порядок в государстве. Загвоздка в том, что государства в классическом виде тогда не существовало! Должности покупались и перепродавались, сбор налогов граничил с рэкетом, главными врагами королевства были не Испания с Австрией, а бездарная, но подлая и кичливая внутренняя оппозиция, Фронда. Каждый день эпохи Регентства (малолетства Людовика XIV) начинался с нового вызова и для всякого вызова Мазарини находил симметричный ответ. Чтобы описать титаническую деятельность кардинала с 1643 по 1661 годы нужно отводить как минимум по тому на каждый. Были блестящие победы, долгосрочные комбинации, тактическе маневры, бои с переменным успехом. Доходило до осады собственной столицы… Завоевания кардиналов-предшественников могли в одночасье обнулиться, настолько всё оказалось запущено. То, что этого не случилось и Мазарини укрепил центральную вертикаль да так, что она стала абсолютной (отсюда – абсолютизм) свидетельствует не только о его таланте политика, но и об исключительных душевных качествах. Нужно помнить, что статус кардинала держался лишь на монаршей милости, теоретически Мазарини мог быть смещён, когда им заблагорассудится. Вслед за пристрастными мемуаристами, даже серьёзные учёные ещё вчера нет-нет да поддавались искушению свести секрет влияния кардинала к любовной связи с королевой-регентшей Анной. Кроме грязных стишков, распевавшихся фрондёрами, никаких доказательств тому в природе не известно. Историческим же фактом является взаимная привязанность Мазарини, королевы и дофина Людовика. Можно сказать, что абсолютизм родился из абсолютного доверия этих трёх людей друг к другу. Это было редчайшее сочетание материнской любви (со стороны Анны), духовного отцовства (со стороны Мазарини) и преданного ученичества (со стороны Людовика). Луч из облака Наверное, оседлать турбулентность общественного развития Мазарини сумел благодаря натуре отчаянного игрока. Однако умение поймать фортуну за хвост сочеталось у него с массой прочих достоинств, которые у обычных игроков не водятся. Внутренняя жизнь Мазарини остаётся закрытой и 300 лет спустя. Есть, хотя, косвенная информация. Эпоха Мазарини славилась не только распрями да интригами. Это был апофеоз мистического богословия в католицизме. И Ришелье, и, особенно, отец Жозеф являлись не только государственными мужами, но и приверженцами конкретных аскетических доктрин, которые не уводили их от политической деятельности, но, наоборот, заставляли смотреть на неё как на продолжение духовной работы. Так, современник «серого преосвященства», отца Жозефа, монах-кармелит Леон Сен-Жан делил людей на мистиков и микоберов. Основное свойство последних в том, что те ждут избавления от бед, но не желают ударить ради него палец о палец. В противоположность микоберам мистики – избранные, причём избрать себя должны сами – для самосовершенствования, не для блаженства. Успех благочестивых упражнений зависит от того, кто их совершает. Не нравится – к микоберам, плиз. Самым ужасным грехом для человеческой природы, учил другой мистик, Бенет из Канфилда, выступают не явные страсти (их легко заметить, а потому отсечь), а непрестанный психологический фон – «отвлечения». Это бессмысленные, хаотические побуждения и ассоциации, назойливо помрачающие сознание, как солнце – пыльная буря. Повседневная мотивация обычных людей проистекает именно из этого броуновского движения, а не из сознательного света Божества, которое оно скрывает. Прежде, чем отдаться каким-либо внешним побуждениям, следует разобраться с внутренним хаосом, иначе самое благое снаружи дело обернётся вредом для души. Как наставлял ещё Фома Аквинский: «Действие должно быть тем, что прибавляется к жизни в молитве, а не тем, что от неё отнимается». Мы можем стать подлинными со-творцами Бога и очень многое поменять в мире, если только не станем изменять своей бессмертной сущности, учил иезуит Луи Лаллеман. Черпая из сокровищниц иезуитской премудрости, кардиналы французской короны, всё же исповедывали несколько иные принципы. Современник Мазарини, кардинал Пьер де Берюлль подверг иезуитскую систему аскетических упражнений строгой критике и совершил «коперниканскую» революцию в мистическом богословии. Берюлль обратил внимание, что гимнастика индивидуальной воли св. Игнация Лойолы слишком зациклена на человеке. Она, как птолемеевская система космоса, заставляет даже божественную волю (Солнце) вертеться вокруг человеческой воли (Земли). Истинная мистика, писал Берюлль, теоцентрична: Бога следует почитать не думая о собственной выгоде, ради него самого. Его нужно почитать не таким, каким мы его себе представляем, а таким, каков Он в себе. Для внешнего восприятия Бог в себе представляется божественным мраком, облаком неведения. Хотя человеческие усилия необходимы, сами они не способны пробиться сквозь него, и только сам Бог «посылает луч духовного света, пронзающий облако неведения, которым ты от Него отделен». Главные решения, которые принимал кардинал Джулио Мазарини и которые неуклонно вели к возвышению Франции, очень напоминают этот луч исходящий из божественного облака. Внутренняя дисциплина кардинала безмолвно свидетельствует – ему была открыта тайна политической теологии: мировой прогресс достигается не жертвами, приносимыми в момент кризиса, а повседневными усилиями, совершаемыми безо всякого намека на немедленную отдачу. Приближённость Мазарини к королевской семье диктовалась не только прагматической пользой, но и глубоким мистицизмом Людовика XIV. Будущий «король-солнце» хорошо знал правило: «Человек молитвы достигнет большего за один год, чем другой за всю свою жизнь». Поэтому не спешил перенять у крестного бразды правления, но прилежно учился у до конца его жизни.
Ёшика: Amie du cardinal пишет: Оффтоп: Откуда Вы так хорошо разбираетесь в геральдике? У Вас историческое образование или учитесь по книгам, интернету? Off: На самом деле я знаю очень мало, в основном только то, что есть в энциклопедиях, так что я даже могу сказать, что я в геральдике совсем не разбираюсь, поскольку в энциклопедиях есть только общие вещи. Я вот вразумительно не смогу вам объяснить, почему в гербе герцогини дЭгийон металл щита отличается от того, что указан в блазоне рода де Виньеро. Когда гербы соединяются между собой, там возникает очень много тонкостей и разобраться в них под силу только профессионалам, которые этим занимаются. Например, есть общее правило, что в гербе металл не накладывается на металл, а эмаль - на эмаль, то есть нельзя на серебрянный щит положить геральдические фигуры в золоте - это будет нарушение. Поэтому меня очень смущал герб Мазарини, где на голубую эмаль щита положена в пояс геральдическая фигура в красной эмали. Если брать вышеприведеное правило - то это нарушение. Но оказывается, есть исключение и оно единственное и касается оно именно сочетания голубая эмаль щита/геральдическая фигура в красной эмали - это сочетание дозволено, но ни в одной популярной энциклопедии упоминания об этом исключении нет, вероятно потому, что такое сочетание на самом деле встречается очень редко. А так, в основном - самообразование и еще раз самообразование :-)
Amie du cardinal: Santi Vincenzo e Anastasio Вот нашла фото с подписью. Там говорится, что в 1646-1650 году на месте старой церкви была выстроена новая по заказу кардинала Джулио Мазарини. Кстати, Иоанн-Павел II в 2002 году передал ее болгарской православной церкви. Интересно, чтобы сказал по этому поводу Мазарини. "Santi Vincenzo e Anastasio is a former parish church on the Quirinale. It has been granted to the Bulgarian Orthodox Church for their use. "The church was built by Martino Longhi the Younger on the site of an older church in 1646–1650, on the orders of Cardinal Jules Mazarin. "It was completely renovated in the 19th century. "To the left of the altar is a bronze plaque listing 22 popes who bequeathed their hearts and viscera to the church. The tradition was started by Sixtus V, and the later popes who lived in the Quirinal while it was still a Papal palace followed the tradition; the last to do this was Pope Leo XIII. The hearts are kept in marble urns." А герб принадлежит папе Бенедикту XVI
Ёшика: Amie du cardinal пишет: "The church was built by Martino Longhi the Younger on the site of an older church in 1646–1650, on the orders of Cardinal Jules Mazarin. Очень интересное уточнение. Я почему-то встречала только то, что старая церковь была капитальным образом отреставрирована на деньги кардинала. Возможно, реставрация была настолько капитальной, что церковь в итоге просто перестроили
Amie du cardinal: Ёшика , это же интервью с Вашей любимой Бертьер! Наслаждайтесь.
Ёшика: Amie du cardinal пишет: Наслаждайтесь. merci beaucoup Правда, мне казалось, что я нигде ее не называла любимой... ;-)
Amie du cardinal: Ёшика пишет: мне казалось, что я нигде ее не называла любимой... ;-) Но часто цитировали.
Ёшика: Известнейшая поэма Сирано де Бержерака, посвященная кардиналу Мазарини во время Фронды: Сирано де Бержерак Прогоревший государственный министр(Бурлеск) (перевод М. Яснова) Ridendi dicere verum quid vetat? Неугомонный домовой, Видать, блазнит меня без меры Позубоскалить над судьбой Бахвала гордого собой, Глупца без чести и без веры, Кому начертан путь прямой На королевские галеры. Видать, что из бесовских лап Я почерпнул сию отвагу: В искусстве шпаги я не слаб, Но в тонком мастерстве силлаб Мне не ступить, боюсь, ни шагу; Притом, коль недруг мой – сатрап, То рифма ли заменит шпагу? Паж, мой горшок! Дабы хитро Расправиться с подобным плутом И расписать его нутро Не в стиле колкого Маро , А слогом важным и надутым, - Тянись к горшку мое перо: Как раз чернила разведу там! Откуда пыл во мне сейчас? Оседланный рукой богини, Ты прилетел к мне, Пегас, Не ради шуток и проказ, А токмо ради Мазарини…. Назвал его, и – вот те раз! Пегаса нету и в помине. Дрожит, копытом землю бьет, Да только не Пегас – ослица! Ни взад не сдвинешь, ни вперед, Уперлась, подлая, и ждет, Когда устану с ней возиться. Ужо! Вот Мазарини – тот Небось не дал бы сбруе сбиться! Как быть? А впрочем, дьявол с ней! Я слышу, паж идет… Так что же, Принес? Тащи сюда скорей! Я не встречал чернил черней – Они с печною сажей схожи. Мне краски не сыскать верней Для вашей, Мазарини, рожи. Уловки вам не помогли – Теперь не упущу добычи: Вы злобный дух моей земли, Корысти в жертву принесли Ее богатство и величье! Вас не избавит от петли Ни ваша хитрость, ни двуличье. А ну, взгляните на меня: О лицемер изобличенный Вы – воплощение вранья, Вы короля средь бела дня Постыдно вытеснили с трона И, правде каверзы чиня, Подняли цены беззаконно. Повсюду злоба и гнильца – Вся эта подлость в вашем стиле; Вы и творенье, и Творца Скрутили с ловкостью ловца, Природу скверной окатили И оживляющий сердца Грех сладострастья извратили. Вот, кардинал, вы в чем знаток – И сан отнюдь вам не преграда: Приап у вас большой ходок, Он соберет любой оброк, В любой грязи ему услада, - И хоть манит вас передок, Вы не гнушаетесь и зада. Аббаты, сударь, вам милей Дам полусвета – место оных К тому же занял полк пажей: Вы перед каждым, ей-же-ей, Ходить готовы в селадонах , Чтоб след оставить посрамней На их руках и панталонах. В искусстве лапать и щипать Вы, кардинал, большой провора. Вам глупости не занимать, Годны вы только покорять Штаны и юбки без разбора Да заточением смирять Соперничество де Бофора. Под вечер пятницы тайком , Как вор, крадетесь за ворота – Вам шабаш издавна знаком, Скоромным тешите столом Утробу, чуть придет суббота. Вас Фауст и Грандье, вдвоем, В свои зацапали тенета. Вокруг довольно сволоты: Паж-олух и лакей грабитель; У вас прислужники – плуты, У вас привратники – скоты, Духовники – не поглядите ль? – Копыта прячут и хвосты, И дьявол – ангел ваш хранитель. И Рейн готов пуститься вспять, Боясь, что с вами даст промашку, И Темзе пыл ваш не унять; Готовы раздавить и смять Вы сам парламент, как букашку, И разорить его, и снять С него последнюю рубашку. Какой безжалостный комплот, Неслыханное святотатство! Вы всех берете в оборот – Теперь вам служит доброхот Из Сен-Жерменского аббатства, И пусть шумит себе народ – Вы не скрываете злорадства. Ваш суд неправый лют и скор – Нет справедливости в помине! Костер сулите и топор, Равно задерживая взор На буржуа и дворянине. Вы нас берете на измор – Постимся в масленицу ныне. Молва за вами по пятам Спешит – и топит вас в проклятьях; Вы рыщите и там и сям, Вы добродетель наших дам Готовы задушить в объятьях; Вам, всюду сеющему срам, Одно любезно: растлевать их. Вы Рим оставили – зато К нам итальянцы прут толпою; Сарматы с нас бог весть за что Дерут три шкуры, как никто – Им лучше все забрать с лихвою, Чем из Парижа сделать то, Что греки сделали из Трои. Приходят рейнские быки Днепровским колпакам на смену Их сумасбродные полки Заткнули рот по воровски Дайе, Фоше и Обертену – И вот рассудку вопреки Сжечь во хмелю готовы Сену. Их кровожадным удальством Дымятся наши пепелища. Они мечтают об одном – Уйти с набитым кошельком, Им только плоть нужна, да пища, И все равно для них кругом – Бордель, харчевня да кладбище. Век обесчещен, поражен Тлетворной и зловонной гнилью; Распутным имя – легион, Любой похабный ветрогон Средь бела дня готов к насилью: Сам дьявол был бы посрамлен, Столкнись он с этой горькой былью. Пример лжеца и наглеца – Урок аббатикам-кокоткам: Они готовы без конца, Как вы, растаптывать сердца, Не дав и роздыху подметкам, И всех – девицу ли, юнца – Перебирать, подобно четкам. Скрутил налог в бараний рог Таверны наши с кабачками. Пуст, как бы ни был он глубок, У офицеров кошелек – Они, обчищенные вами, Заплаты пряча, за порог, Стыдясь, выходят лишь ночами. Покуда мы на дней траншей Там, под Леридою сидели, Пока, бодрясь, свое «о-гей!» По вашей милости, злодей, Все тише и грустнее пели, - Вы деньгам путь нашли верней: В кошель «Бургундского отеля». Пока прислужники гурьбой Коварство ваше поощряли И над комедией дурной За вами вслед, наперебой Хваля фигляров, хохотали, Солдаты, отправляясь в бой, Свою трагедию играли. Была надежда, что страну Спасет рожденье луидора. Он стал уже питать казну, Но оказались мы в плену У скареда и крохобора: Вы набиваете мошну, И не спастись нам от разора Торгаш, налогами сражен, Томится в лавке сиротливо; Сидит без дела Цицерон; Святому Кому нанесен Удар, да и святому Иву ; Никто из них не пощажен, Фортуна всех язвит глумливо. И не приносит барыша Квартал Маре – в нем пусто стало; Не взять с придворных ни гроша, Не докучают, прочь спеша, Солдаты сводням, как бывало; Нет у Приапа ни шиша - Хандрит матерый обирала. Любой карман теперь лишен С изнанки золотой приманки; Любой сундук опустошен, И лишь во сне Марго с Фаншон Вкушают досыта, гурманки; Бабе, Маротта и Нишон Живут беднее, чем служанки Ле Бретилье идет на дно, Морель оставлен школярами, Тревожит Буассо одно: Где краски взять, да полотно? Рангуз без дела месяцами, И забывает сам Вино, Зачем в печи пылает пламя. Глух музыкант и нем поэт – Забыли музы про кумиров; Сам Савойяр в тряпье одет; У Орвьетана больше нет Ни лавочки, ни эликсиров; Сомюру даже на обед Не наскрести монет с жуиров . Как старец, скрючен арлекин – А был великим Гарделеном; Щипцы забросил Кармелин – Средь голых стен сидит один В уединении презренном; Шампань отныне властелин Лишь над ничтожным манекеном. Кормьер не веселит народ, Весь Новый мост давно в печали; А в Сен-Жермене – голь и сброд: Ярится ярмарка, ревет – Все голодны, все обнищали; И у пажей свело живот, Но дрожь в руках – до воровства ли? Поборы и долги кругом Исходят горькими слезами; Надеждой нашей и добром Распорядились вы с умом: Суму волочим дни за днями; И лопнул мыльным пузырем Наш кошелек, надутый вами. Всех давит грозный ваш каблук, Вы глухи к жалобе и стону; Любой афере верный друг, И в картах завели вы трюк, Чтоб шулер не понес урону, И выдаете ваш клобук За королевскую корону. Своих племянниц, шарлатан, Вы подняли из грязи в князи: Злей варваров из диких стран Они за вами в наш карман Вползли – пролаза на пролазе; Вы взяли этих обезьян И выпестовали в экстазе. Дабы, явясь за сотни лье, Покинув нищее дворянство Они с надменным шевалье, С Кандалем или Ришелье, Роднились, исходя от чванства, Найдя и здесь, в чужой земле, И обезьян, и обезьянство. Мы голодны, а вы и в пост Не затрудняетесь поститься; Для вей страны закон ваш прост – Тащить невинных на погост; Куда глаза глядят пуститься Готов любой от вас, прохвост: Сам дьявол с вами не сравнится. Гроша не стоящий товар Вы облагаете налогом; От ваших безрассудных кар Нас день и ночь бросает в жар, В лохмотьях бродим по дорогам; Проценты душат, как кошмар, Давно потерян счет тревогам. Ждать вашей милости к мольбам – Что мертвых поднимать из праха; Таятся козни по углам, И ваша ярость снится нам, И пуще нагоняет страху, Когда нас будит по ночам, Чем призрак Черного монаха. А регентский совет сейчас Нас обдирает словно липку; Он за указом шлет указ, Он разлучить стремится нас С последнею надеждой зыбкой; Он вместо хлеба нам припас Лишь страх – томительный и липкий. Но как ни жмет он, ни гнетет, Суля нам бури и потопы, Среди страданий и забот Глядишь – и мы набьем живот, И, запивая эскалопы, Любой из нас, как лошадь пьет, К бессильной ярости Атропы . И впрямь, хотя уже давно И мы, и наши генералы Кладем на полку зубы, но Не по зубам вам все равно Нас уморить; пора настала - Обозы нам везут вино И хлеб и тешат нас не мало. Вы думали, небось о том, Что с нас достанет и мякины? Ну нет! С поживой все кругом – Кто с кроликом, кто с каплуном, Дворяне и простолюдины; Париж рогатым полн скотом И лопается от свинины. Куда б случайно не забрел – К «Дофину» ли, к «Сосновой шишке», В «Охоту», в «Перевязь», в «Ореп», К «Фазану», в «Кубок» - всюду стол, Вином уставленный в излишке, Манит к себе любого: мол, И ешь, и пей без передышки! Вот где ликует страсть! Куплетами смиряя пени, Мы в рифму вас и вашу власть Не устаем часами клясть, Сам Аполлон без сожалений Сражает вас и пьется всласть По счету ваших преступлений! Нет, нам не вынести позор! Осточертел ваш вид постылый! И мы не стерпим, живодер, Чтобы звучал, как прежде, хор Сплошных «На помощь!» и «Помилуй!», Чтобы царил повсюду мор, Отчизну делая могилой. Толпа спешит его схватить – Конец правителю былому! Его готовы вмиг убить, И коль его не оградить От исступленья и содома, То будет некого казнить Сегодня мэтру Жан-Гийому. Вот он опять у нас в руках – Скорей, палач, берись за дело! Толпа теснится вгорячах, Неведом Жан-Гийому страх – Он с жертвой справится умело. Черт побери! Зловонный прах Еще смердит остервенело! Подальше отвращенье спрячь, В тебе достаточно сноровки – Души проклятого, силач! Все наше горе, боль и плач В нем убивай без остановки! Во имя Франции, палач, Отмсти за все его издевки! Он скручен, сдавлен, стиснут, смят! Нет упоительней расправы! Еще удар! Еще прихват! И вот – прикончен супостат! Пускай студенты-костоправы Теперь его не пощадят, Как он не пощадил державы. Свершилось! В Нотр-Дам народ Спешит, на двери напирает, - Хваленье Богу! Настает Счастливый миг: издох деспот И никого не покарает. Палач клобук его берет А дьявол душу забирает!
Amie du cardinal: Боже, какая ненависть! В чём только не обвиняет гасконец итальянца. Даже в содомии. Интересно, это от чистого сердца или хорошо проплаченная заказуха?
графиня де Мей: Забавное произведение. Чистой воды пасквиль: очень мало правды и в основном, для очернения Мазарини, используются сплетни. Возьму на себя труд разоблачить некоторые из них: Ёшика пишет: Вы не гнушаетесь и зада. Ну это давняя сплетня, рожденная из дружбы Мазарини с Антонио Барберини, который нисколько не скрывал своих пристрастий. Ёшика пишет: Вы деньгам путь нашли верней: В кошель «Бургундского отеля». А это типичная зависть одного творческого человека к творчеству других. Если бы Мазарини платил Сирано за пьесы и помогал их ставить, он был бы милостивее. Ёшика пишет: Да заточением смирять Соперничество де Бофора. А это сплетня про то, что Бофор был влюблен в Анну Австрийскую. Помнится, встречала в нескольких источниках. Ёшика пишет: Покинув нищее дворянство Они с надменным шевалье, С Кандалем или Ришелье, Роднились, исходя от чванства, А этому не суждено было случиться. Ришелье женился на мадам де Пон, а Кандаль был влюблен в девицу де Сожон, и его брак с племянницей Мазарини тоже не состоялся. Ёшика пишет: посвященная кардиналу Мазарини во время Фронды: Самое любопытное, что потом Сирано написал обличительное "Письмо против фрондеров". Так что, политические пристрастия его менялись.))
Amie du cardinal: графиня де Мей пишет: Так что, политические пристрастия его менялись.)) Мазарини заплатил больше и перекупил? Да, творческая интеллигенция всегда была весьма продажна.
графиня де Мей: Amie du cardinal пишет: Мазарини заплатил больше и перекупил? Возможно. Жаль, не нашла текста этого "Письма против фрондеров". Но судя по отзывам - любопытный материал.
Ёшика: графиня де Мей пишет: Забавное произведение. Чистой воды пасквиль: очень мало правды и в основном, для очернения Мазарини, используются сплетни. о, нет графиня, произведение не чистой воды пасквиль. Фактов, и вправду вроде как нет, но обвинения очень тонко обыграны. Оно обладает очень сложным и тонким подтекстом, который, к сожалению, в русском переводе неочевиден. Нет, нет, Яснов очень хороший переводчик - этот перевод очень близок к оригиналу, и, наверное, лучше и не получится. Но, как говорится, искусство перевода - это искусство делать потери. Так вот, это искусство состоит еще и в том, чтобы знать, какие потери можно делать. А для того, чтобы прочитать подтекст этого бурлеска, желательно знать античную историю, немного - историю французской литературы, быть знакомым с жанром энкомиастики и символистикой того времени. Приап в этом бурлеске появляется не случайно - это не просто обвинение в сексуальной невоздержанности, нет, все немного глубже: Приап - это один из главных итифаллических божеств античности, собственно, символизирующий сам фаллос. И здесь идет тонкая игра: на гербе кардинала, если кто помнит, изображена золотая ликторская фасция, причем фасция в вертикальном положении, направленная топором вверх, и на созвучии с ней то и построен итоговый образ в виде Приапа: faisceau (фасция) = phallus, а уж последнее - символизирует Приап. Так же и упоминание святых Кома и Ива далеко не случайны - это тоже символы, из которых святой Ив символизирует адвокатско-юристкое сословие (поскольку является их покровителем. Во Франции до сих пор говорят, что в день Святого Ива не следует попадать в неприятности, потому что не найдете ни одного адвоката). Фраза "Аббаты, сударь, вам милей" на самом деле намекает не столько на сексуальные пристрастия, сколько на "финансовых" аббатом кардинала - Бути, Сенами, Валенти, Мондена и множество других. Почему-то мне кажется, что кардинал вполне оценил талант Бержерака в этом произведении, раз заказал ему же ответный ход :-)
графиня де Мей: Ёшика пишет: но обвинения очень тонко обыграны. Мое замечание нисколько не противоречит вашему. Я указала лишь на те сплетни, которые, что называется, на поверхности. У меня не было задачи анализировать каждую строчку. В произведении много обвинений, я указала на одни, вы - на другие. Все вместе дало анализ стихотворения.))
Ёшика: графиня де Мей пишет: Мое замечание нисколько не противоречит вашему. Я Я не о противоречиях замечаний. Я о том, что это не совсем чистой воды пасквиль с необоснованными обвинениями :-). Не берите близко к сердцу, все остальное не имело своей целью задеть вас - я слишком хорошо понимаю, что это вещи довольно специфичные. графиня де Мей пишет: У меня не было задачи анализировать каждую строчку. Это никто не ставит под сомнение :-). Тем более, что строчек слишком много, а оригинал для сравнения отсутствует. графиня де Мей пишет: В произведении много обвинений, Нет, на самом деле не много, фактически вы все их привели :-)
Amie du cardinal: Ёшика пишет: упоминание святых Кома и Ива далеко не случайны - это тоже символы А что же символизирует Св.Ком? Ёшика пишет: на гербе кардинала, если кто помнит, изображена золотая ликторская фасция, А герб Мазарини Вы здесь анализировали и приводили его изображение или нет, не подскажете?
Ёшика: Amie du cardinal пишет: А что же символизирует Св.Ком? Св. Ком - это по французски, на деле это - Святой Косма, святой врачеватель и бессеребренник. Из перевода Яснова сложно понять причину упоминания о Св. Косме, но, думаю, в оригинале не существовало сомнений, зачем он там вставлен. Amie du cardinal пишет: А герб Мазарини Вы здесь анализировали и приводили его изображение или нет, не подскажете? Да, было дело тут: http://richelieu.forum24.ru/?1-0-0-00000036-000-0-0-1258920954 Правда, с тех пор у меня отпали подозрения в нарушениях правил геральдики :-)
Amie du cardinal: Ёшика пишет: на гербе кардинала, если кто помнит, изображена золотая ликторская фасция, причем фасция в вертикальном положении, направленная топором вверх, и на созвучии с ней то и построен итоговый образ в виде Приапа: faisceau (фасция) = phallus, а уж последнее - символизирует Приап. А эта цитата из вашего поста по ссылке:"...ангел держит фасцию - символ служения государству". Мда... Некоторые кардиналы прилежно служили государству своим, так сказать, талантом. Правда не догадывалась раньше, что подсказка была зашифрована в гербе. Спасибо, Вы все расшифровали.
Ёшика: Amie du cardinal пишет: Некоторые кардиналы прилежно служили государству своим, так сказать, талантом. Правда не догадывалась раньше, что подсказка была зашифрована в гербе А вот тут вы ошибаетесь. Игра слов faisceau/phallus - итальянского происхождения и она появилась во Францию как раз с Мазарини, а вернее, с его итальянцами - очень ярко она проявляется в росписи Романелли в Пале-Мазарини, где путти, держащие кардинальские фасции, держат их вполне недвусмысленно между ног. Так что Бержерак ничего не придумывал - он только взял то, что на тот момент имелось. Но значение этого символа у итальянцев немного отличается от того, что предлагает тот же Бержерак: phallus символизирует прежде всего активное начало, плодородие и идеи. Так что исконное значение - всего лишь активная жизненная позиция. Поэтому, я думаю, все намеки Бержерака, направленные на опошление символистики герба кардинала тому же Мазарини были вполне очевидны и понятны. И то, что обычное геральдическое, так сказать, значание ликторской фасции - это символ служения государству, само по себе не означает, что этот символ не мог трактоваться дополнительно. Господам, зарабатывавшим на свой хлеб хвалебными речами, нужно было отрабатывать свои заработки, вот они и придумывали дополнительные значения и ассоциации, а кроме того - девизы. Кроме щекотливого faisceau/phallus (тут французы оказались гораздо бОльшие пуритане, чем итальянцы), которое, кстати, сами французы использовали крайне редко и осторожно, фасция кардинала в хвалебных речах принимала значение символа мира (прутья, сложенные вместе и топор, направленный вверх), права наказывать и защищать, способности решать сложные проблемы (топор, рубящий узлы бедствий), фасции даже приписывали способность "ранить сердца своих друзей чтобы пленять, и обязывать любить, и следовать его советам" (здесь вообще прямая отсылка к богу... Амуру) и строительные функции (топор, которым Ромул срубил стены Рима). Пропаганда работала :-)
Amie du cardinal: Ёшика пишет: phallus символизирует прежде всего активное начало, плодородие и идеи Безусловно. Ёшика пишет: но, думаю, в оригинале не существовало сомнений, зачем он там вставлен. Да вот Вам оригинал. Читаем бурлеск" Le ministre d'Etat flambe" здесь. Насколько я поняла (стр.217), Св.Ком(=хирург) не консультирует больных, а Св.Ив(=адвокат) остался из-за Мазарини без юридической практики. Кстати, бурлеск снабжен примечаниями.
Amie du cardinal: графиня де Мей пишет: Жаль, не нашла текста этого "Письма против фрондеров Пожалуйста. Читаем здесь. Правда, оно в прозе.
полная версия страницы