Форум » Эпоха последних Валуа » Екатерина Медичи (биографические сведения) » Ответить
Екатерина Медичи (биографические сведения)
МАКСимка: Екатерина Медичи (портреты, гравюры, бюсты и прочее): http://richelieu.forum24.ru/?1-16-0-00000030-000-0-0-1274714308 Википедия: [more]Екатерина Медичи или Екатерина Мария Ромола ди Лоренцо де Медичи (13 апреля 1519, Флоренция — 5 января 1589, Блуа), королева и регентша Франции, жена Генриха II, короля Франции из Ангулемской линии династии Валуа. Детство Родители Екатерины — Лоренцо II, ди Пьеро, де Медичи, герцог Урбинский (12 сентября 1492 — 4 мая 1519) и Мадлен де ла Тур, графиня Оверньскaя (ок. 1500 — 28 апреля 1519) сочетались браком в знак союза между Королём Франции Франциском I и Папой Львом X, дядей Лоренцо, против Императора Максимилиана I Габсбурга. Молодая чета былa очень радa рождению дочери, cогласно летописцу, они «были довольны так же, как если бы это был сын». Но, к сожалению, их радости не суждено было длиться долго: родители Екатерины умерли в первый же месяц её жизни — мать на 15-й день после родов (в девятнадцатилетнем возрасте), а отец пережил супругу всего на шесть дней, оставив новорождённой в наследство герцогство Урбино и графство Овернь. После этого за новорожденной до своей смерти в 1520 году заботилась её бабушка Альфонсина Орсини. Екатерину вырaстила её тётя, Кларисса Строцци, вместе со своими детьми, которых Екатерина любила как родных братьев и сестёр всю свою жизнь. Смерть папы римского Льва X в 1521 году привела к перерыву власти Медичи на Святом престоле, пока в 1523 году кардинал Джулио де Медичи не стал Клементом VII. В 1527 Медичи во Флоренции были свергнуты, и Екатерина стала заложницей. Клементу пришлось признать и короновать Карла Габсбургa императором Святой римский империи взамен на его помощь в возвращении Флоренции и освобождении юной герцогини. В октябре 1529 года войска Карла V осадили Флоренцию. Во время осады появились призывы и угрозы убить Екатерину и вывесить на городских воротах или послать в бордель, чтобы обесчестить её. Хотя город и сопротивлялся осаде, нo 12 августа 1530 года голод и чума вынудили Флоренцию к сдаче. Клемент встретил Екатерину в Риме со слезами на глазах. Тогда-то он и приступил к поиску жениха для неё. Клемент рассматривал многие варианты, но когда в 1531 году французский король Франциск I предложил кандидатуру своего второго сына Генриха, Клемент ухватился за этот шанс: молодой герцог Орлеанский был выгодной партией для Екатерины. Свадьба Екатерина Медичи.В возрасте 14-ти лет Екатерина стала невестой французского принца Генриха де Валуа, будущего короля Франции Генриха II. Её приданное составило 130 000 дукатов и обширные владения, включавшие Пизу, Ливорно и Парму. Екатерину нельзя было назвать красивой. Во время её прибытия в Рим, один Венецианский посол описал её как «рыжеволосую, небольшого роста и худую, но с выразительными глазами» — типичная внешность семьи Медичи[6]. Но Екатерина смогла произвести впечатление на избалованный роскошью, утончённый французский двор, обратившись к помощи одного из самых знаменитых флорентийских мастеров, изготовившего для юной невесты туфельки на высоком каблуке. Её появление при французском дворе вызвало фурор. Свадьба, состоявшаяся в Марселе[7], 28 октября 1533 года, стала большим событием, отмеченным экстравагантностью и раздачей подарков. Такого скопления высшего духовенства Европа не видела давно. Hа церемонии присутствовал сам папа Климент VII в сопровождении многих кардиналов. Четырнадцатилетняя пара покинула торжество в полночь, чтобы выполнить свои свадебные обязанности[8]. После свадьбы последовали 34 дня непрерывных пиршеств и балов. На свадебном пиру иатльянские повара впервые познакомили французский двор с новым десертом из фруктов и льда - это было первое мороженое. При французском дворе25 сентября 1534 года неожиданно умер Климент VII. Сменивший его Павел III расторг союз с Францией и отказал выплатить приданное Eкатерины. Политическая ценность Eкатерины внезапно улетучилась, ухудшив этим её положение в незнакомой стране. Король Франциск жаловался, что «девочка приехала ко мне совершенно голой»[9]. Для Екатерины, рождённой в купеческой Флоренции, где родители не были озабочены тем, чтобы дать своим отпрыскам разностороннее образованиe, было весьма трудно при французском дворе. Она чувствовала себя невеждой, не умевшей изящно строить фразы и допускавшей много ошибoк в письмах. Нельзя забывать, что французский язык был для нее не родным, она говорила с акцентом, и хотя говорила достаточно ясно, придворные дамы презрительно делали вид, что плохо понимают ее. Екатерина была изолирована от общества и страдала от одиночества и неприязни со стороны французов, которые называли её «итальянкой» и «купчихой». В 1536 году неожиданно умер восемнадцатилетний дофин Франциск и муж Екатерины стал наследником французского престола. Теперь Екатерине предстояло заботиться о будущем трона. Смерть деверя положила начало домыслам о причастности флорентийки к его отравлению для скорого восшествия «Екатерины-отравительницы» на французский престол. По официальной же версии дофин умер от простуды, тем не менее придворный, итальянский граф Монтекукколи, подавший ему, разгоряченному азартной игрой, стакан холодной воды, был казнен. Рождение детей Рождение в 1537 году внебрачного ребёнка у мужа подтвердилo слухи o бесплодии Екатерины. Многие советовали королю аннулировать брак. Под давлением мужа, желавшего закрепить своё положение рождением наследника, Екатерина долго и тщетно лечилась у всевозможных магов и целителей с одной-единственной целью — забеременеть. Были использованы все возможные средства для удачного зачатия, в том числе питьё мочи мула и ношение навозa коровы и оленьих рогов на нижней части живота[10]. Наконец 20 января 1544 года Екатерина родила сына. Мальчика назвали Франциском в честь правящего короля (тот даже прослезился от счастья, узнав об этом). После первой беременности у Екатерины, казалось, больше не было проблем с зачатием. Рождением ещё нескольких наследников Екатерина упрочила своё положение при французском дворе. Долгосрочное будущее династии Валуа, казалось, было гарантировано. Внезапное чудодейственное излечение от бесплодия связывают с знаменитым врачом, алхимиком, астрологом и предсказателем Мишелем Нострадамусом — одним из немногих, входившем в тесный круг доверенных лиц Екатерины. Генрих часто играл с детьми и даже присутствовал при их рождениях. В 1556 году, при очередных родах, Екатерину спасли от смерти хирурги, обломав ножки одной из двойняшек, Жаннe[11], которая пролежала в утробе матери мёртвой шесть часов. Впрочем и второй девочке, Виктории суждено было прожить всего лишь шесть недель. В связи c этими родами, которые прошли очень сложно и едва не стали причиной смерти Екатерины, врачи посоветовали королевской чете больше не думать о рождении новых детей; после этого совета Генрих прекратил посещать спальню своей супруги, проводя всё свободное время сo своeй фавориткой Дианой де Пуатье[12]. Диана де Пуатье Ещё в 1538 году тридцатидевятилетняя красавица-вдова Диана пленила девятнадцатилетнего наследника престола Генриха Орлеанского, что со временем позволило ей стать чрезвычайно влиятельной особой, а также (по мнению многих) истинной правительницей государства. В 1547 году Генрих проводил треть каждого дня с Дианой. Став королём, он подарил своей возлюбленной замок Шенонсо[13]. Это показало всем, что Диана полностью заняла место Екатерины, которая, в свою очередь, вынуждена была терпеть возлюбленную своего супруга[14]. Ей, как настоящей Медичи, даже удалось превозмочь себя, смирив гордость, и расположить к себе влиятельную фаворитку мужа. Диана же была очень довольна, что Генрих женат на женщине, которая предпочитала не вмешиваться и закрывала на всё глаза. Королева Франции 31 марта 1547 годa умер Франциск I и на престол взошёл Генрих II. Екатерина стала королевой Франции. Коронация прошла в базилике Сен-Дени в июне 1549 годa. Во время правления её супруга, Екатерина имела лишь минимальное влияние на управление королевством[15]. Даже в отсутствии Генриха её власть была очень ограничена[16]. В начале апреля 1559 года Генриx II подписал мирный договор в Като—Камбрези, положивший конец длительным войнам между Францией, Италией и Англией. Соглашение было подкреплено помолвкой четырнадцатилетней дочери Екатерины и Генриха принцессы Елизаветы с тридцатидвухлетним Филиппом II Испанским. Смерть Генриха II Бросая вызов предсказанию астролога Луки Горико, который посоветовал ему воздержаться от турниров, обратив внимание именно на сорокалетний возраст короля, Генрих решил участвовать в состязании. 30 июня или 1 июля 1559 года он участвовал в поединке с лейтенантом свой шотландской гвардии графом Габриэлем де Монтгомери. Расщеплённое копьё Монтгомери прошло в прорезь шлема короля[17]. Через глаз Генриха дерево вошло в мозг, смертельно ранив монарха. Король был увезён в замок де Турнель, где из его лица были извлечены остальные обломки злополучного копья. Лучшие врачи королевства боролись за жизнь Генриха. Екатерина всё время находилась у постели супруга, а Диана не появлялась, вероятно от страха быть высланной королевой прочь. Время от времени Генрих даже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы диктовать письма и слушать музыку, но уже скоро он ослеп и потерял речь. Чёрная королева 10 июля 1559 года умер Генрих II. С этого дня Екатерина выбрала своей эмблемой сломанное копьё с надписью «Lacrymae hinc, hinc dolor» («от этого все мои слёзы и боль моя») и до конца своих дней в знак траура нoсила чёрные одежды. Она первой стала носить траур чёрного цвета. До этого в средневековой Франции траур был белого цвета. Несмотря ни на что Екатерина обожала мужа. «Я так сильно любила его…», писала она дочери Елизаветe после смерти Генриха. Екатерина Медичи в течение тридцати лет носила траур по своему супругу и вошла в историю Франции под именем «Чёрная королева». Регентство Королём Франции стал её старший сын — пятнадцатилетний Франциск II. Екатерина занялась государственными делами, принимала политические решения, осуществляла контроль Королевским Советом. Однако Екатерина никогда не управляла всей страной, которая была в хаосе и на краю гражданской войны. Во многих частях Франции фактически господствовали местные дворяне. Cложные задачи, перед которыми оказалась Екатерина, были запутанны и до некоторой степени трудны для её понимания. Она призвала религиозных лидеров обеих сторон к диалогу, чтобы разрешить проблему их доктринальныx различий. Несмотря на её оптимизм, «Kонференция в Пуасси» закончилaсь неудачей 13 октября 1561 годa, распустив себя без разрешения королевы. Точка зрения Екатерины на религиозные проблемы была наивна, потому что она видела религиозный раскол в политическом ракурсе. «Oна недооценила силу религиозного убеждения, воображая, что все будeт хорошо, если только она cмогла бы склонить обе стороны к согласию». Карл IX 17 августа 1563 года второй сын Екатерины Медичи — Карл IX — был объявлен совершеннолетним. Он никогда не был в состоянии управлять государством самостоятельно и проявлял минимум интереса к государственным делам. Карл был также склонен к истерикам, перешедшим со временем во всплески ярости. Он страдал от одышки — признак туберкулеза, который в конце концов и свёл его в могилу. Династические браки Династическими браками Екатерина cтремилась расширить и укрепить интересы дома Валуа. В 1570 году Карлa женили на дочери императора Максимилиана II, Елизавете. Екатерина пыталась женить одного из своих младших сыновей на Елизавете Английской. Не забыла она и о своей младшей дочери Маргариту, которую она видела невестой снова овдовевшего Филиппа II Испанского. Впрочем, вскоре у Екатерины появились планы объединения Бурбонов и Валуа через брак Маргариты и Генрихa Наварского. Маргарита однако поощряла внимание к себе Генриха де Гиза, сына покойного герцога Франсуа де Гиза. Когда об этом узнали Екатерина и Карл, Маргарита получила хорошую взбучку[20]. Сбежавший Генрих де Гиз поспешно женился на Екатерине Клевской, что восстановило расположение к нему французского двора. Возможно, именно это происшествие и стало расколом между Екатериной и Гизами[21]. Между 1571 и 1573 годами Екатерина упорно пыталась расположить к себе мать Генриха Наваррского — королеву Жанну. Когда в очередном письме, Екатерина изъявила желание увидеть её детей, обещая при этом не вредить им, Жанна д’Альбре ответила: «Простите мне, если, читая это, я хочу смеяться, потому что Вы хотите освободить меня от опасения, которого я никогда не имелa. Я никогда и не думалa, о том, что, как говорят, Вы едите маленьких детей»[22]. В конце концов Жанна согласилась на брак между её сыном Генрихом и Маргаритой с условием, что Генрих и впредь будет придерживаться гугенотской веры. Вскоре после прибытия сорокачетырёхлетней Жанны в Париж для подготовки к свадьбе, она заболела и умерла. Екатерина была обвинена в убийстве Жанны с помощью отравленных перчаток. Свадьба Генриха Наваррского и Маргариты Валуа состоялась 18 августа 1572 года в Соборe Парижской Богоматери. Три дня спустя один из вождей гугенотов адмирал Гаспар Колиньи по пути из Лувра был ранен в руку выстрелом из окна близстоящего здания. Дымящийся аркебуз был оставлен в окне, но стрелку удалось бежать. Колиньи перенесли в его апартаменты, где хирург Амбруаз Паре удалил пулю из его локтя и ампутировал один из его пальцев. Екатерина, как говорили, отреагировала на это происшествие без эмоций. Она посетила Колиньи и со слезами на глазах пообещала найти и наказать нападавшего. Многие историки обвинили Екатерину в нападении на Колиньи. Другие указывают на семью де Гиз или на испано—папский заговор, пытавшийся покончить с влиянием Колиньи на короля. Варфоломеевская ночь С именем Екатерины Медичи связано одно из самых кровавых событий истории Франции — Варфоломеевская ночь. Резня, которая началась два дня спустя, запятнала репутацию Екатерины несмываемо. Нет никаких сомнений, что именно она стояла за решением 23 августа, когда Карл IX распорядился: «Тогда убейте их всех, убейте их всех!»[26]. Xод мыслей был ясен, Екатеринa и ее советники ожидали гугенотского восстания после покушения на Колиньи, поэтому они решили нанести удар первыми и уничтожить гугенотских лидеров, приехавших в Париж на свадьбу Mаргариты Bалуа и Генриха Наваррского[27]. Варфоломеевская резня началась с первыми часами 24 августа 1572 года. Гвардейцы короля ворвались в спальню Колиньи, убили его и выбросили тело из окна. Одновременно с этим прозвучавший колокол церкви, явился условным знаком к началу убийств гугенотских лидеров, большинство из которых погибли в собственных крoватях[28]. Свежеиспечённый зять короля Генрих Наваррский был поставлен перед выбором между смертью, пожизненным заключением и переходом в католицизм. Он решил стать католиком, после чего ему предложили остаться в комнате для его же собственной безопасности. Все гугеноты внутри и вне Луврa были убиты, a те, кому удалось бежать на улицу, были застрелены ждавшими иx королевскими стрелками. Парижскaя резня продолжалась почти неделю, распространившись по многим провинциям Франции, где беспорядочные убийства продолжились. По словам историка Жюля Мишеля, «Варфоломеевская ночь была не ночью, а целым сезоном»[29]. Эта резня восхитила католическую Европу, Екатерина наслаждалась похвалой. 29 сентября, когда Генрих Бурбон встал на колени перед алтарём как добропорядочный католик, она повернулась к послам и засмеялась[30]. С этого времени ведёт своё начало «чёрная легендa» o Екатеринe, злой итальянской королевe. Гугенотские писатели клеймили Екатерину коварной итальянкой, которая следовала совету Макиавелли, «убить всех врагов одним ударом»[31]. Несмотря на обвинения современников в планировании резни, историки не вполне соглашаются с этим. Hет никаких веских доказательств того, что убийства были заранее спланированы[32]. Многие рассматривают эту резню как «хирургическая забастовка», которая вышла из-под контроля[33]. Каковы бы ни были причины случившегося кровопролития, которое очень быстро вышло из-под контроля Екатерины и кого-либо ещё? Историк Николa Сутерланд назвал Варфоломеевскую ночь в Париже и её последующее развитие «одним из самых противоречивых событий из современной истории»[34]. Генрих, Герцог Анжуйский, около 1573 годa, Жан Декорт. Интерес Генриха к управлению королевством не был постоянным. Из письма Генриха III, 1583 гoд: «В то время как я — у Капуцинов, и если есть какие-нибудь срочные и важные дела… вы, и другие, должны обратиться с этим к королеве, а не посылать за мной»[35]. Генрих IIIДва года спустя, cо смертью двадцатитрёхлетнего Карла IX, Екатерина оказалась перед новым кризисом. Предсмертными словами умирающего сына Екатерины были: «о, моя мать …»[36]. За день до своей смерти, он назначил свою мать регентшей, так как его брат — наследник французского престола Герцог Анжуйский — находился в Польше, став её королём. В своём письме Генриху Екатерина написала: «Я разбита горем… Моё единственное утешение — это скорее увидеть Вас здесь, как требует того Ваше королевство и в добром здравии, поскольку, если я и Вас потеряю, то заживо похoроню себя вместе с Вами». Любимый сын Генрих был любимым сыном Екатерины. В отличие от своих братьев он занял престол в совершеннолетнем возрасте. Он был также более здоровым из всех, хотя также имел слабые легкие и страдал от постоянного утомления[38] Екатерина не могла контролировать Генрихa так, как она это делала с Франциском и Карлом[39] Её роль вo время правления Генриха сводилась к роли государственного исполнителя и странствовавшего дипломата. Она путешествовала по королевству вдоль и поперек, укрепляя власть короля и препятствовуя войне. В 1578 году Екатерина взяла на себя восстановление мирa на юге страны. В возрасте пятидесяти девяти лет она предприняла восемнадцатимесячную поездку по югу Франции, встречаясь там с гугенотскими лидерами. Она перенесла катаральное воспаление и страдала ревматизмом, но её главным беспокойством был Генрих. Когда у него случился нарыв уха, такой же, как тот, который убил Франциска II, Екатерина была вне себя от беспокойствa. После того, как она услышала новость о его благополучном выздоровлении, в одном письме она написала: «Я полагаю, что Бог сжалился надо мной. Видя, мои страдания от потери моего мужа и детей, он не хотел окончательно сокрушить меня, отобрав и этого от меня… Это ужасная боль отвратительна, поверьте мне, быть в далекe от того, которого любишь так, как я люблю его, и зная о том, что он болен; это схожe со смертью на медленном огне»[40]. Франсуа, герцог Алансонский Елизавета Английская назвала его «ее лягушкой», хотя позже, вопреки её ожиданию она нашла его «не таким уродливым»[41]Во время правления Генриха III гражданские войны во Франции зачастую переходили в анархию, поддерживаемую борьбой за власть между высокой знатью Франции с одной стороны и духовенством с другой[42]. Новой дистабилизирующей составляющей в королевстве был младший сын Екатерины Медичи — Франсуа, герцог Алансонский, носивший во время титул (фр. "Мonsieur")[43]. Франсуа составил заговор с целью завладеть троном в то время, когда Генриx находился в Польше и позже продолжал нарушать мир в королевствe, используя любую возможность. Братья ненавидели друг друга[44]. Поскольку у Генриха не было детей, Франсуа являлся законным наследником престола. Однажды Екатeрине пришлось в течение шести часов читать ему лекцию о его, Франсуа, поведении[45]. Но амбиции герцога Алансонского (позже — Анжуйского) приближали его к несчастью. Его плохо снаряжённая кампания в Нидерланды в январе 1583 годa закончилась уничтожением его армии в Антверпене[46]. Антверпен стал концом военной карьеры Франсуа. Екатерина Медичи, в письме к нему писала: «…лучше тебе было умереть в юности. Тогда бы ты не стал причиной смерти стольких отважных благородных людей». Другой удар постиг его, когда Елизавета I после Антверпенской бойни официально разорвала свою помолвку с ним. 10 июня 1584 года Франсуа умер от истощения после неудач в Нидерландах[47]. На следующий день после смерти сына Екатерина написала: «Я настолько несчастна, живя достаточно долго, видя как много людей умирают раньше меня, хотя я понимаю, что желанию Бога нужно повиноваться, что Он владеет всем и то, что Он одалживает нам, только до тех пор, пока Он любит детей, которых Он дает нам»[48]. Смерть самого младшего сына Екатерины стала настоящим бедствием для её династических планов. У Генрихa III не было детей и казалось маловероятным, что когда-нибудь они у него появятся. Согласно Салическому закону наследником французской короны стал бывший гугенот Генрих Бурбон, король Наваррский[49]. Маргарита де Валуа Маргарита де Валуа, Екатерина называла её «мое несчастье» и «это существо»[50].Поведение самой младшей дочери Екатерины Маргариты де Валуа, досаждало матери так же, как и поведение Франсуа. Однажды в 1575 году Екатерину накричала на Маргариту из-за слухов о том, что у той появился любовник[51]. В другой раз король даже послал людей, чтобы убить возлюбленного Маргариты де Бюсси (друга Франсуа Алансонского), но тот успел бежать[52]. В 1576 году Генрих обвинял Маргариту в ненадлежащих отношениях с одной придворной дамой[53]. Позже, в своих мемуарах,[54] Маргарита утверждала, что, если бы не помощь Екатерины, Генрих бы убил её. В 1582 году Маргарита возвратилась ко французскому двору без её мужа и уже вскоре она начала действовать весьма скандально, меняя любовников[55] Екатеринe пришлось прибегнуть к помощи посла, чтобы умиротворить Генрихa Бурбона и возвратить Маргариту Наварру. Она напомнила дочери о том, что её собственное поведение как жены, было безупречным, несмотря на все провокации[56]. Но Маргарита была не в состоянии следовать советам матери. В 1585 году, после того, как Маргаритa, как говорили, пробовала отравить и стреляла в мужа[57], она снова сбежала из Наварры. На сей раз она направилась в свой собственный Ажен, откуда вскоре и просила денег у матери, которые и получила в количестве, достаточном для пропитания[58]. Впрочем, вскоре ей со своим очередным любовником, гонимой жителями Ажена, пришлось перебраться в крепость Карлат. Екатерина попросила Генриха, о скорейшем принятии мер, прежде чем Маргарита опозорит их снова. В октябре 1586 года Маргариту заперли в замке д’Уссон. Любовник Маргариты был казнён на её глазах[59]. Екатерина исключила дочь из своего завещания и больше никогда не виделась с ней. Смерть Екатерина носила вдовий чепец или французский капюшон, широкую черную блузу с подчеркнутым корсажем и огромными крылатыми рукавами. «По всему этому ниспадала длинная черная мантия».[60]Екатерина Медичи умерла в Блуа 5 января 1589 года в возрасте шестидесяти девяти лет. Вскрытие трупа выявило достаточно ужасное общее состояние лёгких с гнойным нарывом в левой части. По мнению современных исследователей, возможной причиной смерти Екатерины Медичи был плеврит. «Те, кто был близок к ней, полагали, что жизнь её была сокращена досадой из-за поступков её сына», считал один из летописцев. Поскольку Париж в это время удерживался врагами короны, Екатерину решили похоронить в Блуа. Позже она была перезахоронена в Парижском Аббатстве Сен-Дени. В 1793 году, во время Великой французской революции, революционная толпа сбросила её останки, как впрочем и останки всех Французских королей и королев в общую могилу. Спустя восемь месяцев после смерти Екатерины, всё к чему она так стремилась и всё о чём мечталa при жизни, свелось к нулю, когда религиозный фанатик монах Жак Клеман заколол её так любимого сына и последнего Валуа Генриха III. Влияние Екатерины Медичи Некоторые современные историки прощают Екатеринe Медичи её не всегда гуманные решения проблем во время её правления. Профессор, Р. Д. Кнехт указывает, что оправдание её безжалостной политики может быть найдено в её же письмах. Политика Екатерины Медичи может быть рассмотренна как ряд отчаянных попыток удержать монархию и динаcтию Валуа на троне любой ценой. Mожно утверждать, что без Екатерины её сыновья никогда не сохранили бы власть, поэтому и период их правления часто называют «годами Екатерины Медичи». В течение своей жизни Екатерина непреднамеренно имела огромное влияние в моде, принудив однажды, в 1550 году, к запрету толстых корсажей. Запрет касался всех посетителей королевского двора. В течение последующих почти 350 лет после этого, женщины употребляли корсеты со шнурками, сделанные из китовых усов или металла, чтобы как можно больше сузить свои талии. C её пристрастиями, манерами и вкусом, любви к искусству, великолепию и роскоши Екатерина была истинной Медичи. Её коллекция состояла из 476 картин, главным образом портретов, в настоящее время — часть собрания Лувра. Также она была одной из «влиятельных людей в кулинарной истории». Её банкеты во дворце Фонтенбло в 1564 году были известны своим великолепием. Екатерина была особенно хорошо сведущей и в архитектуре: часовня Валуа в Сен-Дени, дополнение к замку Шенонсо недалеко от Блуа и др. Она обсуждала план и художественное оформление своего дворца Тюильри. Популярность балета во Франции также связывают с Екатериной Медичи, принёсшей этот вид сценического искусства с собой из Италии. Как вы определяете личность Екатерины и её роль в избиении гугенотов?[/more]
Ответов - 60, стр:
1 2 3 All
графиня де ля Фер: Нет, не только...
графиня де Мей: Письмо герцога д'Этампа к Екатерине Медичи Нант, 17 февраля 1561 г. Государыня, вы узнаете из письма, которое я пишу королю, что в этих местах, слава богу, я нашел все в полном спокойствии и всех с добрым намерением служить как должно вашим величествам. Правда, государыня, тут из-за веры постоянно бывают некоторые раздоры и перебранки, впрочем лишь среди ремесленников. Насчет этого, сообразно с вашей волей, которую вам угодно было мне высказать, я приму меры, какие только окажутся в моих силах. Об этом я говорил господам членам парламента и известил их о распоряжении ваших величеств, которое недавно было опубликовано в Орлеане. Однако, утверждая, что ничего об этом не знают, они не захотели его обнародовать; посему, государыня, мне кажется, что было бы хорошо, если бы ваше величество соблаговолили написать им об этом, а также о запрещении носить оружие всем, кроме лиц из моей свиты и тем, кому я поручу следить за остальными, ибо я обнаружил, что большинство уже снова носит оружие. Следовало бы также, государыня, чтобы вы соблаговолили ассигновать деньги на наши ремонтные работы и чтобы по возможности мы имели бы ассигнования на это до ассамблеи, которая, согласно вашей воле, состоится в этой области. Иначе поднимется большой шум, тем более, что они утверждают, будто были взысканы суммы большие, чем те, что были предоставлены для этой цели. Смиреннейше молю вас, государыня, почтить меня частыми сообщениями о том, что именно, согласно желанию короля и вашему, должно быть сделано в этой области, ибо, пока жив, я буду стараться, с помощью господа, чтобы вам здесь беспрекословно повиновались. Смиреннейше поручая себя вашей милости, молю господа, да дарует он вам, государыня, прекрасную и долгую жизнь. Из Нанта, 17-го дня февраля 1560. Государыня, я задержал эту депешу на два-три дня в ожидании, не произойдет ли что-нибудь, достойное сообщения вам. Вчера вечером я получил письмо от короля вместе с копией письма, отправленного в Орлеан бальи, сенешалам и епископам относительно дел веры; следовать этим распоряжениям я буду изо всех своих сил. Но сколько ни стараться, нельзя заставить тех, кто придерживается этого (т. е. кальвинистского, — Ред.) вероисповедания, согласиться на передачу дел о них в ведение епископов, которые, как они опасаются, будут вести их с озлоблением, как в прошлом некоторые и делали. Но я надеюсь, что они (т. е. епископы, — Ред.), сообразно с данным им распоряжением, поймут, что впредь следует вести себя столь разумно, чтобы все было в полном спокойствии, к чему стремятся ваши величества. Собственноручная подпись: Ваш смиреннейший и покорнейший подданный и слуга Жан Бретонский.
графиня де Мей: Письмо кардинала Бурбона к Екатерине Медичи Амьен, 31 июля 1562 г. Государыня, прибыв в этот город в понедельник к вечерне, я известил мэра, прево и эшевенов о намерении короля и вашем, и они заявили мне, что у них, как у смиреннейших подданных его величества, есть только одно желание, которое они желали бы сообщить мне более подробно на следующий день в разговоре, каковой они хотели бы иметь со мной о событиях, происшедших во время мятежей, и просили меня назначить прием в этот день. Я их выслушал, и мне кажется, что они не могли бы более искусно вести себя, чтобы избегнуть готовившегося зла, чем они это сделали; они просили меня на будущее регламента об эдиктах и постановлениях. Желая действовать по зрелому размышлению, я приказал вчера собрать упомянутых мэра, прево, эшевенов и судейских чиновников, с которыми мы обсудили средства обеспечить безопасность жителям упомянутого города, чего они добиваются, и обуздать народ, передав все правосудию, каковое решение мы надеемся обнародовать сегодня или завтра. Затем, понаблюдав два-три дня, как каждый себя будет вести, я думаю поехать в Абвиль, так как там ив окрестностях, как я слышал, я буду наиболее необходим, ибо там уже происходят кое-какие сборища приверженцев новой веры, изгнанных из крепостей и укрывающихся в башне Фурмезан около Этапля в количестве до трехсот человек, иногда менее, со всяческим оружием вплоть до аркебуз со штырем. Можно опасаться, что они захватят замки в Этапле, где всего только шесть человек, и в Ардело, где нет никого. Поскольку с солдатами гарнизонов соседних крепостей, таких, как Булонь, Монтрейль, Абвиль, Ардр и Рю, обращаются плохо (ибо, как я слышал, им должны жалованье за шесть месяцев) и они в такой нужде, что купцы, дававшие им в долг до сих пор по поручительству их капитанов в размере большем, чем имущество последних, покинули их и не хотят им больше ничего давать, то будет затруднительно перемещать их в соответствии с необходимостью из одной крепости в другую и можно опасаться, недостаточного усердия с их стороны, если вдруг что-либо случится, если вы не соблаговолите, государыня, им кое-что уплатить; вы сможете обо всем этом узнать более подробно от того дворянина, который прибыл оттуда. Смиреннейше молю вас, государыня, соблаговолить известить меня о воле короля и вашей и молю творца, да дарует он вам, государыня, в совершенном здравии очень долгую и счастливейшую жизнь. Из Амьена, в последний день июля 1562. Собственноручная подпись: Ваш смиреннейший и покорнейший слуга и подданный Карл, кардинал Бурбонский.
МАКСимка: ДАНЬ УВАЖЕНИЯ, ОКАЗАННАЯ ЕКАТЕРИНЕ МЕДИЧИ ПОСЛАННИКОМ ВЕНЕЦИИ ДЖОВАННИ МИКИЕЛИ Насколько различно говорят об этом поступке с гугенотами1 и о смерти адмирала, и спрашивают себя, было ли все это случайностью или деянием предумышленным, я верю, что мой долг передать Вашим Сиятельствам (Микиели обращается к венецианским сенаторам) то, что узнал на эту тему от лиц весьма значительных, имеющих доступ к тайнам данного королевства. И пусть Ваши Сиятельства знают, что все это дело, с начала до конца, — плод усилий Королевы (Екатерины Медичи) , что оно задумано, затеяно и осуществлено целиком ею, при соучастии одного только герцога Анжуйского, ее сына. Уже давно у Королевы имелась такая мысль, поскольку она сама просила недавно у г-на Сальвиати, своего родственника, нунция во Франции, запомнить и засвидетельствовать то, что она, получившая тайное поручение усопшего Папы (Пия V, умершего 1 мая 1572 года), дала нунцию понять, что он скоро увидит мщение, которое она и король обрушат на приверженцев иной веры. И только с этой целью она трудилась столь ревностно, добиваясь брака своей дочери с Наваррцем, отвергнув и короля Португалии, и другие блестящие партии, которые ей предлагались, и только для этого назначила свадьбу в Париже, с присутствием адмирала и прочих вождей его партии, так как представляла себе, что произойдет, и поскольку не располагала никаким иным средством или лучшим поводом их туда завлечь. (Giovanny Michiel, Relation du massacre, adressée au Sénat de Venise, trad. française par W. Martin.)
lottidy: Гуглила Екатерину и наткнулась на совершенно фантастический пассаж: "Век спустя Екатерина Медичи довела культ чувственности до предела. Вместе с придворными дамами она стала делать в верхней части корсажа два круглых выреза, обнажавших груди целиком" (http://beauty.wild-mistress.ru/wm/beauty.nsf/publicall/2007-11-25-854185.html) Это правда? А я-то ещё думаю, чего это Людовик плюнул в декольте)) Надеюсь, это для красного словца, потому что это уже через чур. http://beauty.wild-mistress.ru/wm/beauty.nsf/publicall/2007-11-25-854185.html
Тараканий ус: Екатерина Медичи «Черная королева» Франции, одна из самых знаменитых женщин в истории. Ее имя окутано магией, кровью и властью. Сейчас, мы вспоминаем об этой женщине благодаря фильмам, которые сняты в большом количестве и которые являются экранизацией романа Александра Дюма «Королева Марго». Тем не менее, мало кто из нас знает биографию и историю этой незаурядной личности. Но прежде, чем излагать факты, сопровождая их конкретными датами, давайте попытаемся понять откуда стало возможным появление такого исторического персонажа на политической сцене Европы XVI века. Никогда в истории Франции женщины не играли такой заметной роли, как во время правления поздних Валуа. Их влияние легко обнаруживается во всем, - в политике, в литературе, в искусстве. Они управляли делами политическими, вели переговоры, участвовали во всех интригах, во всех заговорах и гражданских войнах. Даже государи управлялись женщинами: Франциск I - герцогиней д' Этамп, Генрих II - Дианой де Пуатье, Франциск II - Марией Стюарт, и, наконец, Карл IX - Екатериной Медичи. Знакомые со всеми наслаждениями двора, страстно любящие охоту, вскакивавшие на коня, как бесстрашные амазонки, присутствующие на турнирах, на дуэлях, очертя голову бросавшиеся в самые рискованные предприятия, женщины в течение всего этого драматического периода вели блистательную, волнующую, полную страстей и приключений жизнь. Героини XVI столетия охотнее предпочитали, чтобы их боялись, чем любили. Хорошо известно, что для того, чтобы утолить свою злобу, излечиться от ран страдающего самолюбия, они не останавливались даже перед убийством, в их глазах преступление имело свою поэзию, свой особый престиж. Эти дамы одновременно и сладострастные, и жестокие, возбуждали в мужчинах безумную страсть, экстатический восторг и безрассудное поклонение. Вот на таком всеобщем подъеме Женской сущности и появляется Екатерина Медичи при дворе Франции. Но прежде, чем приехать в Париж, в статусе невесты дофина – Екатерина прожила 14 лет совсем в другом мире. Детство Екатерина Медичи родилась во Флоренции 13 апреля 1519 года в великолепном дворце, украшенном всеми чудесами искусства Возрождения. Ее отец, Лоренцо II, пользовался почти абсолютной властью. Он женился на француженке королевской крови Мадлене де Ла Тур д'Овернь. Этот союз, заключенный при самых блестящих предзнаменованиях, был прерван смертью. Спустя 15 дней после рождения дочери, герцогиня скончалась. Шесть дней спустя ее супруг, так же как и она, захваченный врасплох какой-то неизлечимой болезнью, последовал за ней в могилу. В возрасте 22-х дней от роду Екатерина уже была сиротой, лишившейся и отца и матери. Все враги ее дома, единственным законным главой которого в это время оставался Лев X, которому девочка приходилась внучатой племянницей, склонились над колыбелью ребенка, ожидая дальнейшего развития событий. Лев Х протянул руку Флоренции, которую всегда рассматривал, как одно из своих владений. Он послал туда кардинала Джульяно Медичи (будущего папу Клемента VII). Когда кардинал Джульяно по прошествии времени, мудро правя Флоренцией, достиг, наконец, папской тиары, он доверил заботы правления республикой одному из своих легатов, помимо всего прочего наблюдавшего за воспитанием Екатерины. Она жила во Флоренции вплоть до восстания и переворота 1527 года. 6 мая этого года Рим был взят войсками коннетабля де Бурбон. Весть о захвате Рима и его разорении подействовала на умы с силою и быстротою молнии. Узнав о том, что папу Клемента VII пленником доставили в замок Святого Ангела, Флоренция решила воспользоваться случаем, чтобы свергнуть иго папской власти. 11 мая весь город восстал. Кардинал Нортоны (тот самый, которому было поручено опекать Екатерину) и два юных незаконных отпрыска старшей ветви Медичи, были изгнаны с территории республики. Народная партия торжествовала. Из различных церквей были вывезены дары, гербы и даже дарственное оружие рода Медичи. Старшую ветвь этого семейства теперь представляла маленькая Екатерина, которой едва исполнилось восемь лет. Младшая ветвь, восходящая к Козимо Древнему, не имела реального влияния и авторитета. Флорентийский парод вовсе не желал передавать власть в руки бастардов или, тем более, в руки женщины. Боясь будущих претензий на власть со стороны Екатерины, демократы, вместо того, чтобы изгнать, пожелали сохранить ее в качестве заложницы и заточили девочку в монастырь, ставший для нее в гораздо большей степени тюрьмою. Так девятилетняя Екатерина оказалась в пасти льва - на попечении заклятых врагов своего рода. 7 декабря 1527 года ее заточили в стенах монастыря Святого Благовещения. Там девочка, милая и грациозная, была окружена нежной заботой и любовью монахинь. В этом монастыре были заточены представительницы многих партий и группировок, - в монахини постригали после каждого нового политического переворота; и даже в таких условиях Екатерина Медичи имела особый талант никого не задевать, не оскорблять и не ранить ничьего самолюбия. Именно здесь постигла она тайну умения жить среди треволнений политической жизни. Над Флоренцией разразилась новая гроза. Папа и император Священной Римской империи примирились друг с другом, залогом их альянса стало разрушение несчастной республики. Карл V вывел свои войска со всего полуострова, что-бы сконцентрировать их на флорентийской территории. Он доверяет одному из своих лучших полководцев, принцу Оранжскому, дело приведения Флоренции к покорности. Клемент VII обращает против родного города армию, которая три года тому назад держала его силою в осаде в замке Святого Ангела, и которая разграбила Рим с ужасающим варварством. Новые вандалы обрушиваются на свою добычу. Флоренция, несмотря на недостаток ресурсов, принимает решение сражаться до конца. Что будет с Екатериной во время этой ужасной осады, которая должна продлиться десять месяцев? В отчаяньи от голода, эпидемий и страданий войны иные из флорентийских правителей горят желанием выместить на беззащитном ребенке свою ненависть к папе, ее дяде. "Ее следует скорее запереть в дом разврата, чем в монастырь". И у папы пропадет охота подыскивать ей подходящую партию". Другие предлагали выставить Екатерину связанной на валу, чтобы посмотреть, что сделают пули князя Оранжского с этим отпрыском семейства Медичи. Но однажды сторонники маленькой принцессы имеют возможность убедиться, что та наделена тайной способностью приобретать друзей - из глубин своего монастырского заточения этот ребенок присылает таинственные венки, в которых среди цветов и фруктов спрятаны вышитые ею гербы великого и опального ныне семейства. Более оставлять Екатерину в монастыре было опасно, и тогда поступает приказ забрать ее из монастыря Delle Murate и перевезти к монахиням-доминиканкам Святой Лючии, более расположенным к демократической власти. Альдобрандини предстал перед решеткой монастыря Delle Murate и потребовал Екатерину. Неописуемое волнение овладело монахинями, которые были уверены, что девочку ведут на смерть. Аббатисса отказалась ее выдать, как вдруг девочка, одетая монахиней, сама явилась представителям республики и кратко сказала им: "Идите и сообщите моим хозяевам, что я стану монахиней и проведу всю свою жизнь в кругу этих достойных уважения женщин". Альдобрандини, пораженный грацией Екатерины, разговаривал с огромным почтением. Он сказал ей, что речь идет всего лишь о переводе в более надежное и более безопасное место, поскольку монастырь Delle Murate находится всего в нескольких шагах от крепостной стены. В новом свеом месте заточения Екатерина оставалась вплоть до окончания осады. Капитуляция произошла 12 августа. После десяти месяцев жестоких страданий город был принужден открыть ворота. Погибло свыше восьми тысяч горожан и 15000 солдат. Ей было 11 лет, когда посол республики Венеции при папском дворе, Антонио Суриано, написал на родину: "Этот ребенок и в самом деле отличается удивительной живостью и восприимчивостью к окружающему. Образование ее заложено монахинями Delle Murate, во Флоренции, женщинами великой славы и авторитета, наконец, женщинами святой жизни". Екатерина никогда не забывала того, чем была обязана монахиням, окружившим ее такой заботой, любовью и лаской, и много раз так или иначе стремилась выказать им знаки своей глубокой благодарности и почтения. Она не забыла и Сальвестро Альдобрандини, выказавшего ей в момент исполнения опасной для нее и тягостной для него миссии такое почтение. Екатерина однажды спасет его от смерти, а сыну его поможет вступить на папский трон, получив тиару под именем Клемента VIII. Нынешний же папа Клемент VII мечтает немедленно выдать замуж свою племянницу; милой девочке предлагается на выбор несколько партий. Среди претендентов следует отметить герцога Урбино, герцога Миланского, герцога Падуанского, короля Шотландии. Но, ставя своей целью превыше всего сближение с Францией, дабы обрести, наконец, гарантии против чрезмерно возросшего могущества Карла V, он отклонил все эти проекты и с восторгом принял предложение Франциска I, просившего руки Екатерины для своего второго сына Генриха, герцога Орлеанского. Необычайно гордый возможностью видеть одну из Медичи среди представителей королевского дома Франции, Клемент VII, несмотря на все попытки германского императора помешать этому союзу, хотел, не откладывая, сыграть свадьбу. Герцогу Орлеанскому исполнилось всего лишь 15 лет, Екатерине - 14. Но верховный понтифик не хотел ждать, и сам решил обручить молодых в Марселе. Одна только мысль, что потомок флорентийских банкиров приблизится к трону Карла Великого и Людовика Святого, переполняла радостью душу Клемента VII. Тем не менее, по некоторым данным, у самой Екатерины в это время уже были чувства совсем к другому молодому человеку – своему кузену, который был ее на 8 лет старше и который отвечал ей взаимностью. Но так или иначе, этому браку не суждено было состояться. Франция Екатерину нельзя было назвать красивой. Во время её прибытия в Рим, один Венецианский посол описал её как «рыжеволосую, небольшого роста и худую, но с выразительными глазами» — типичная внешность семьи Медичи. Но Екатерина смогла произвести впечатление на избалованный роскошью, утончённый французский двор, обратившись к помощи одного из самых знаменитых флорентийских мастеров, изготовившего для юной невесты туфельки на высоком каблуке. Её появление при французском дворе вызвало фурор Франциск I в свои 39 лет, сохранил все привычки и вкусы молодости. Но не только в области галантных похождении он мог сойти за подлинного правителя – любая тема разговора, которой касались его собеседники, была знакома Франциску. В науках и искусстве, политике и философии – везде король высказывал свою точку зрения и понимание вопроса, производя впечатление вдумчивого и мудрого человека. Екатерина тотчас же поняла, сколь много она способна приобрести в глазах столь просвещенного, столь могущественного, столь любезного и галантного короля. Она пожелала стать его ученицей и, используя малейший повод и случай следовать за ним или изъявлять ему свое почтение, приложила все силы к тому, чтобы стать его постоянной спутницей и своего рода дамой его ближайшего окружения. Франциск I до безумия любил охоту. Екатерина сделалась заядлой охотницей. Она следовала за своим монархом беспрестанно - из города в город, из замка в замок, из леса в лес. Но далеко не все было так безоблачно. В глазах большинства – родство с Папой не сделало ее более знатной и достойной. Французы называли ее итальянкой и купчихой. Два года спустя итальянский посол писал: "Герцог Орлеанский женился на мадам Екатерине Медичи, и это не доставило удовольствия никому, а скорее можно сказать, вся нация недовольна. Здесь находят, что папа Клемент обманул короля. И однако племянница его любима и королем, и дофином, и своим супругом". Более того, вышедшей замуж за второго сына Франциска I Екатерине вовсе не предназначалось судьбой играть в это время скольконибудь заметную политическую роль. Единственным честолюбивым притязанием, которое они с супругом могли лелеять в душе, было получение прав на владение герцогствами Миланским и Урбинским. Неожиданное событие круто изменило нормальное течение жизни четы. Дофин, следовавший за королем на войну в Прованс, внезапно скончался и герцог Орлеанский, став наследником трона, обрел, наконец, титул дофина. Ему было 18 лет, Екатерине 17. Положение супруги дофина становилось трудным. Будучи уже три года замужем, она оставалась бездетной, и говорили, что она никогда не сможет иметь детей. Другая, властная, привыкшая к господству, обольстительная женщина, подчинила себе сердце супруга Екатерины, а Екатерина, обладавшая способностью глубоко проникать в сокровенную суть событий, сразу увидела, что борьба для нее в настоящих условиях была невозможна. Конечно, Диана де Пуатье родилась в 1499 году и на целых 20 лет была старше нее. Но то была подлинная волшебница, женщина, полная соблазна и великолепия, очарование которой, подобно волшебному талисману, околдовало слабого Генриха. В характере молодого принца скрывались корни нерешительности и слабоволия. Не доверяя себе самому, приниженный и молчаливый в присутствии короля, очарованный блеском сияния этого могущественного монарха, он думал, что нуждается в покровительнице. Он познакомился с красавицей - Дианой де Пуатье, графиней де Брезе, "одевавшейся мило и торжественно, - говорит Брантом, - но во все одно лишь черное и белое". Она вдохнула в него поначалу платоническую, а потом чувственную страсть, овладевшую им без остатка и господствующую одновременно над его разумом, воображением и сердцем. Начиная с легких проблесков надежды, подаваемой ею молодому обожателю, она делала вид, что не позволяет себя любить. Весь двор был свидетелем разыгрываемой ею комедии. Венецианский посол Марино Ковалли писал о дофине: «При всяком удобном или неудобном случае он обращает свой взор или обращается с вопросами к госпоже де Пуатье. К ней он испытывает подлинную нежность, но думают, что в этом чувстве нет ничего сладострастного, это не более чем чувства ребенка к матери. Утверждают, что эта дама берет на себя смелость наставлять дофина на путь истины, поправлять ошибки, давать советы, дабы отвратить от всех недостойных его поступков». Вскоре, однако, стало ясно, к чему клонится эта "материнская" забота. В 1541 году на празднике, данном в лесу Ля Берладьер, возле замка Шательро дофин публично надел на себя цвета мадам Сенешальши и с тех пор никогда не покидал ее. Последние годы Франциска I были отмечены дуэлью двух фавориток - герцогини д'Этамп, любовницы короля и Дианы де Пуатье, любовницы дофина. Двор разделился на два лагеря, а король, вместо того, чтобы прекратить эти интриги, находил в них своего рода удовольствие. Это был нескончаемый поток злословия, лжи и эпиграмм. Герцогиня играла свою роль не только в покоях короля, но и в политике государства. Женщина менее умная, чем Екатерина, могла бы сразу встать на сторону герцогини д'Этамп, обравовав, таким образом, "политическую лигу", коалицию с могущественной фавориткой, и атаковать сенешальшу. Но такой дерзкий и неосмотрительный удар был вовсе не в духе Екатерины. Она понимала, что гораздо выгоднее на первых порах оставаться в одинаково добрых отношениях с обеими враждующими сторонами, ожидая того времени, когда они сами обессилят друг друга. Так, женщина, которой однажды суждено было занять в истории выдающееся место, предпочла в данный момент отступить в тень. Она казалась подлинным образцом сдержанности и простодушия. Франциск I, не ожидавший от нее ничего подобного, был поражен. Что касается дофина, то, несмотря на малое расположение к своей жене, он не мог не отдать должное прекрасным качествам ее души. Но на девятом году супружества у нее все еще не было детей и страх развода не переставал тревожить ее. Дети Удивительно, но факт. Спустя 10 лет бесплодия, за последующие 10 лет, Екатерина родила 10 детей, из которых выжили 4 мальчика и 3 девочки. Часть из них умерли, другим лишь предстоит эта участь в самом расцвете сил, а третьим суждено править Францией под неусыпным взглядом матери. Девочки Первой из девочек родилась Елизавета. Современники отмечали необыкновенную красоту, ум и добрый нрав Елизаветы Французской, называя ее самым драгоценным камнем и звездой французского двора. Второй была Клод. Генрих II, гордясь Елизаветой, рассчитывал на выгодную и достойную партию для нее. Поэтому получив брачное предложение герцога Лотарингского Карла III, он вопреки обычаю, повелевавшему выдавать замуж сначала старшую дочь, согласился выдать за него вторую дочь, Клод. "Елизавета,- говорил он,- достойна не герцогства, а королевства, причем самого большого". Прекрасную Елизавету прочили в жены сыну Филиппа II Карлосу. Испанский принц был ровесником девушки и питал к ней нежные чувства. Но Елизавета Французская вошла в Испанию не дофинессой, а королевой. Овдовев, сорокалетний Филипп II, плененный красотой юной Валуа, отобрал невесту у сына. В тринадцать лет она прибыла в Мадрид, приведя в восторг редкими для местных дам изяществом и стройностью. По свидетельству современников, Елизавету любили больше всех ее предшественниц, называя королевой мира и доброты. Она восхищала не только внешностью, манерами и вкусом, но и добрым расположением к окружающим. Переписка с матерью свидетельствовала о том, что Елизавета жила заботами и тревогами Франции. Аккуратная корреспондентка, она стремилась оказать Екатерине Медичи посильную помощь, сообщая о настроении своего благоверного и планах испанского двора. Однако, достойная земного счастья, наследница Валуа недолго радовала мир своим присутствием. На 23-м году жизни она умерла от родовой горячки. По слухам, которые доходили до Медичи, в смерти ее дочери злую роль сыграл Филипп II, ревновавший супругу к сыну. Заботы о внучке, Кристине Лотарингской, вытеснили из памяти Екатерины Медичи вторую дочь, Клод, умершую, как и Елизавета, во время родов 27 лет от роду. Клод была моложе сестры всего на год. Внешне она имела большое сходство с матерью: отличалась не красотой, а добрым и спокойным нравом. Ее выдали замуж на 12-м году жизни. Устроительницей этого альянса была Диана Пуатье. Супружество оказалось счастливым. После смерти Клод молодой герцог не мог найти утешения. О Маргарите Екатерина не хотела вспоминать. Дочь была чужой. Добродетельная королева-мать не могла смириться с порочностью Марго. Она была моложе Генриха III, ее сына, на два года, и Медичи находила сходство между ними. Как и сын, она имела недюжинные способности к языкам, интересовалась философией, любила поэзию Ронсара и писала. Ее часто можно было застать в библиотеке Лувра. Мемуары, в которых она представила королевский двор и себя в трагический период гражданской войны, получили широкую известность. Наследница Валуа была выдана замуж накануне августовских событий 1572 г. В родстве с домом Бурбонов Медичи видела гарантию мира во Франции. Правда, пришлось пренебречь чувствами 16-летней девушки к герцогу Гизу, но наградой для нее должно было стать положение королевы Наваррской, супруги первого принца крови. Королева-мать надеялась на помощь дочери в своей миротворческой политике, и Марго не обманула ее ожиданий. Она сообщала о настроении мужа и партии гугенотов. Но выполнить свою главную роль - привязать и сделать послушным Генриха Наваррского - она не смогла. Своенравный наваррец был женолюбив и непостоянен в своих привязанностях, проявив эту слабость уже в первые годы супружества. Медичи пыталась пристыдить зятя, но ее старания были обречены, ибо Маргарита не уступала супругу в похождениях, при этом ее чувственность не признавала сословных границ. Дурное влияние на отношения супругов оказывал Генрих III. Доверяя сестре свои тайны, он старался сделать ее своей единомышленницей и жестоко мстил за предательство. Излюбленным способом мести Генриха III были доносы супругу. Король не отказывал себе в удовольствии для большей убедительности рассказывать о любовных похождениях сестры во всех подробностях, доводя ревнивого супруга до исступления. В памяти Медичи был последний скандал, заставивший Генриха Наваррского объявить о разводе с Марго. Причиной послужило очередное увлечение супруги молодым оруженосцем, которого она привезла с собой в Париж. Эта связь наделала много шума. Генрих III заподозрил молодого человека в приверженности к партии гугенотов и собирался отправить сестру обратно к мужу. Но Бурбон, узнав о похождениях супруги, отказался ее принять. Королеве-матери пришлось, в который раз, улаживать семейный конфликт, хотя уверенности в прочности этого брачного союза она не имела. Генрих Наваррский в это время был безумно влюблен во вдову Диану д'Андуен и его прекрасная Коризанда надеялась стать законной супругой наваррца. Увлечение короля Наварры заставило Марго оставить двор и перебраться в Анжен, а затем по совету матери в замок Ибуа. Однако Маргарита не смогла до конца сыграть роль оскорбленной жены, заставив заговорить о себе из-за новой связи. Во избежание скандала Медичи просила установить надзор за дочерью. Марго заперли в крепость Юссон, расположенную в труднодоступной местности. Но неунывающая пленница нашла выход, соблазнив маркиза, которому была поручена ее охрана. Медичи расценила поведение дочери и ее супруга как конец их союза и потому в последние годы своей жизни в ходе переговоров с Генрихом Наваррским советовала зятю развестись с Марго. Дочь была ее болью и стыдом. Сыновья В 1544 году у Екатерины родился первый сын - Франциск. Оставался на престоле один год и четыре месяца. Людовик, родившийся у Екатерины в 1549 г., умер через год. В 1550 г. она родила Карла-Максимилиана, ставшего впоследствии королем Карлом IX, а вслед за ним в 1551 г.- Эдуарда-Александра, будущего Генриха III (имя Генрих он получил при конфирмации). Из сыновей Карл-Максимилиан меньше остальных доставлял неприятностей и был больше других привязан к матери. Внешностью и привычками он напоминал Генриха II. Так же, как и отец, любил охоту, турниры и с удовольствием работал в кузнице. Незабываемым для Медичи был торжественный акт коронации сына, когда он сошел с трона и поклонился ей, а потом обнял, сказав, что она всегда будет рядом с ним и сохранит право управлять, как это было до сих пор. Период правления Карла IX королева-мать вспоминала как время своего полновластия, сын был послушным ее воле. На царствование Карла IX выпало самое страшное испытание. 22-летний король не смог пережить августовскую трагедию 1572 г., она подточила его силы. Считала ли королева-мать себя виновной в его смерти? В ту страшную ночь, как ей казалось, она спасала вместе со своей репутацией его достоинство и власть. Цель была достигнута слишком дорогой ценой. Осознавая это, она считала все свои несчастья и беды детей наказанием за это преступление. Самый любимый сын Екатерины Медичи Генрих III был с ней рядом. Но теперь это не успокаивало ее, а скорее внушало тревогу. Королева-мать знала, что Генриха всегда тяготило положение государя. Возможно, что, посвятив себя творчеству, он прославил бы династию Валуа куда больше, чем сумел это сделать, став королем. Во время коронации в Реймсе, когда ему надевали корону, он расплакался, сказав, что монарший венец мешает ему, стягивая голову. Ее любимец был капризным и склонным к религиозной экзальтации. Ему не хватало мужественности. В отличие от братьев, он презирал все мужские занятия: охоту, турниры и силовые игры. Екатерину Медичи удручала мягкость сына: он позволял управлять собой фаворитам. Она ревновала Генриха к миньонам, а последних ненавидела за то, что они оградили сына от нее и контролировали ее деятельность. Королеве-матери казалось это обидным и незаслуженным. Последние действия Генриха III убедили Медичи в справедливости ее суждений: король должен был больше доверять ей, а не миньонам. Брак Генриха III с Луизой Лотарингской оказался бесплодным, да и внебрачные связи короля не оставляли надежд на потомство. Последний представитель династии Валуа, он должен был завершить более чем двухвековой период правления славного французского рода. Эта перспектива угнетала Медичи. Герцог Алансонский Эркюль (при конфирмации он получил имя Франциска), самый младший сын Медичи, разделил судьбу старших братьев, скончавшись от туберкулеза и возрасте 29 лет. Маленький и тщедушный последний отпрыск Генриха II как будто в насмешку получил имя Эркюль (Геркулес). Престол был не для него. Почти ровесник Карл IX и Генриха III (разница между ними и Франциском составляла 5 лет и 4 года), он мог рассчитывать на корону лишь в исключительном случае. Поэтому амбициозные интересы побуждали его искать удовлетворения на другом пути. Его честолюбивые устремления перешагнули границы Франции, он взял на себя роль покровителя и союзника нидерландских протестантов в их борьбе с Испанией и даже добился признания со стороны Генеральных штатов нидерландских провинций. Вступив в опасную для Франции политическую игру, он призывал короля к поддержке своих действий. Юный Валуа мало думал о последствиях своей политической активности, приводя в бесконечные волнения французский двор и побуждая Медичи искать для сына другой, более безопасный путь к успеху. Королева-мать приложила большие старания к тому, чтобы найти ему достойную партию. Выбор был не велик, но значителен - английская королева или испанская инфанта. Желая отвлечь сына от нидерландской авантюры, королева-мать вселяла в него уверенность в успехе сватовства и рисовала заманчивые перспективы будущего даже тогда, когда сама не верила в предпринимаемые шаги. Она брала на себя грех обмануть доверчивого сына, одолеваемого желанием не отстать от братьев. Бедный Эркюль, вызывавший ненависть у Генриха III и жалость и насмешку у своей невесты Елизаветы Тюдор, не смог пережить краха несбывшейся мечты. Медичи чувствовала и свою вину в его судьбе. Но как следовало поступить, как сделать его счастливым, она не знала, так же как не могла ответить на вопрос, были ли счастливы остальные ее дети. За три года до гибели супруга в 1556 г. Власть Когда Франциску наследовал его брат, Карл IX, которому было всего 10 лет, управление страной окончательно перешло в руки Екатерины. Женщина без политических и нравственных правил, довольно индифферентная даже в религиозном отношении (она старалась поддерживать баланс между католиками и гугенотами), она стремилась только к тому, чтобы господствовать над Францией, и ревниво оберегала свою власть. Вся государственная мудрость ее сводилась к заботам об уравновешивании сил различных политических партий, так чтобы ни одна из них не взяла верх и не стала опасною для нее самой. Интрига была главною пружиною политики Екатерины. Лицемерная, холодная, бессердечная, она не стеснялась в выборе средств для достижения своей цели. Ее не могло остановить даже преступление, если при помощи его она рассчитывала избавиться от какого-нибудь опасного для себя врага. Недаром называла она сочинение Макиавелли: "Il Principe" своей библией. Повсюду были у нее шпионы. Она зорко следила за всеми выдающимися лицами и перехватывала частную корреспонденцию. Во внешней политике Екатерина держалась тех же начал, что и во внутренней: смотря по обстоятельствам, она готова была сближаться то с католическими, то с протестантскими державами и избегала войны. «летучий эскадрон любви» Одним из ее любимых детищ стал, как его в последствии называли историки, «летучий эскадрон любви», состоящий из двухсот фрейлин королевского двора, «разодетых, как богини, но доступных, как простые смертные». Писатель и историк Анри Эстьен в своей книге «Диалоги куртизанок былых времен», изданной еще в 1649 году, писал: «Чаще всего с помощью девиц из своей свиты она атаковала и побеждала самых грозных противников. И за это ее прозвали «великой сводницей королевства...» Красивые и беззастенчивые девицы по указанию Екатерины Медичи запросто вытягивали любые сведения из мужчин или оказывали на них нужное влияние. Их жертвами становились короли и министры, иностранные дипломаты и полководцы, прелаты, принцы и вельможи. Мемуарист Брантом, который был очень близок с некоторыми из этих девиц, вспоминал: «Фрейлины были столь соблазнительны, что могли зажечь огонь в ком угодно, опалив своей страстью большую часть людей при дворе, а также всех, кто приближался к их огню. Никогда ни до, ни после, постель не играла на политической сцене такой важной роли...». Покровительство Одним из главных отличий правления Екатерины было покровительство искусству, архитектуре и мистике. Увлекаться мистикой Екатерина начала в то время, когда в течение первых 10 лет не могла забеременеть. Многие говорили о том, что внезапная плодовитость, которая возникла у Медичи, появилась благодаря Нострадамусу, которого она пригласила ко двору. В предсмертные дни своего первого сына, Екатериа обратилась к Нострадамусу с просьбой предсказать судьбу наследников престола. В соседней с королевскими покоями комнате он усадил королеву-мать перед зеркалом, тускло освещенным свечой, и стал вращать колесо жизни. В зеркале она должна была увидеть лица сыновей, число оборотов колеса предвещало продолжительность их правления. Первым Екатерина едва различила Франциска. Колесо противилось вращению, круг жизни остановился. Медичи в нервном возбуждении и отчаянии просила Нострадамуса продолжить прорицания. Вторым в зеркале был образ Карла IX, и колесо остановилось, совершив 14 оборотов. Следующим она увидела Генриха III, колесо сделало 15 движений. Королева-мать с нетерпением ждала появления в зеркале младшего сына Франциска, герцога Анжуйского. Но вместо него в ужасе узнала Генриха Наваррского. Колесо жизни, сделав 22 оборота, остановилось. Медичи пыталась узнать и о себе. Но зеркало оставалось темным, а колесо жизни неподвижным. Астролог только предупредил ее, что надо остерегаться Сен-Жермен (так назывался замок герцогов Гизов). К сожалению, для Екатерины Медичи, Нострадамус опять оказался прав: Франциск оставался на престоле один год и четыре месяца, Карл IX 14 лет, герцог Анжуйский вовсе не получил короны и борьба с Гизами была смертельно опасной. Но помимо приглашения великого прорицателя, Екатерина сделала еще многое ругое: так, при ней начинается строительство замка Тюильри и дополнительного крыла лувра. Во времена ее правления, во Франции хорошо развивалась медицина, расцвет литературы так же ознаменован периодом ее управления. Смерть Утром в день кончины Медичи продиктовали завещание, назначив Генриха III душеприказчиком, обязала короля ежегодно выделять суммы на поддержание женского монастыря и на помощь беднякам и дворцовым слугам. Королева-мать просила молиться за упокой ее души. К моменту кончины Екатерины Медичи из ее детей оставались двое - Генрих и Маргарита. Между тем имя дочери даже не упоминалось в предсмертном распоряжении. Завещание хранило тайну отношений в семье. Составление завещания взволновало Екатерину, возвращая к тяжелым воспоминаниям и терзало вопросом, за что ей выпало горе пережить восьмерых детей и справедлив ли Бог, пославший такое испытание: разве не оберегала они своих наследников и не старалась ради их счастья. Последнее обстоятельство было особое и но значительным: испытав унижения, она гордилась своим материнством и чувствовала большую ответственность за судьбы детей и престола. Это побудило ее взять на себя заботу об управлении. В то время как ее современницы из высшего общества блистали в свете и меняли фаворитов, играя спектакль только для себя, она, не поддаваясь вдовьей скорби "наполняла обязанности королевы-матери, отдавая делу всю себя без остатка". В предсмертный час королева-мать не могла утешиться сознанием исполненного долга. Преданная до самозабвения своей деятельности, она на 30 лет продлила на престоле династию Валуа. Но, отдав себя защите интересов наследников, она желала видеть их счастливыми и быть уверенной в прочности власти королевского дома. В этом ей было отказано. Королева-мать скончалась в замке Блуа 5 января 1589 г. накануне дня святой Епифании, праздника всех волхвов, фатального для дома Медичи. По преданию все несчастья этой семьи происходили на святую Епифанию. В день смерти матери Генрих III без сыновнего тепла и уважения к покойной записал в своем дневнике всего две фразы: "Она скончалась в Блуаском замке в возрасте 70 лет. Несмотря на бесконечную занятость, она имела хороший аппетит и была полной и грузной женщиной". Несколько позже в письме к послу Франции в Риме король признавался в своем горе, отметив, что все его земное счастье было создано матерью. Екатерина Медичи была предана земле недалеко от церкви Сен-Совер. В течение двадцати лет ее последнее пристанище оставалось безымянным, пока Диана Французская, внебрачная дочь Генриха II, не распорядилась перенести останки в Сен-Дени.
МАКСимка: Отель Королевы, гравюра 1650 года В 1572 году Екатерина решила, что выстроит резиденцию близ Лувра, но в пределах городских стен. Она купила большой участок земли в приходе Сент-Юсташ, где располагались отель Гийяр и монастырь Кающихся Грешниц (убежище для спасения падших девушек от разврата и уличной жизни). Там же находился отель д'Альбрэ. Выкупив эти владения, королева постановила снести все находящиеся на участке здания, кроме часовни Кающихся Грешниц. Она хотела обеспечить место для того, чтобы разбить большой и красивый сад вокруг дворца, который получил название «Отель де ла Рен» («Отель Королевы»). Для самого своего личного проекта Екатерина наняла архитектора Жана Бюллана. Наиболее заметной деталью этой застройки стала дорическая колонна в центре двора, видная издалека; в наши дни - - единственное, что сохранилось от дворца. Колонна гороскопа в современном Париже Колонна, названная «Колонной гороскопа», украшенная сплетенными монограммами «Г» и «Е» - - знаками супружеской любви, - - была одновременно и памятником Генриху II, и, по-видимому, астрономической обсерваторией. Первое сооружение подобного типа в Париже, она была образцом оригинальности в те дни. На вершине колонны хватало места для троих человек, чтобы наблюдать звездное небо сквозь отверстие в металлическом куполе, вокруг купола, вероятно, имелся балкончик с перилами для безопасности. Для того чтобы достичь купола, нужно было сперва подняться по широкой лестнице из 147 ступеней, а затем взобраться по стремянке к люку, проделанному в полу площадки. С этой площадки можно было не только обозревать небеса, но и передавать световые сигналы в Лувр. Панорамный обзор с вершины колонны услаждал взор и предоставлял возможность издали заметить любую опасность. Когда дворец на улице Сент-Оноре был закончен, Екатерина запомнила его китами, коллекциями произведений искусств украсила с амии портретами членом своей семьи и друзей. Хотя Екатерина так и не оставила своих апартаментов в Лувре (и королевской казне приходилось нести расходы но содержанию двух хозяйств), она все чаще использовала свой новый дворец в последующие годы. Рассказы о ныне разрушенном «Отеле Королевы» дают весьма интригующее представление о личности Екатерины. Хотя во дворце было пять парадных залов, прославляющих королеву-мать, она разместила там личные коллекции и в последнее десятилетие своей жизни сделала многое для го, чтобы в доме чувствовалось присутствие женщины, а не королевы. Около тридцати пяти портретов королевской семьи, начиная с Франциска I, висели на стенах галереи, соседствуя с портретами семьи Медичи, ее собственных предков. Посреди длинной галереи стоял большой стол, выложенный флорентийской мозаикой, далее следовала комната, украшенная портретами внуков, племянников и племянниц Екатерины. Огромное изображение ее самой висело над камином главной галереи. Это пространство предназанчалось для официальных портретов, вообще же дворец наполняли изображения любимых ею людей, порой выполненные отньдю не наилучшими мастерами. Получалось, что Екатерина жила словно бы в огромное фотоальбоме дорогих и любимых ею людей. . Королева-мамь была страстной, хотя и не слишком разборчивой коллекционеркой. Семь чучел крокодилов свешивались с потолка ее огромного рабочего кабинета, на полках были разложены всевозможные образцы минералов. Вдоль стен стояли шкафы, заполненные различными играми: шахматы, миниатюрные бильярдные столики и другие игрушки, помогавшие скоротать время в непогоду. Прекрасные коллекции фарфора, венецианского стекла и эмалей, памятки прошедших дней, соседствовали с дорогими сердцу вещами, куклами в разнообразных одеяниях и сентиментальными безделушками. На книжных полках выстроились любимые литературные произведения, тексты, посвященные покойному мужу, фолианты по строительству, генеалогические древа ее родственников по материнской линии, графов Булонских, книги с описанием игр и прочее. Все это королева хотела всегда иметь под рукой. Остальная библиотека насчитывала примерно 4500 томов, включая 776 манускриптов. Среди них были и древние, в том числе даже несколько папирусов, и современные. Темы их столь же разнообразны, как и все прочие коллекции королевы-матери, но излюбленными для нее стали сочинения по истории, классика античной литературы, трактаты по оккультизму, математике, философии, праву и астрономии. В Сен-Мор-де-Фоссе Екатерина собрала еще одну значительную библиотеку, порядка 4000 томов. Эти две коллекции составили впоследствии основу для нынешней Национальной библиотеки Франции.
МАКСимка: Екатерине было пятьдесят пять лет, когда ее любимое дитя унаследовало трон (Генрих III), который она столь ревностно сберегала для своих сыновей. По понятиям XVI века она уже достигла весьма преклонного возраста. Королева явно страдала избыточным весом, хотя не потребляла спиртного. Ее способность поглощать сытную пищу в невероятных количествах кого угодно приводила в изумление, а пару раз она даже едва не погибла от несварения желудка и вызванной им интоксикации. Тем не менее, Екатерина оставалась столь же проворной и активной, как и всегда. Она продолжала ездить верхом даже разменяв седьмой десяток, и все еще любила охоту, хотя несколько раз сильно расшиблась, упав с лошади, и по-прежнему отменно стреляла. Ей были присущи и специфические женские интересы и увлечения. Искусная рукодельница, как замечал Брантом, Екатерина часто проводила послеобеденные часы в кружке своих дам, «увлеченная вышивкой шелком, в которой ей не было равных». Живой и пытливый ум Екатерины требовал пищи, и она легко загоралась новыми идеями, изобретениями и новшествами. Когда из Нового Света стали привозить табак, она в 1560 году получила образчик в подарок от Жана Нико, своего посла в Португалии. Ей объяснили, что эти сухие листья нужно заворачивать в бумагу, туго скручивая, и курить, и что это растение якобы обладает великими целебными свойствами. Решив, что курить табак она не станет, Екатерина велела искрошить его в порошок и вскоре объявила, что он отлично помогает от головной боли. Ее увлечение табаком очень скоро перенял весь двор, а затем и простолюдины, которые назвали табак «herbe de la reine» («зелье королевы») или «nicotiane». Именно благодаря Екатерине Медичи французы полюбили табак, и получается, что, несмотря на ооычныи эпитет «отравительницы», лишь этот случай может подтвердить такую репутацию королевы. Мы уже упоминали, что еще только прибыв ко французскому двору, юная принцесса ввела в обиход дамское боковое седло, дамские панталоны и столовые вилки. Ее влияние определило также появление многих других новшеств. Добиваясь усовершенствования женского костюма, Екатерина стремилась к сохранению благопристойности. Она хотела, чтобы когда ей придется танцевать или спрыгивать с лошади, окружающие не могли видеть ничего, кроме изящной ножки в безукоризненном чулке. Ее панталоны шились из различных материалов, включая золотую и серебряную парчу, хотя можно себе представить, какой дискомфорт вызывало такое белье при носке. Этот предмет туалета был принят на вооружение француженками, но полностью игнорировался англичанками, которые пришли к нему лишь много лет спустя. Екатерина первая при дворе начала пользоваться складным веером, свисавшим с ленты, прикрепленной к поясу, и богато украшенным. Эта вещь, впоследствии, стала излюбленной в Англии. А еще она внедрила носовые платки, и это новшество придворные весьма полюбили, и платок стал неотъемлемым аксессуаром ренессансного костюма. Впервые платки начали делать в Венеции, они считались предметом роскоши, разрешенным только для знати. Екатерина собрала огромную коллекцию декоративных платочков; их полагалось держать за серединку, демонстрируя расшитые края. По прямому назначению использовали лишь простые кусочки льна, остальные же играли чисто декоративную роль. Несмотря на страсть ко всему «новому», в отношении института монархии Екатерина придерживалась атавистического преклонения перед старым. За прошедшие годы она обрела своеобразное величие, и, несмотря на двойной подбородок и пухлый, с жесткими складками рот, умела обаять слушателей, переходя на доверительный тон, но сохраняя непреодолимую дистанцию со всеми, кроме любимого сына. Вводя и поощряя новые моды, королева-мать почти не меняла стиля собственной внешности, делая исключение лишь ради свадеб своих детей. С тех пор, как Екатерина овдовела, она носила просторные черные платья с широкими откидными, тоже черными рукавами. Черный, заостренный книзу корсаж обтягивал фигуру. Вокруг белого сборчатого воротника поднимался высокий черный воротничок, и «все было скрыто черной мантильей». Хотя в целом фигура ее создавала мрачное впечатление, покрой одежды, качество тканей и кружева были превосходны. Платье ее чаще всего шилось из простой шерсти, но иногда украшалось мехом или драгоценностями, если обстоятельства требовали создать торжественный эффект. Что же до белья, то здесь Екатерина ни в чем себе не отказывала: под черной шерстью королева носила прекраснейшие сорочки и богато расшитые нижние юбки. Таково было ее намерение: стоять особняком среди нарядных, одетых в разноцветные платья дам и кавалеров - - и особенно в правление Генриха III. Один посол, пораженный увиденным, сообщал о придворных нового короля, что «никогда не видел никого, похожего на них». В отличие от своей современницы Елизаветы Английской, Екатерина никогда не выщипывала бровей или волос на лбу (высокий лоб считался признаком совершенной красоты) и косметикой пользовалась умеренно. Она экспериментировала, как сейчас сказали бы, с «новыми продуктами и технологиями», способствуя распространению их среди знатных женщин Европы. Екатерина наносила румяна поверх слоя свинцовых белил, которые должны были сделать ее лицо как можно более бледным, изредка пользовалась и тенями для век. Она не применяла мушки из тафты или бархата, столь любимые Елизаветой I, которые приклеивались на лицо, чтобы отвлечь внимание от нежелательных подробностей (например, желтых зубов). Использование такой примитивной косметики, как свинцовые белила и ртутные притирки, приносило ужасные плоды. Так как мылись тогда редко, то ядовитые средства красоты оставались на лице, лишь подновляясь, пока их не требовалось полностью «освежить» и их смывали, чтобы затем процесс начинался сначала. Екатерина также активно внедряла духи. (Во Флоренции, в монастыре Санта-Мария-Новелла, действовало старейшее парфюмерное производство, существующее и доныне). Так как личной гигиены, как мы понимаем ее нынче, практически не существовало, телесные запахи были порой невыносимы. И мужчины, и женщины щедро поливались духами, стараясь заглушить дурные запахи тела. Ими опрыскивали даже домашних животных. В Грассе, который стал крупным центром по изготовлению перчаток, для дубления кожи применяли мочу, а для того, чтобы отбить вонь, дубильщики использовали духи. Таким образом, перчатки всегда были надушены, и даже после того, как в XVIII веке изготовление перчаток в Грассе захирело, индустрия духов по флорентийской модели здесь сохранилась и развилась, превратившись в отрасль современной индустрии. Отсутствие личной гигиены и редкая стирка многослойной одежды означали также изобилие блох. Тафту использовали еще и потому, что считалось, будто она отпугивает насекомых. Волосы у Екатерины были темными от природы, но временами она их высветляла, применяя отбеливатели или накладки другого цвета. В XVI веке блондинки считались идеалом красоты. Франция и Италия изготавливали лучшие в Европе парики, и на открытых волосяных аукционах часто продавались остриженные волосы монахинь. Портреты Екатерины показывают ее с прической, разделяющей волосы пробором посредине, с небольшими завитками на висках, выступающими из-под французского чепца. Позже она носила вдовий капор, почти полностью скрывавший волосы. Старея, она, очевидно, заменила эти естественные завитки накладками. Мужчины тоже часто носили накладные бороды, хотя в конце XVI века в моду вошли маленькие козлиные бородки. Веком раньше герцог Лотарингский, например, носил накладную бороду длиной до пояса, с которой явился на похороны герцога Бургундского.
TeaRDropS: Французские родственные связи Екатерины Медичи. Родственные связи дома Бурбонов. (упрощенная таблица)
TeaRDropS: Итальянские родственные связи Екатерины Медичи. Упрощенная таблица родственных связей Медичи. Джанни де Биччи — Пиккарба Буэри (старшая ветвь)
TeaRDropS: Итальянские родственные связи Екатерины Медичи. Упрощенная таблица родственных связей Медичи. Джанни де Биччи — Пиккарба Буэри (младшая ветвь)
TeaRDropS: Упрощенная генеалогическая таблица сеньоров де Ла Тур, графов Овернских и Бурбонских
МАКСимка: У Екатерины Медичи на юго-востоке от Парижа находилась одна из любимых резиденций - Сен-Мор-де-Фоссе. Сен-Мор-де-Фоссе в XVI веке Строительство замка началось в 1541 году по проекту Филибера Делорма, замок являлся первой значительной работой архитектора. До этого на месте замка находилось аббатство, секуляризированное в 1535 году. После смерти Делорма в 1570 году, Жан Буллант несёт ответственность за здание. Замок был заказан кардиналом Жаном Дю Белле, епископом Парижа и советником короля. В 1547 году, после смерти короля Франциска I, Дю Белле впал в немилость благодаря интригам кардинала Лотарингского. Он лишился своих званий и удалился в Рим. Строительство Сен-Мор-де-Фоссе было приостановлено до 1563 года, пока замок приобрела Екатерина Медичи. С тех пор он стал её любимым владением. Благодаря книги Жака Андруэ "Архитектура: самые прекрасные здания Франции" мы имеем представление об этом строении. Терраса и двор Сен-Мор-де-Фоссе. XVI век. 23 сентября 1568 года молодой король Карл IX подписал указ в замке Сен-Мор, которым он запретил протестантские богослужения. После смерти Екатерины Медичи в 1589 году, собственность на замок была передана принцу Конде и оставалась в этой семье. В 1670 году Сен-Мор-де-Фоссе перешёл управляющему Великого Конде Джону Гурвиллю, который, вероятно начал преобразования зданий, добавив два новых крыла. Андре Ленотр и Клод Деско работали над созданием парка. Во время революции замок был продан как национальное достояние и уничтожен в 1796 году, земля перешла в руки спекулянтов. Так погиб великий шедевр Ренессансного искусства Франции. Планы замка:
МАКСимка: В пятьдесят два года, порядочный возраст для женщины того времени, Екатерина Медичи сохраняла поразительную бодрость как тела, так и духа. Низенькая, полная, поистине толстушка, с глазами навыкате и бледным лицом, мясистым подбородком, восхитительными ногами и руками. Ее взгляд мог вызвать ужас, улыбка ввергнуть в необычайный соблазн. В ее голосе звучали итальянские интонации, столь милые Франциску I. При дворе королева всегда являла безмятежность и добродушие, но часто, как только прибывала дурная весть, нервы подводили ее. «Я знаю, — писал венецианский посланник Корреро, — что ее не раз и не два заставали плачущей в ее кабинете; но внезапно она вытирала глаза, развеивала свою скорбь, и, дабы обмануть тех, кто судил о состоянии дел по выражению ее лица, она показывала на публике, что спокойна и даже радостна». У своей давней соперницы Дианы де Пуатье она научилась тому, как можно с успехом использовать черное платье. И, облаченная в неизменный траур, создала образ, сохранившийся в глазах света и переданный потомкам. Однако натура ее ничуть не соответствовала этому трауру. «Флорентийская торговка» была приветлива, словоохотлива, даже весела; она любила забавные истории, крепкие шутки, развлечения, охоту, обильную пищу. В ней не было ничего помпезного или чопорного. «Она так проворно движется, — писал Корреро, — что никому при дворе за ней не поспеть. Упражнения, которым она предается, способствуют хорошему аппетиту: она ест много и сочетает при этом самые разные кушанья, что, по мнению медиков, причина болезней, которые вот-вот доведут ее до смерти». Безусловно, импозантна. Настолько, что ее дети никогда не оказывались первыми и не могли защищаться в ее присутствии, охваченные благоговейным страхом. Импозантна как матрона, уверенная в своем могуществе, в своей власти, в своей силе, а не как «великая властительница», о чем напоминали ее хулители. Для надменной французской аристократии госпожа Медичи всегда оставалась представительницей буржуазии. Впрочем, поведение ее было вполне буржуазным. Глава семьи, опьяненная своей ответственностью, хранительница семейного достояния, мадам Екатерина не щадила сил, чтобы сберечь родовое имущество, уберечься от дурных слуг, от притязаний чужаков, алчных людишек, которые, того гляди, что-нибудь урвут. Она желала пристроить своих детей, к которым испытывала безумную нежность, властную и ревнивую. Никто не умел лучше вести дом и, несмотря на все бедствия времени, устраивать несравненные праздники. Никто столь сурово не надзирал за тем и этим. Ее постоянно видели возбужденной, «выходящей из спальни, чтобы попасть в переднюю, в коридор, в часовню, непрерывно разговаривающей, все время на ногах, уделяющей внимание тем, приветствующей этих». Она отличалась великим трудолюбием, сколь угодно по-разному применяемым. «Ее усердие, — пишет Кор-реро, — не перестает изумлять, ибо ничто не делается без ее ведома, даже сколь угодно малое. Она не может ни есть, ни пить, ни даже спать без того, чтобы о чем-то не поговорить». «Буржуазна» она и в своем реализме, практичности, недоверии, доходящем порой до цинизма, к идеологиям, которые овладели миром. Ни знать, ни простолюдины не ценят таких добродетелей в своих государях. Так, они постоянно попрекали Екатерину ее происхождением, ее чужеземным взглядом на вещи (это ее-то, дочь матери-француженки, воспитывавшуюся во Франции с возраста четырнадцати лет), чего бы не делали, если бы речь шла об испанской инфанте. Французы так и не простили ей, что она «родилась в семье богатых выскочек, и явно недостойна величия этого королевства». После одиннадцати лет правления и трудов королева-мать казалась своим подданным непонятной и даже подозрительной. Эта поразительная скрытность, наследие печальной супружеской жизни, служила на пользу ее политике, но лишала ее популярности. Публике неведомы ни муки, ни истинное лицо этой «властительницы, доброй и дружелюбной ко всем, для которой правило оказывать любезность всем, кто к ней обращается». Разумеется, королева больше не выставляла себя на посмешище, как в тот раз, когда убеждала коннетабля помиловать браконьера. Ее ожесточили испытания и отвратительные примеры тех жестоких людей, которые ее окружали. Ее дочери, ее фрейлины, ее слуги дрожали перед ней. В XVI веке глава государства не умел управлять без наказаний и кар. Екатерина, отнюдь не столь жестокая, сколь Филипп II или Елизавета, поддавалась бесстыдной радости, узнав о смерти какого-нибудь своего врага. Она могла бесстрастно взирать на еще не остывшие трупы. Это было замечено в Амбуазе. Впрочем, она всегда предпочитала убийствам действия с помощью хитрости, интриг, а то и еще менее достойных средств. Эта неутешная вдова с ее неприступной добродетелью побуждала к распутству красоток своего Летучего Эскадрона, чтобы держать в узде тех, кто мог быть опасен. Ее кабинет стал центром огромной шпионской сети. Те, кто попадался в паутину, проклинали ее, называли Мадам Сатана, Мадам Змея. Но, неспособная смирить дикий разгул страстей, в котором ей приходилось действовать как арбитру, она не могла отвергать оружие слабых. Она «иностранка, и у нее нет друзей... нет даже возможности отличить своих друзей от врагов... поглощенная великим страхом, никогда не слышащая правды». Поскольку она была родом из страны, где властители охотно прибегают к ядам, она и при жизни и после смерти пользовалась репутацией отравительницы. Совершала ли она тайно преступления такого рода? История не сохранила доказательств хотя бы одного. Ее настоящий яд, которым она отравилась сама, это потребность править. Эта страсть, прихотливо смешавшаяся с любовью к детям, доминировала над ней, подчиняла ее себе. Светские щеголи не отвлекали ее, как Елизавету. Бог не вдохновлял ее на самоотречение, как Филиппа. Осуществлять регентство, вести переговоры, надзирать, интриговать и писать, непрестанно писать. «Эта черная работа Вас питает, — скажет ей однажды Генрих На-варрский, — без нее Вам и дня не прожить». Екатерина не более религиозна в истинном смысле слова, чем ее дядья. Лев X и Климент VII, папы-полуязычники. Зато у нее хоть отбавляй предрассудков итальянской крестьянки. Она проводит часы в обществе астрологов и прорицателей, выпрашивая у звезд, у карт таро, у магических зеркал хоть какую-то надежду. В этом она типичная Медичи. Дух Медичи побуждает ее также использовать внешний блеск как средство управления, расточать свое громадное личное состояние1, сооружать дворец Тюильри и восхитительное надгробие Генриху II, покровительствовать Ронсару, Филиберу Делорму, Жер-мену Пилону, основывать музеи и библиотеки, непрестанно коллекционировать предметы искусства. Такова в 1571 г. эта ренессансная государыня, зараженная чародейством, великая королева и клуша-мамаша, великодушная и деспотичная, жаждущая мира и способная осуществлять чудовищные махинации. Она оставит после смерти восемьсот тысяч экю долга, который будет погашен казначейством ее недруга Генриха IV. Один из документов, где она ярче всего проявила себя, — длинное письмо, в котором она в 1574 г. извещает о смерти Карла IX своего сына, ставшего отныне Генрихом III. Стоит вслушаться в не знающий себе равных крик страсти, который исходит от этой женщины: «Если я когда-нибудь Вас потеряю, я заживо погребу себя вместе с Вами». Стоит также помнить, что она предложила как руководство новому королю восхитительную максиму: «Любите французов и делайте им добро, но пусть их, пристрастия никогда не будут Вашими».
Amie du cardinal: Иван Клула Екатерина Медичи
МАКСимка: 5 января 1589-го года Екатерина Медичи пожелала составить завещание и потребовала исповедника. Она жила последние часы. К утру королева-мать потеряла дар речи, и Генрих III занялся фиксированием её последней воли. В 14:30 старая королева скончалась. Передадим слово папскому легату: "Тело королевы было вскрыто по приказу короля, и обнаружено пораженное лёгкое; кровь прилила в мозг с абсцессом на левой стороне. Тело забальзамировали, поместили в свинцовый гроб, обитый древесиной. Затем было оказано удовлетворение огромному числу людей, которые стекались вокруг в желании увидеть королеву; её украшенное золотыми одеждами тело перенесли из спальни в зал для аудиенций. Множество дам, в трауре, бодрствовали у её тела, а францисканцы скандировали всю ночь". Только на самом деле, согласно обычаю, на целых четыре недели было выставлено чучело Екатерины Медичи. Похороны состоялись 4 февраля 1589 в церкви Сен-Совер-де Блуа. Джироламо делла Роббиа, проект погребальной статуи Екатерины Медичи, Лувр, Париж: Работа над будущей гробницей в Сен-Дени началась в 1565 году, но, как мы знаем, не была завершена из-за решения королевы, которая испугалась при виде этой работы. Жермену Пилону было поручено изготовить новый проект надгробного памятника. В Сен-Дени, в ротонде Валуа, королеву погребли только лишь в 1610-м году благодаря Диане Французcкой, герцогине Ангулемской, внебрачной дочери Генриха II. В 1719-м году ротонду разрушили и останки Генриха и Екатерины перенесли в саму базилику. В 1793-м году тело Екатерины выбросили в общую могилу, а нога королевы сегодня находится в музее Таве в Понтуазе.
lina_lgo: Екатерина Медичи старалась относиться терпимо к любовнице своего мужа Диане де Пуатье и ни чем не выказывала своего настоящего к ней отношения. Однако однажды Екатерина себя не сдержала и чуть-чуть выказала свое настроение. "...В тот раз она читала в своей комнате, когда вошла Диана и спросила: — Что вы читаете, Мадам? — Я читаю историю этого королевства, — ответила ей королева с любезной улыбкой, — и обнаружила, что во все времена делами французских королей управляли шлюхи!..." Эти ее слова, я встречала как минимум в 3-4 книгах разных авторов. Какая она молодец все-таки!!! Отрывок из письма Л'Обеспина, одного из четырех государственных секретарей: "...Королева долго смеялась, прочитав в письме мессира де Немура эти строки: она вспомнила о том, что когда-то хотела воспользоваться этим средством против госпожи де Валантенуа, когда та ее очень сильно рассердила, она хотела плеснуть ей в лицо, как бы играя, сильно дистиллированную воду, отчего та на всю жизнь осталась бы обезображенной. Таким образом, она думала разлучить фаворитку с покойным королем, ее мужем. Но этого не произошло, поскольку она передумала..." После смерти Дианы де Пуатье, Екатерина Медичи, молчавшая в течении десятков лет, высказала все, что она думала о своей сопернице в письме к Бельевру "...Я была добра к госпоже де Валантенуа из-за короля. Но я всегда давала ей понять, что делаю это с большим сожалением, поскольку женщина, которая любит своего мужа, никогда не сможет хорошо относиться к его шлюхе. По-иному ее назвать нельзя, хотя это слово нам произносить негоже..."
Amie du cardinal: lina_lgo пишет: она хотела плеснуть ей в лицо, как бы играя, сильно дистиллированную воду Хм... А в чём опасность дистилированной воды? Ведь дистиллированной водой называют воду, которая не содержит никаких примесей, т.е. полностью очищенную.
lina_lgo: Если честно, я сама не очень понимаю. Скорее всего это игра слов в переводе "французский тех времен-латынь-русский". В другом переводе я прочитала "азотную кислоту" . Дело в том, что в средние века ее называли aqua dissolutiva или aqua fortis. fortis в переводе с латыни - сильный т.е. "сильную воду" мы уже имеем, а вот перевод dissolutiva я не нашла, возможно что-то связанное с дистилляцией, поскольку азотную кислоту именно путем дистилляции получали
МАКСимка: Catherine de Médicis Tyran machiavélique ou Reine-mère pacifique
полная версия страницы